x
channel 9
Автор: Петр Люкимсон Фото: 9 Канал

Одинокий мститель

25 мая 1926 года невысокий, хорошо сложенный господин средних лет вышел из уютного ресторанчика на улице Расина и, подойдя к кромке тротуара, стал высматривать такси. В этот момент возле него появился мужчина в белой рубашке.

— Месье Петлюра? — спросил он и, не дождавшись ответа, повторил: — Вы месье Петлюра?

Видимо, в его голосе господин почувствовал угрозу, потому что резко вскинул тросточку, словно пытаясь отразить удар, но было уже поздно — мужчина выхватил пистолет и всадил в своего vis-a-vis пять пуль.

— Это тебе за еврейскую кровь! — прокричал он.

Дело было в самом центре Парижа, вокруг убийцы немедленно собралась разъяренная толпа, жаждущая свершить возмездие. От суда Линча его спас подоспевший на место преступления полицейский.

С того исторического дня прошло ровно 90 лет, но отношение к председателю Директории Украинской Народной Республики Симоне Петлюры остается тем самым вопросом, по которому украинцы и евреи едва ли когда-нибудь придут к консенсусу. Если для первых он — выдающийся государственный и военный деятель, один из провозвестников независимости Украины, то для вторых — антисемит и кровавый погромщик, чьи злодеяния сравнимы разве что со зверствами Богдана Хмельницкого. И так же, как украинцы чтят память Симона Петлюры, евреи чтят память того, кто отомстил ему за все содеянное еврейскому народу — Самуила (Шулем-Шмила) Шварцбарда.

Жертвы петлюровского погрома 1919 года в Проскурове

Следует признать, что в годы развернувшейся на территории бывшей Российской империи гражданской войны, когда власть в Украине то и дело переходила из рук в руки, евреям доставалось ото всех. Пожалуй, лучше, чем сказал об этом бабелевский Гедали, не скажешь: "Поляк стрелял, мой ласковый пан, потому что он — контрреволюция. Вы стреляете потому, что вы — революция. А революция — это же удовольствие. И удовольствие не любит в доме сирот. Хорошие дела делает хороший человек. Революция — это хорошее дело хороших людей. Но хорошие люди не убивают. Значит, революцию делают злые люди. Но поляки тоже злые люди. Кто же скажет Гедали, где революция и где контрреволюция? Я учил когда-то Талмуд, я люблю комментарии Раше и книги Маймонида. И еще другие понимающие люди есть в Житомире. И вот мы все, ученые люди, мы падаем на лицо и кричим на-голос: горе нам, где сладкая революция?"

Евреев били красные и белые, махновцы и поляки… И все же никто не бил их так, как петлюровцы. В ноябре 1917 года после провозглашения Украинской Народной Республики (УНР) Симон Петлюра занял в ее правительстве ключевой пост — генерального секретаря военных дел, фактически — министра обороны и главнокомандующего украинской армии. В 1919 году, став председателем Директории УНР, то есть главой украинского правительства, Петлюра открыто сделал ставку на антисемитизм как средство подъема патриотических настроений и финансовой поддержки своей армии. Как правило, от населения еврейских местечек или еврейских кварталов городов сначала официально требовали заплатить выкуп, а затем армии давалось "добро" на погромы, сопровождавшиеся грабежом, изнасилованиями и убийством тысяч и тысяч евреев.

Автор этих строк до сих пор помнит, какое на него, тогда четырнадцатилетнего подростка, произвело впечатление описание петлюровского погрома в романе Николая Островского "Как закалялась сталь": "Разбой начался ранним утром.

Городок плавал в предрассветной серой дымке. Пустые улицы, как измокшие полотняные полосы, беспорядочно опутывавшие несуразно застроенные еврейские кварталы, были безжизненны. Подслеповатые окошки завешены и наглухо закрыты ставнями.

