"Любовь к себе – это действительно первая обязанность человека… Разве не очевидно, что любой человек несравненно больше, шире, глубже того, в чем он может себя явить, будь то профессия, стихи или внешность? Первое условие всякого самосовершенствования – принять себя, дать себе право на любовь к себе, со всеми недостатками, независимо ни от кого и ни от чего – изначальное право быть самим собой. Только при таком отношении к себе имеет смысл и работа над собой – зачем совершенствовать то, что не любишь?"

Эта книга, "Искусство быть собой" Владимира Леви, когда-то попалась на глаза юной и любознательной Анечке. Именно с этой книги начался ее интерес к психологии и психоанализу, который позже стал ее профессией. Сегодня Анна Зарембо – профессиональный психотерапевт, личный и семейный консультант и моя собеседница.

- Анна, я кроме Фрейда и Юнга других психотерапевтов не знаю. Вы можете мне рассказать, чем занимается психотерапевт?

- Наверное, вам повезло, что вы не знаете психотерапевтов, потому что у вас не было необходимости обращаться за помощью к специалисту. Можно, я вам задам вопрос? А почему вы решили взять у меня интервью?

- Потому что мне показалось, что было бы интересно узнать, что такое психотерапия. Вот я, например, плохо себе представляю, что это такое. Я читала книги Фрейда, но с тех пор, как я предполагаю, психотерапия как наука давно ушла вперед. Что такое современная психотерапия?

- Это подход, который позволяет помочь в разрешении каких-то жизненных проблем и трудностей.

- К вам приходят люди с душевными расстройствами?

- Нет, это здоровые люди, которые находятся на некоем кризисном участке своей жизни. Ведь у вас не возникло идеи обратиться к психотерапевту, хотя, наверное, у вас в жизни были какие-то кризисы. Кризисов может быть очень много, но не всегда люди способны разрешить их самостоятельно. Вообще, кризис – это всегда вопрос: "Как мне жить дальше?"

- А почему этот вопрос люди задают психотерапевту?

- Есть люди, которые проходят эти кризисы легче, им не требуется помощь. Но есть люди, которые вдруг обнаруживают, что весь их жизненный багаж в момент кризиса становится абсолютно бесполезным. Им нужна помощь. Они не знают, куда им жить дальше. Они ищут поддержки профессионала в разрешении своих проблем. Для меня психотерапия – это обучение пользоваться собой, жить в ладу с самим собой.

- С какими проблемами люди обращаются к вам чаще всего?

- В последние годы люди части жалуются на тревожное состояние. Иногда это проявляется в панических атаках, учащенном сердцебиении, приступах стенокардии. Но это не медицинская проблема, а психологическая.

- А как человек может определить, к какому специалисту ему следует обратиться? Психологу, психотерапевту, психиатру?

- Психотерапевтом в Израиле может быть только или психолог, или социальный работник, или врач. То есть психолог тоже может быть психотерапевтом. Психиатр – это врач, который очень хорошо разбирается в лекарственных средствах. Я часто направляю своих клиентов к психиатру для того, чтобы он подобрал специальные препараты. Я очень приветствую таблетки, если они нужны, но лекарства не заменяют психотерапию.

- Кто чаще обращается к психотерапевту – мужчины или женщины?

- К сожалению, мужчины намного реже обращаются за помощью, чем женщины. По моей статистике, примерно пятнадцать-двадцать процентов - мужчины, остальные – женщины.

- Скажите, а эти состояния, с которыми приходят к вам люди, – это душевное расстройство?

- А что вы понимаете под душевным расстройством?

- Я так понимаю, что это болезнь.

- Нет. Душевных болезней, с которыми ко мне обращаются, только две: депрессия и панические атаки. Остальное – это кризисные ситуации.

- А можно из этих, скажем так, кризисных ситуаций, выйти так, чтобы больше в них не попадать?

- Ни один специалист не даст вам стопроцентной гарантии. Но да, есть клиенты, которые при помощи психотерапии и препаратов вышли из депрессии и живут нормальной жизнью.

