Тимур Шаов прилетает к нам на гастроли в начале ноября. Как известно, поэт в России больше, чем поэт, и Шаов всегда славился своим умением метко и образно живописать российскую действительность.

Мы поговорили с ним в преддверии гастролей. Тимур Шаов обычно лаконичен в беседах с журналистами, рассуждать и философствовать на тему собственного творчества он не любит, и зачастую его ответы короче вопросов интервьюера.

И все же кое-что интересное о времени, о себе, о нынешней России и о своем отношении к Израилю известный исполнитель нам рассказал.

— Тимур Султанович, интервьюеры постоянно пытаются препарировать ваше творчество, вам это наверняка надоело, но вопрос о тонкостях жанра действительно интересен. Когда-то это была самодеятельная песня с ее аполитичной лирикой как альтернатива жесткому советскому отбору, цензуре и соцреализму. Потом это стало бардовской песней, поскольку появились свои "профессионалы" жанра. В постсоветское время плотину цензуры прорвало, стал развиваться жанр приблатненного "шансона", "городской романс", появилась острая политическая сатира, не отягощенная эзоповыми комплексами подполья. Все это смешивается и мутирует, и практически весь этот коктейль, обогащенный стилизациями под самые разные музыкальные направления, присутствует в вашем творчестве. Есть ли у вас собственное определение для всего этого многообразия?

— Я давно перестал пытаться давать определение жанру, в котором работаю. Зачем? Если журналисты настаивают — называю это мелодекламацией. Хотя термин "авторская песня" меня вполне устраивает, она же действительно авторская.

— В ваших текстах, манере исполнения и даже в музыкальном сопровождении зачастую применяются гротесковые и фарсовые ходы, контрасты, подчеркивающие сюрреалистичность окружающей реальности. Это звучит действительно сильно, но для таких приемов менестрелю-насмешнику нужен по-настоящему благодатный материал и нужен благосклонный общественный настрой. В постперестроечное ельцинское время всего этого было в избытке, как клюквы на болоте — только подбирай. А впоследствии? А сейчас?

— Насчет благодатного материала — этого добра и сейчас в избытке, побольше, чем в ельцинское время, а сюрреализма побольше, чем у Кафки и Ионеско. Многие наши известные политические и медиаперсоны соперничают с лучшими юмористами, хотя говорят и действуют вполне серьезно. В нашей реальности сейчас столько гротеска и фарса, что это было бы очень смешно, если бы не было так печально. Насчет благодатного общественного мнения, не могу сказать, не знаю, соцопросов не проводил. Могу сказать только, что мыслящие нормальные люди никуда не делись, они приходят на концерты к Шевчуку, к Макаревичу, к БГ. Приходят к Сергею Никитину и Юлию Киму. И ко мне, слава богу, приходят. Это главное.

— И если уж говорить о временах — ваши песни столь популярны во многом из-за того, что вы очень четко и, как правило, очень едко фиксируете характерные приметы времени, как политические, так и бытовые. Многие ваши песни — просто средоточие сарказма и смеха сквозь слезы всей российской интеллигенции в постсоветскую эпоху. Сейчас в России начались резкие "сдвиги", у нас, бывших советских людей в Израиле, такое впечатление, что там попросту включился задний ход. Так ли это, и есть ли сейчас характерные приметы времени, по которым можно составить представление о нынешней российской реальности?

— Действительно, включился задний ход. И, если пользоваться корабельной терминологией, "задний малый" перешел потихоньку в "полный назад". Печальные приметы времени — если и не полная реабилитация, то оправдание и очеловечивание Сталина и сталинизма. Скоро Дзержинского вернут на Лубянку. В обществе — атмосфера какой-то агрессии, подогреваемая телевидением. Государственная Дума издала огромное количество запретительных законов и гораздо меньше законов, облегчающих гражданам жизнь. Какая-то презумпция виновности — гражданина изначально считают безмозглым и опасным субъектом, которого надо срочно ограничить, чтобы он чего не натворил. А лучше привязать к койке. Чистый Салтыков-Щедрин — "Не потерплю! Разорю!"