Снаружи казалось, что кварталы спали крепким предутренним сном, но в середине домишек не спали. Семьи, одетые, готовились к начинающемуся несчастью, сбивались в какой-нибудь комнатушке, и только маленькие дети, не понимавшие ничего, спали безмятежно-спокойным сном на руках матерей…

…В доме сразу услыхали стук копыт по мостовой, и, когда топот затих у лавки и сквозь стену донеслись голоса, сердца словно оторвались и тела как бы замерли. В доме было трое…

Все трое в мучительной надежде прислушивались: авось проедут мимо, может, они ошиблись, может, те остановились не у их дома, может, это просто показалось. Но, как бы опровергая эти надежды, глухо ударили в дверь магазина.

Старый, с серебряной головой, с детски испуганными голубыми глазами Пейсах, стоявший у двери, ведущей в магазин, зашептал молитву. Он молился всемогущему Иегове со всей страстностью убежденного фанатика. Он просил его отвратить несчастие от дома сего, и стоявшая рядом с ним старуха не сразу разобрала за шепотом его молитвы шум приближающихся шагов.

Рива забилась в самую дальнюю комнату, за большой дубовый буфет.

Резкий, грубый удар в дверь отозвался судорожной дрожью в теле стариков.

— Открывай! — Удар резче первого и брань озлобленных людей.

Но нет сил поднять руки и откинуть крючок.

Снаружи часто забили прикладами. Дверь запрыгала на засовах и, сдаваясь, затрещала. Дом наполнился вооруженными людьми, рыскавшими по углам. Дверь в магазине была вышиблена ударом приклада. Туда вошли, открыли засовы наружной двери.

Начался грабеж.

Когда подводы были нагружены доверху материей, обувью и прочей добычей, Саломыга отправился на квартиру Голуба и, уже возвращаясь в дом, услыхал дикий крик.

Паляныця, предоставив своим потрошить магазин, вошел в комнату. Обведя троих своими зеленоватыми рысьими глазами, сказал, обращаясь к старикам:

— Убирайтесь!

Ни отец, ни мать не трогались. Паляныця шагнул вперед и медленно потянул из ножен саблю.

— Мама! — раздирающе крикнула дочь. Этот крик и услышал Саломыга.

Паляныця обернулся к подоспевшим товарищам и бросил коротко:

— Вышвырните их! — Он указал на стариков, и когда тех с силой вытолкнули за дверь, Паляныця сказал подошедшему Саломыге: — Ты постой здесь за дверью, а я с девочкой поговорю кое о чем.

Когда старик Пейсах кинулся на крик к двери, тяжелый удар в грудь отбросил его к стене. Старик задохнулся от боли, но тогда в Саломыгу волчицей вцепилась вечно тихая старая Тойба:

— Ой, пустите, что вы делаете?

Она рвалась к двери, и Саломыга не мог оторвать ее судорожно вцепившиеся в жупан старческие пальцы.

Опомнившийся Пейсах бросился к ней на помощь:

— Пустите, пустите!.. О, моя дочь!

Они вдвоем оттолкнули Саломыгу от двери. Он злобно рванул из-за пояса наган и ударил кованой рукояткой по седой голове старика. Пейсах молча упал.

А из комнаты рвался крик Ривы.

Когда выволокли на улицу обезумевшую Тойбу, улица огласилась нечеловеческими криками и мольбами о помощи.

Крики в доме прекратились.

Выйдя из комнаты, Паляныця, не глядя на Саломыгу, взявшегося уже за ручку двери, остановил его:

— Не ходи — задохлась: я ее немного подушкой прикрыл. — И, шагнув через труп Пейсаха, вступил в темную густую жижу…

А в городе уже шел разгром. Вспыхивали короткие волчьи схватки среди не поделивших добычу громил, кое-где взметывались выхваченные сабли. И почти всюду шел мордобой.

Из пивной выкатывали на мостовую дубовые десятиведерные бочки.