- Сколько времени занимает терапия?

- Я чаще всего называю этот процесс "работой". У меня нет конкретных сроков. В среднем – около девяти месяцев. Часто клиенты, которые вышли из кризисной ситуации, остаются у меня. Моя работа – это не только сопровождение в болезни. Существует и "здоровая" работа. То есть, когда человек абсолютно здоров, но хочет решить проблему в личной жизни. Например, найти нового спутника, оставить прошлое в прошлом, построить новые отношения.

- Скажем, приходит женщина и делится с вами сложностями в личной жизни или жалуется на ее полное отсутствие? То есть, если я понимаю правильно, вы выполняете функцию подружки?

- Нет, конечно. Терапевт представляет для человека фигуру родителя, мамы. Когда ребенок приходит к маме со своими проблемами, то первое, что она должна сделать, – это утешить его, понять, принять. Он знает, что мама его воспримет. Клиенты точно знают, что терапевт его воспримет. Но это всего лишь одна из составляющих нашей работы. У меня много возможностей поставить клиенту зеркало таким образом, чтобы он взглянул на себя со стороны, и дать ему увидеть, как он делает то, что он делает в своей жизни. Увидеть эти грабли, на которые он все время натыкается. Общение с терапевтом – это тоже общение. Отношения с терапевтом – это тоже отношения.

- Тогда я сформулирую по-другому. Вы выступаете в роли слушателя?

- Не только. Слушание – это одна из функций. Я задаю вопросы, я вижу какие-то вещи, которые видны только со стороны. Я могу предлагать варианты.

- А вы согласны с тем, что любая терапия – будь то лекарства, или психотерапия, или иглоукалывание – это всегда вопрос веры? То есть человек верит в то, что именно это ему поможет, и ему действительно помогает?

- Нет, не согласна.

- Почему?

- Потому что я делаю все, чтобы развенчать веру и показать, что терапия – это технология, причем простая. Я всегда говорю, что учу своих клиентов дышать носом. Терапия – это работа. Ежедневная работа.

- Людей, которые к вам приходят, вы называете не пациентами, а клиентами. Почему?

- Это принципиальная позиция. "Пациент" подразумевает отношения доктор-больной. То есть эти отношения предполагают иерархию. Это не те отношения, которые мне нужны для работы с моим клиентом. У нас у обоих есть ответственность за процесс. У меня – ответственность профессиональная, у него – ответственность за то, насколько он готов отдаться тому, что он делает. У меня нет власти над этим человеком.

- У вас есть статистика успеха терапии?

- Да. Порядка восьмидесяти процентов клиентов проходят терапию и решают свои проблемы. С остальными этого не происходит.

- А как можно определить: хороший передо мной психотерапевт или не очень?

- Во-первых, нужно спросить об образовании. Во-вторых, вам придется рискнуть.

- На что надо смотреть?

- Насколько вам с этим человеком комфортно, насколько он готов отвечать на вопросы, насколько у вас есть место в этом разговоре. Хороший психотерапевт не дает конкретных ответов и не назначает конкретных сроков. Лично я бы никогда не пошла к психотерапевту, который предлагает первую встречу бесплатно.

- Почему?

- Если человек раздает свое профессиональное время бесплатно – для меня это повод задуматься. Меня это даже настораживает.

- То есть, мы возвращаемся к вопросу веры. Когда человек приходит к психотерапевту, он должен ему доверять.

- По большому счету, это так. Ощущение доверия необходимо.

- А чем отличается юнгианский психоанализ от других?

- Юнгианский психоанализ основан на сновидениях. Подсознание посылает нам какие-то символы, которые мы объясняем. Мы разговариваем об этом, я вытягиваю огромное количество информации, которая ассоциируется с этим сном. Сон расширяет представление клиента о самом себе и мое – о нем.

- Понятно, сновидения. Что еще?

- Кроме того, существует четыре основных понятия: Анима и Анимус, то есть женское и мужское начало; Персона и Тень, то есть наша маска, которую мы предъявляем миру, и то, что находится внутри нас, наше подлинное Я, в которое мы боимся заглянуть. Плюс еще архетипические фигуры, которых очень много, сказки, фильмы, мифы.

