x
channel 9
Фото: 9 Канал

Лесбиянка и дочь депутата-ультраортодокса: "ЛГБТ не готовы принять нигде"

Интервью: Менди Грузман для издания "Макор Ришон" и портала NRG


Хайди Мозес, дочь депутата Менахема Элиэзера Мозеса из фракции "Еврейство Торы", который представляет в Кнессете главу общины вижницких хасидов, вышла замуж в 17 лет. "Это было результатом давления и ничего больше, — объясняет она. — Я знала, что никакого мужчину не хочу".

Спустя несколько лет она развелась и открыто объявила о своей нетрадиционной сексуальной ориентации. Готовясь к интервью, которое я взял у Хайди Мозес в связи с кровавыми событиями на "Параде гордости" и ее личной биографией, я ожидал услышать гнев и осуждение в адрес общины, которую она покинула. Ничего подобного — Хайди Мозес гораздо охотнее выступает в ее защиту.

30 июля Хайди — 33-летняя лесбиянка, не скрывающая своей сексуальной ориентации — принимала участие в "Параде гордости" в Иерусалиме и находилась рядом, когда Ишай Шлиссель начал наносить людям удары ножом.


Хайди Мозес: Это произошло в течение считаных секунд. Я увидела, как люди валятся на землю и во все стороны брызжет кровь. Люди побежали назад, смяв тех, кто спешил на помощь.

Я видела погибшую девушку. Я посмотрела на нее и сказала своей спутнице: "Как же она выберется из этого?" Мы стояли там, и нас била дрожь — настолько ужасной была эта ситуация.


Менди Грузман: О чем ты думала в эти моменты? Ты поняла, кто убийца?


Хайди Мозес: Я сразу поняла, что это кто-то из тех людей, которые выступали с угрозами. Мы первым делом попытались понять, что происходит с ранеными, и увидели добровольцев из "Службы спасения" ("Хацала"), ультраортодоксов и светских, которые вместе пытаются спасти людей, остановить кровь, оказать помощь.


Менди Грузман: Как ты считаешь, главы ультраортодоксальной общины должны держать ответ перед самими собой за то, что убийца — выходец из их паствы?


Хайди Мозес: Я так не думаю. Мне не попадался ни один раввин, глава хасидского двора или какой-либо другой авторитет в ультраортодоксальной общине, который бы выступал за насильственные действия в отношении ЛГБТ-сообщества. Они не обсуждают эту тему, так же как не обсуждают все, что касается интимных отношений между мужчиной и женщиной.


Вместо того чтобы обличать ультраортодоксов, Хайди считает нужным поговорить о той среде, в которой живет сейчас.


Хайди Мозес: Светское общество вовсе не такое уж идеальное. Я знаю женщин, которые открыли свою ориентацию после долгих лет брака, и их семьи — "леваки из леваков", избиратели МЕРЕЦ — оказывают на них давление и настаивают, что произошла какая-то ошибка или некое внезапное событие, которое больше не повторится.


Менди Грузман: Тем не менее, когда на ультраортодоксальных сайтах в Интернете сообщали о нападении, то писали, что оно совершено на "Параде мерзости". Это нормально, с твоей точки зрения?


Хайди Мозес: Пусть говорят "Парад мерзости". Пока это на уровне слов, это не страшно. Они не призывают к насилию. Кто-то скажет "мерзость", другой скажет "любовь". К насилию призывал именно Шлиссель, а не вся ультраортодоксальная община. Он не показатель.


Мозес очень хорошо знает рамки ультраортодоксального общества и по этой причине не ждет особых изменений в его отношении к представителям ЛГБТ-сообщества. Она также не игнорирует налагаемый Торой запрет, и несмотря на свой образ жизни, определяет себя как "верующую в Господа и в Тору".

Когда я спросил ее об этом противоречии, Хайди ответила так: "В "Бейc-Малка" [школе для девочек из семей бельзских хасидов — М.Г.) меня научили, что существуют весы: на одной чаше выполненные нами заповеди, на другой — допущенные нами прегрешения. Я стараюсь, чтобы чаша заповедей перевешивала вторую чашу".

Хайди соблюдает кашрут и утверждает, что когда-нибудь наверняка захочет вернуться к соблюдению субботы. Двое ее детей учатся в религиозной школе, и она поддерживает контакт с родителями. На семейные праздники она может приводить свою спутницу.

"Все знают, кто она такая, и никто не задает вопросов. Нельзя ожидать от ультраортодоксов, чтобы они поставили штампик "кошерно" на ЛГБТ-сообщество — так же точно, как они не дадут своего разрешения на осквернение субботы".


История Хайди, от первых зарождавшихся в ней вопросов до открытия и принятия собственной сексуальной ориентации, тянулась долго и мучительно.


Хайди Мозес: В 14 лет я впервые влюбилась в женщину, в свою учительницу. В 16 лет — в девушку-инструктора. Я полностью отвергала это. Вся моя жизнь вращалась вокруг женщин, но я даже не знала такого слова — "лесбиянка".

Я не знала, что это существует, и не знала, что я такая. Знала только, что не хочу никаких мужчин, и неоднократно говорила, что не хочу выходить замуж.


Менди Грузман: Но ты вышла замуж.


Хайди Мозес: В возрасте 16 лет меня обручили. Я никогда не забуду, как подруга позвонила мне и рассказала, что слышала о моей помолвке и даже назвала имя юноши, с которым меня обручат. Я ничего об этом не знала.

На следующее утро прибыла моя старшая сестра и сообщила мне, что мы отправляемся покупать одежду для помолвки, которая состоится вечером. Я сказала родителям, что не хочу этого. Давление на меня было просто катастрофическое, я прорыдала целый день.