— Ваша старая песня про транзитный поезд через Украину, видимо, описывала конкретные впечатления от конкретной поездки или ряда поездок. Но она, судя по популярности, еще тогда стала для слушателей чем-то большим, неким обобщением отношений между двумя бывшими советскими республиками, а ныне соседними странами. А теперь она как бы оказалась еще и пророческой, в последнее время цитатами из нее щеголяют на форумах патриотически (читай антиукраински) настроенные российские граждане. Не аукается ли сегодня эхо той песни? Поете ли вы ее и сейчас?

— Конечно, я уже не пою эту песню. Написана она была совсем в другое время, в другой стране, и вообще о другом. А то, что используют цитаты из нее, это некорректное передергивание. Но тут уж я ничего поделать не могу…

— По мелодике, аранжировкам и по вокальным приемам кажется, что вы не меньше (если не больше) музыкант, чем автор и исполнитель собственных текстов. Это не самое распространенное качество среди тех, кто работает в жанре авторской песни. Откуда такая сильная музыкальность? И хватает ли рамок нынешнего жанра для реализации музыкального потенциала?

— У меня же было не бардовское, а рок-н-рольное воспитание. Кроме того, я люблю классическую музыку. И вообще, я начинал учиться классической гитаре. А сейчас у меня в команде — великолепные профессиональные музыканты. Имея таких музыкантов, можно легко выйти за рамки жанра, что я и делаю. В новой программе "Один день дяди Жоры" у нас есть песни и в бардовском формате, и рок-н-ролл, и стилизации под Синатру, и подражание Вертинскому, и "еврейская", и "армянская" песни. Хотя главным для меня, конечно, всегда остается текст.

— Хотя в Израиле "бывший наш народ" далеко не на четверть, а в лучше случае на одну шестую, все равно нас, бывших советских людей здесь очень много, и связи с Россией очень тесны, особенно у интеллигенции — друзья, родственники. Что для вас Израиль? Любите ли вы нашу страну, приезжаете ли, есть ли тут "свои люди", своя аудитория?

— В Израиль я влюбился еще в первый приезд, в 1998 году. И с тех пор это одно из моих любимых мест на Земле. Конечно, у меня здесь много друзей. И я очень люблю своего израильского зрителя, тонкого и интеллигентного, хорошо понимающего юмор.

— Что про Израиль сейчас говорят в России в свете нынешнего антизападного угара, не поминают ли опять при каждом удобном случае сионистского агрессора, угнетающего мирных палестинцев?

— Не могу сказать точно — я практически не смотрю наши центральные каналы. Но, наверное, поминают, уж не без этого, как в старые времена!

— Вообще, насколько вся эта антизападния истерия, которую мы тут видим, включая время от времени российские центральные каналы, распространена "на местности"? Потому что отсюда создается впечатление, что вся Россия охвачена изоляционистским пожаром и патриотическим угаром. Работников искусства травят, несогласных закидывают шапками — прямо ужас какой-то.

— Среди тех людей, с которыми я общаюсь, истерии никакой нет, а с теми, кто истерит, я не общаюсь. Трудно говорить, сколько их, но, по ощущениям, немало. Пропаганда работает просто блестяще. Похмелье будет нехорошим. И, все же, несмотря ни на что, остаюсь оптимистом. Прорвемся!

В этом году поэт, сатирик, автор и исполнитель собственных песен Тимур Шаов вместе с музыкантами-виртуозами Михаилом Маховичем (мандолина) и Николаем Григорьевым (гитара) привозит в Израиль новую программу "Один день дяди Жоры". Концерты пройдут в Тель-Авиве — 8 ноября, в Беэр-Шеве — 9 ноября и Хайфе — 10 ноября. Заказ билетов в кассе "Браво" или по телефону 052-274-03-11.