Потом ползли по домам.

Никто не оказывал сопротивления. Рыскали по комнатушкам, бегло шарили по углам и уходили навьюченные, оставив сзади взрыхленные груды тряпья и пуха распоротых подушек и перин. В первый день было лишь две жертвы: Рива и ее отец, но надвигавшаяся ночь несла с собой неотвратимую гибель.

К вечеру вся разношерстная шакалья стая перепилась досиня. Замутневшие от угара петлюровцы ждали ночи.

Темнота развязала руки. В черной темени легче раздавить человека: даже шакал и тот любит ночь, а ведь и он нападает только на обреченных.

Многим не забыть этих страшных двух ночей и трех дней. Сколько исковерканных, разорванных жизней, сколько юных голов, поседевших в эти кровавые часы, сколько пролито слез, и кто знает, были ли счастливее те, что остались жить с опустевшей душой, с нечеловеческой мукой о несмываемом позоре и издевательствах, с тоской, которую не передать, с тоской о невозвратно погибших близких. Безучастные ко всему, лежали по узким переулкам, судорожно запрокинув руки, юные девичьи тела — истерзанные, замученные, согнутые…"

Петлюровские погромы начались осенью 1917 года и продолжались до 1921 года, после того, как Петлюра бежал сначала в Польшу, а затем в Париж. Всего за годы его правления было произведено свыше 2000 погромов в 700 еврейских общинах. По данным Красного Креста, в этих погромах было убито не менее 50.000 евреев (не считая изнасилованных и искалеченных). По данным еврейских организация — 100.000, но не исключено, что на самом деле их было намного больше.

Шулем-Шмил Шварцбард был одним из тех, кто пытался противостоять погромщикам, независимо от того, какую форму они носили.

Он родился в 1886 году в Измаиле в "субботу утешения" — первую субботу после траурного дня 9 Ава, в бедной еврейской семье, уже успевшей потерять двух детей и теперь молившей Господа о чуде. Его отец несколько раз пытался завести собственное дело, но каждый раз его то грабили, то все имущество гибло в огне пожара. Еще ребенком он потерял мать, и по окончании хедера отец отдал мальчика на пять лет в ученики часовщику.

Условия ученичества были известны: три года Шулем-Шмил должен был прислуживать по дому за похлебку, а оставшиеся два мастер должен был учить его своему делу. Но на самом деле часовщик продержал Шулема-Шмила в прислуге больше четырех лет, и лишь когда до конца пятилетнего срока оставалось несколько месяцев, стал его "кое-чему учить". Но у подростка оказался необычайно острый ум, он все схватывал буквально на лету, и за эти месяцы сумел вникнуть во все тайны ремесла часовых дел мастера.

Сразу по окончании учебы Шварцбард перебрался в местечко Крутое близ Балты и открыл там свою часовую мастерскую. Вскоре он приобщился к занятиям кружка социалистов, затем стал одним из его руководителей, а после того, как за ним была установлена слежка, перебрался в Балту.

Когда в 1905 году по Балте поползли слухи о готовящемся погроме, Шулем-Шмил стал организовывать из местной молодежи отряд еврейской самообороны. В итоге полиция обвинила в противоправных действиях не погромщиков, а бойцов этого отряда, и почти все они были арестованы. Шварцбард был единственным, кому удалось сбежать из-под ареста, кружным путем он сумел добраться до Вены. Правда, только для того, чтобы вскоре оказаться здесь в тюрьме: желая помочь обретающимся в Вене соратникам, он решил совершить "экс" — "экспроприацию экспроприаторов", а проще говоря, ограбление банка.

Отбыв в тюрьме четыре месяца, Шулем-Шмил (или, как его называли теперь, Самуил) в 1910 году перебрался в Париж, но продолжал отсюда пристально следить за всем, что происходило в ставшей для него родной Украине. В том числе и за развернувшимся в 1911 году делом Бейлиса. С началом Первой мировой войны Шварцбард вместе с несколькими друзьями-евреями вступил в ряды Иностранного легиона. В качестве его бойца он успел побывать в разных частях света, несколько раз был тяжело ранен, но снова возвращался в строй.