- Значит, если я понимаю правильно, ваша задача – помочь человеку жить в ладу с собой?

- Если схематично, то да.

- Анна, я еще могу себе представить, как происходит общение между психотерапевтом и клиентом. Но как происходит терапия в группе?

- Группа – очень мощный инструмент. В общении один на один есть только вы и только я. А в группе у вас есть десять зеркал, людей, с каждым из которых у вас происходит то или иное общение.

- Тогда у меня есть другой вопрос. Вот, допустим, у меня есть какая-то проблема. И я прихожу в группу и начинаю совершенно посторонним людям рассказывать о себе интимные подробности, о которых я сама себе боюсь рассказать?

- Никто не может вас заставить рассказать о себе интимные вещи. Вы сами выбираете степень откровенности. Но группа – это живой организм, и атмосфера в нем все время меняется. Это – процесс.

- Хорошо, тогда ответьте мне на такой вопрос. В последние годы мы слышим все больше и больше о том, что у людей появляются психологические проблемы. В современном мире количество людей с теми или иными душевными проблемами резко увеличилось. Почему?

- Две очевидные причины: во-первых, стало больше осознанности. То есть, эти проблемы чаще диагностируют. Во-вторых, наш мир очень сильно ускорился. Люди, которые жили в Советском Союзе, например, пережили настоящий апокалипсис. И во всем мире за последние тридцать лет произошло больше изменений, чем за сто двадцать предыдущих лет.

- Нет, ну как же?! Были страшные мировые войны. Был Холокост, в конце концов.

- Война находится в понятных моральных рамках.

- А Холокост в каких моральных рамках?

- Тоже в понятных.

- Вот почему условная бабушка, которая пережила Холокост и дожила до ста лет, ни разу не обращалась к психотерапевту? А сейчас молодые девочки, у которых прыщ на носу вскочил, никак не могут справиться со своими душевными переживаниями?

- Этот вопрос я часто слышу. Мы не знаем, была ли у этой бабушки депрессия и как она ее пережила. Но в период выживания другие процессы работают. Вообще. Война и концлагерь – там есть ужасные, но понятные правила жизни. Сейчас у нас нет правил жизни. Они меняются на наших глазах.

- Откуда вы знаете, как правильно жить?

- Я этого вообще не знаю.

- Допустим, приходит к вам человек и рассказывает, что он открыл бизнес, вложил кучу денег, бизнес прогорел и жизнь в полной заднице. Что вы будете с ним делать?

- Я буду с ним сидеть и дышать носом. Разбираться в том, от чего ему хорошо и от чего ему плохо; где ему больно и что для него это означает; где его собственная бездна.

- Но это все какие-то общие фразы. Что вы будете с ним делать?

- Я его спрошу: "Ты зачем пришел? Денег у меня нет, наоборот, ты еще будешь мне платить. С чем ты хочешь разобраться?" Он объясняет мне свою проблему, свой запрос, и мы начинаем разбираться, кто он на самом деле, что он может сделать сейчас, куда он должен идти. Я даю четкие задания, и мой клиент должен их выполнить к следующей встрече. Мы начинаем упорядочивать мир вокруг.

- А вы сами ходите к психотерапевту?

- Да, конечно, я регулярно, уже много лет хожу к психотерапевту. Кроме того, у меня есть супервизор, с которым я обсуждаю какие-то сложные случаи. Это обязательно для каждого психотерапевта.

* * *

Кстати, та история с книгой Леви "Искусство быть собой" имела продолжение. Через много лет, будучи уже состоявшимся специалистом, Анна Зарембо встретилась с человеком, невольно определившим ее профессиональное развитие.

"Дорогой коллеге Анечке", - так подписал книгу знаменитый психолог, и эта фраза стала для нее самым ценным признанием.

С Анной нам не удалось встретиться лично. Но на всякий случай я приготовила легкий и вкусный десерт, которым и спешу с вами поделиться.