Когда вечером этот юноша прибыл, мы остались вдвоем в комнате. Никакого контакта не возникло. Мы просидели вместе около двух часов, в основном в тишине. Потом он отправился к своим родителям, а я к своим.

Я снова сказала, что не хочу замуж, а они умоляли и просили меня. Пока все это продолжалось, я знала одно: что замуж за мужчину я не хочу. Но еще через несколько минут все вдруг закричали "мазл тов!" ("удачи!") и началось празднование.


Спустя четыре года Хайди развелась, но по-прежнему не могла определиться с самой собой. "Я знала, что мне некомфортно со всем этим, но по-прежнему надеялась — вдруг появится тот единственный, которого я захочу".

В течение всего этого времени она не подозревала о существовании других женщин, таких же, как она. Лишь после развода в ее жизни произошла случайная встреча с лесбиянкой, после которой Хайди, по ее словам, начала лучше разбираться в себе и завязывать отношения с женщинами.


Менди Грузман: Ты рассказала своим родителям? Как они отреагировали?


Хайди Мозес: Однажды я сказала своему отцу, что у меня есть спутница, что я люблю женщину, и что никуда от этого не деться. Он только спросил меня: "Значит, ты никогда не выйдешь замуж?"

Мама предложила отправить меня к врачу; я ответила ей, что никакой врач тут не поможет. Упаси Господь ходить на процедуры по смене сексуальной ориентации. То, что они делают, вызывает гипертрофированную реакцию и оказывает на женщин разрушительное воздействие.


Менди Грузман: Какие слова ты хотела бы передать родителям в ультраортодоксальных семьях, которые сталкиваются с отказом сына или дочери вступать в брак?


Хайди Мозес: Мне очень хотелось бы, чтобы этого юношу или девушку, которые говорят, что не хотят вступать в брак, не мучили. Не делайте им больно. Они и так в нелегкой ситуации, не принуждайте их.


Для Хайди гораздо важнее обратиться как раз к тем юношам и девушкам в ультраортодоксальной общине, которые скрывают свою ориентацию, а не к воспитателям и лидерам: "Умоляю вас, не вступайте в брак, не портите жизнь другим. Не вступайте в брак, пока вы не поймете окончательно, кто вы такие и чего вы хотите".

На неофициальном уровне Хайди Мозес знают как человека, к которому могут обратиться юноши и девушки из ультраортодоксальной среды. Она не рекомендует им покидать общину.


Хайди Мозес: Я не спешу рекомендовать разрыв с общиной, поскольку плата за такой шаг весьма высока. Эту цену немногие в состоянии заплатить, нужно много душевных сил. Каждому необходимо принимать это решение самостоятельно — уйти очень непросто.

В наше время уже существуют воспитатели, которые умеют подбирать пары — юношу, которого не привлекают девушки, и девушку, которую не привлекают мужчины. Такие пары создаются с общего согласия и с осознанием того, что им предстоит. Находят способы.


Менди Грузман: Как можно восполнить недостающее, не покинув общину?


Хайди Мозес: К Всевышнему ведет множество путей. Тора предоставляет массу возможностей выполнять заповеди. Никто не выполняет всю Тору целиком, и никто не вправе порицать других, поскольку сам не идеален.

В ультраортодоксальном мире тоже есть свои ниши. Ты не можешь на виду у всех ехать на машине по ультраортодоксальному району Геула в субботу, и так же точно ты не можешь разгуливать с табличкой "я гомосексуалист". Но возможность жить так, как хочется, у тебя есть — просто это надо делать по-тихому.

Есть несколько глав хасидских общин, о которых я знаю, что если к ним придет юноша и расскажет о влечении к своему полу — они скажут ему "не болтай об этом". Они не станут говорить "не делай этого", а только потребуют, чтобы он не говорил об этом вслух.


Во время нашей беседы Хайди Мозес предлагает позвонить юноше из семьи хасидов, 20-летнему холостяку, о гомосексуальной ориентации которого знает только она. "Выслушаем еще одну точку зрения", — говорит она мне, и спрашивает юношу, считает ли он, что после инцидента на "Параде гордости" ультраортодоксальное общество нуждается в изменениях.

"Ультраортодоксальное общество и это нападение никак не связаны, — отвечает ее собеседник. — Такие вещи происходят от незнания. Эту тему никогда не поднимают, никто в этом не разбирается, поэтому люди так охотно проявляют черствость. Когда больше людей начнут говорить об этом и вникать, о чем идет речь — будет меньше гомофобии и больше понимания".

Он также понимает, что в ультраортодоксальной общине не станут говорить на эту тему открыто, но надеется на учителей: "Педагоги должны пройти обучение по этой теме — через них люди получат информацию и ненависти станет меньше".

"Эта информация отсутствует в ультраортодоксальном мире так же, как отсутствует в целом информация о сексуальной сфере, — объясняет Хайди Мозес. — Это не является темой для беседы. Если девочка любит свою подругу, то окружающие говорят, что "она на ней зациклилась" — используют такой оборот".

И тем не менее, как и в начале нашей беседы, всякий раз, когда я задаю Хайди вопросы об ультраортодоксальной среде, она предпочитает "вести огонь" по другим целям. "Пусть мне не рассказывают всякие лицемеры о том, что в светской среде все так легко и просто", — говорит Мозес.

"Я видела истинное лицо нерелигиозных людей в этом плане. Они много говорят, пока это не касается их лично — а там уже начинают травить по полной программе. Ни в одном обществе нет истинной готовности это принять".


Оригинал публикации

comments powered by HyperComments