Узнав о том, что в Петрограде большевики совершили долгожданный переворот, он в 1917 году возвращается в Балту. Самуил надеялся стать одним из участников великой революции, но на деле ему пришлось снова лицом к лицу встретиться с погромщиками. Используя огромный опыт бойца Иностранного легиона, он вновь организует еврейские отряды, пытающиеся противостоять погромщикам; собирает по домам и берет под свою охрану еврейских детей, пытается организовать хоть какую-то помощь жертвам погромов.

В 1919 или 1920 году, окончательно разочаровавшись в революции, Шалом Шварцбард возвращается в Париж. Когда он узнал, что сюда же прибыл Петлюра, всем его существом овладела жажда мести. Сложность заключалась в том, что он не знал ни того, где поселился Симон Петлюра, ни того, как он выглядел. С большим трудом удалось раздобыть его фотокарточку, затем он стал выходить на его след, медленно, но верно сжимая круги вокруг бывшего "атамана". И 25 мая 1926 года решил, что час мести настал.

Когда полицейский, вырвавший его из рук толпы, спросил у Шварцбарда по дороге в участок, знал ли тот убитого им человека, Самуил ответил: "Да, конечно. Это украинский генерал, стоявший во главе армии варваров".

Когда стали известны имена убитого и убийцы, грянула общественная буря. Украинские и французские антисемиты обвинили евреев в "подлом убийстве", но на имя сидевшего в тюрьме Шварцбарда стали поступать телеграммы со всего мира, в которых бывшие жертвы погромов благодарили его за то, что он сделал. В присланных письмах они рассказывали, что весть об убийстве Петлюры принесла им душевное облегчение после нескольких лет тяжелой депрессии и ночных кошмаров, в которых они вновь и вновь переживали зверства петлюровцев.

Общественное мнение Франции было явно на стороне Шварцбарда, но убийство есть убийство, и за него по закону полагалась смертная казнь. Чтобы избавить Шварцбарда от этой участи, его адвокат Анри Торес, потомок испанских евреев, бежавших во Францию в 1492 году, решил было представить своего подзащитного психически больным, не способным отвечать за свои поступки и потребовал психиатрической экспертизы. Но Шварцбард категорически отверг эту линию защиты, заявив, что абсолютно психически здоров, действовал в здравом уме и трезвой памяти и не сожалеет о своем поступке.

Таким образом, Торесу не оставалось ничего другого, как начать собирать свидетельства жертв погромов, чтобы доказать, что у Шварцбарда были все основания для свершения возмездия. То, что открылось адвокату в ходе этого расследования, ужаснуло его самого. Анри Торес выяснил также, что среди убитых петлюровцами было 15 близких родственников Шварцбарда, а также добыл документы, однозначно свидетельствующие о том, что погромы велись не только с ведома, но и с прямого поощрения Симона Петлюры.

Суд над Шаломом Шварцбардом начался в 1927 году, когда он уже больше полутора лет сидел за решеткой. Для освещения этого процесса во Францию съехались десятки журналистов со всего мира, и для них в Париже был впервые создан специальный пресс-центр с прямой телеграфной линией.

Бригаду прокуратуры на суде возглавлял выходец из семьи выкрестов и матерый антисемит Поль Рено. Он пытался доказать, что Шварцбард является "красным агентом", действовавшим по указке Москвы. Прокурор, разумеется, не отрицал того, что во время правления Петлюры на Украине происходили еврейские погромы, но настаивал на том, что Петлюра не имел к ним никакого отношения. Для доказательства этого тезиса он представил суду переданные ему соратниками "атамана" более 200 документов, из которых следовало, что Петлюра якобы не только не поощрял антисемитизм, но и жёстко пресекал его проявления в своей армии.

Тем не менее адвокат Торес с легкостью доказал, что речь идет о фальшивках — большинство из этих "документов" были составлены постфактум, после изгнания петлюровцев с Украины, и ни один не был подписан Петлюрой лично.

В итоге прокурор Рено так и не смог привести ни одного случая, когда Петлюра своими непосредственными действиями предотвратил погром или наказал погромщиков. На суде фигурировали слова Петлюры, сказанные еврейской делегации на станции Мамеевка: "Не ссорьте меня с моей армией".

Вместе с тем историк Чериковер представил суду сотни документов, свидетельствующих о причастности Петлюры к погромам. Один из свидетелей обвинения заявил, что Симон Петлюра, как мог, старался пресекать погромы и жестоко наказывал тех, кто в них участвовал. Например, утверждал он, Петлюра отдал 20 марта 1920 года приказ расстрелять атамана Семесенко, чьи бойцы за один день убили в Проскурове больше тысячи евреев. Но выступавшие на процессе Шварцбарда свидетели А. Хомский и П. Ланжевен показали, что "суд" и "приговор" были инсценированы, а сам Семесенко тайно освобождён по указанию Петлюры.

Затем на трибуне свидетелей один за другим стали появляться жертвы погромов, рассказывавшие о том, как петлюровцы насиловали их дочерей, убивали их близких, не щадя ни стариков, ни маленьких детей, и присяжные, слушая эти рассказы, не могли сдержать слез.

Тем не менее судья Джорджи Флори был далек от того, чтобы симпатизировать обвиняемому. Поэтому он попросил присяжных не решать, имел ли право Шалом Шварцбард на месть или нет, а ответить на пять следующих вопросов:

1. Виновен ли Шварцбард в нанесении ранения Симону Петлюре?

2. Стали ли эти ранения причиной смерти Симона Петлюры?

3. Стрелял ли Шварцбард в Петлюру с намерением его убить?

4. Было ли это намерение обдуманным?

5. Были ли у него причины для убийства Петлюры?

Когда присяжные удалились на совещание, в зале установилась мертвая тишина. Все понимали, что судья приготовил присяжным ловушку: на все его вопросы следовало однозначное "да", и это означало смертный приговор. Но вот присяжные появились в зале и сообщили, что на все пять вопросов они дают отрицательный ответ. Таким образом, Самуил Шварцбард был полностью оправдан.

На следующий день все антисемитские издания Франции вышли с осуждением решения присяжных. Но в целом мировая пресса его одобрила и назвала торжеством справедливости.

Еврейская пресса Европы писала о том, что "Самуил Шварцбард отомстил за пролитую еврейскую кровь и вернул евреям их попранную честь, за что его имя должно быть навсегда вписано в историю нашего народа".

По окончании суда Самуил Шварцбард остался жить вместе со своей женой Анной во Франции, держал часовой магазин и принимал активное участие в жизни еврейской общины страны. Несколько раз он подавал просьбу разрешить ему с семьей репатриироваться в Палестину, но каждый раз натыкался на отказ британских властей.

В 1937 году он выехал в ЮАР, чтобы собрать деньги на издание Еврейской энциклопедии на идише, и в 1938 году скончался в Кейптауне.

В 1967 году его останки были перевезены в Израиль и с воинскими почестями перезахоронены на кладбище поселка Авихайль. Именем Шалома Шварцбарда названы улицы в нескольких израильских городах. Иногда улицы называют "Рехов а-Нокем" — "Улица Мстителя", и все сразу понимают, о каком мстителе идет речь…


"Новости недели"


Источник: "ИСРАГЕО"


Мнение авторов публикаций может не совпадать с мнением редакции сайта

Автор: Петр Люкимсон

Израильский русскоязычный писатель и журналист.
comments powered by HyperComments