ТЕЛЕВИДЕНИЕ
Фото: Майя Гельфанд
Интервью

Валерий Панов: "В Израиле все лучше, кроме балета". Интервью по субботам

В тот вечер в Театре оперы и балета Вильнюса был аншлаг. Показывали "Лебединое озеро", премьеру сезона. В одном из первых рядов вместе с мамой и братом сидел мальчик. Он не отводил взгляда от сцены. Никогда в жизни он не видел такой волшебства, от которого по телу шли мурашки и почему-то хотелось плакать. Он смотрел на сцену и чувствовал, как непроизвольно напряглись ноги, выпрямилась спина, в глазах появился блеск, а на щеках румянец. Он знал, этот мальчик, футболист, боксер, пловец и отчаянный драчун, что его место там, на сцене, а его жизнь – это балет. Он смотрел на сцену и понимал, что с этой минуты его жизнь изменится. Сегодня этого мальчика знают во всем мире, его имя – Валерий Панов. Великий танцор, хореограф, многолетний руководитель балетной труппы Боннского театра оперы и , создатель и художественный руководитель израильского " Панова" и мой сегодняшний собеседник.

- Моя жизнь распределяется так: до тридцати пяти лет я жил в Советском Союзе, даже получил звание заслуженного артиста РСФСР и Дагестанской СР. С тридцати пяти лет до шестидесяти я прожил на Западе. А когда мне исполнилось шестьдесят, я дал себе шанс на еще одну новую жизнь, переехал в Израиль, открыл школу.

- Число три у вас имеет какое-то символическое значение. Три жизни, три брака. У вас вообще потрясающая судьба. За какую ниточку не потянешь, непременно вытянешь целый эпический роман. И страсти, и признание, и гибель близких, и лучшие сцены мира.

- О, если начинать рассказ о моей жизни, то в одно интервью он точно не влезет.

- Но мы постараемся.

- С такой красавицей я готов сидеть хоть до утра!

- Ой, спасибо вам. Но давайте все-таки о вас. К одиннадцати годам вы уже выступали на профессиональной сцене, а к пятнадцати перетанцевали весь классический репертуар.

- Раньше даже. Я ведь родился в Витебске. Там, где Шагал и его учитель, Пэн, который, кстати, был моим родственником. Потом мы убежали от Гитлера в Москву, а оттуда нас отправили в эвакуацию в Пермь. Я помню, как во время вражеских налетов папа сидел на кухне с ведром на голове вместо каски и смотрел через прорезь для глаз, как падают бомбы. В 45-м году папу отправили улучшать кожаную промышленность в Литве. Я обожал Вильнюс. Потрясающей красоты город. Папа на хорошем положении. Комиссионные магазины. Знаете, какие там были комиссионки? Ох, хорошие. Мама была чемпионом по комиссионным магазинам, а я был одет только во все заграничное. Я был очень активный юноша. Но в семь лет я впервые увидел балет и влюбился. Это была любовь с первого взгляда. Я увидел балет и пропал.

- А над вами не смеялись, что вы, мальчик, занимаетесь балетом?

- Смеялись. Но я сразу бил в нос, и желание смеяться быстро исчезало. Это потом, намного позже, я повредил спину, что сильно ухудшило мою жизнь. А тогда я был необычайно силен. Я же танцевал до пятидесяти трех лет! Говорят, после пятидесяти уже не танцуют. А у меня это было очень хорошее время, очень продуктивное. Я был очень востребован, даже загружен. У меня были контракты, предложения, гонорары. Да, хорошее было время. Кстати, Маечка тоже долго танцевала. Мы дружили с Майей, очень даже.

- Меня назвали в честь нее.

- Да? Ну, тогда мы с вами точно надолго застрянем. Мне же сто лет! А вы молоденькая девочка, просто очарованье сплошное!

- Да вы, оказывается, дамский угодник!

- Да еще какой!



- Я очень рано стал богатым. У меня всегда были деньги, и я никогда не умел с ними управляться. Когда мне было лет восемь-девять, я так насобачился танцевать "Калинку-малинку", что быстро стал страшно знаменитым. У меня была партнерша, Диночка, удивительная девочка. И вместе мы срывали аншлаги. В Советские времена было много праздников. Первомай, Восьмое марта, Новый год, естественно. Самыми доходными были ноябрьские праздники. На каждом заводе, фабрике, в каждом клубе организовывали праздничные вечера для работников. И мы там с Диночкой лихо отплясывали! Нам давали по три-четыре выступления в день, без нашей "Калинки-малинки" не проходил ни один концерт в Вильнюсе, и мы стали дико популярными. Мама меня так и называла, "золотой мальчик". Потому что я своими танцами зарабатывал раза в три больше, чем папа. Мама быстро поняла, что это очень прибыльно дело, она научилась из моих танцев "делать деньги". И открыла на рынке лавку, которая так и называлась "Золотой мальчик".  Мама, Елизавета Петровна, была настоящая дама, поэтому она не стояла за прилавком, а наняла для этого работниц. Как вы думаете, что они там продавали?

- Ваши костюмы?

- Вот, что значит современное мышление! Нет, мама продавала пайки.

- Какие еще пайки?

- Это же были голодные годы, 46-47-й год. Еда. В Союзе не было еды. А нам за выступления давали американские пайки. Сгущенка, омлет, тушенка, одежда. Большая редкость. Они были дороже денег тогда! А мама ходила со мной на выступления с двумя огромными чемоданами и собирала в них пайки.


_____________________________________________________________________________

Однажды, когда родителей не было дома, старший брат позвал Валеру:

- Смотри, что покажу.

Он потянул за изогнутую ручку шкафчика, дверца легко раскрылась, обнажив целую сокровищницу: разноцветные пачки купюр, аккуратно перевязанные веревочками и выложенные стройными столбиками. Невообразимое богатство!

- Это что?

- Это твои деньги.

Мальчик схватил тяжелую пачку и сунул в карман, смешно оттопырив его. Потом побежал в ближайший киоск и купил мороженое своим дворовым приятелям. Все деньги потратить не удалось, и они по-прежнему торчали из кармана, впрочем, не так аккуратно, как прежде. Эскимо за одиннадцать копеек считалось большим деликатесом. Его принято было есть долго, сначала аккуратно слизывая шоколадную глазурь, затем долго смакуя сливочную мякоть. Как назло, стояло лето. Мороженое начинало таять, еще не успев добраться до языка, перепачкав руки, лицо, одежду. Вернувшись, родители застали сына на месте преступления: с измазанным лицом и топорщащимися из кармана, кое-как скомканными купюрами.

- Где ты взял деньги? – Строго спросил папа.

- В серванте.

- Ты что, вор? – В ужасе спросила мама.

Ему стало обидно за такое незаслуженное оскорбление. Он вышел из дома и вернулся только через два дня – голодный, злой, но гордый.

_______________________________________________________________________________


- Я везде себя чувствую иностранцем. Единственное место, где я не был иностранцем, это Америка. В Советском Союзе – иностранец, потому что одет не по-советски, думаю не по-советски, мечтаю оттуда уехать. В Израиле иностранец, потому что на иврите говорю с трудом, хочу тут балет мирового уровня создать. А в Америке я свой. До этого, как ни странно, я никакого антисемитизма на себе не почувствовал и о том, что я еврей, догадывался смутно. А в Америке я вдруг увидел, что евреи – это огромная сила. И, что самое удивительное, меня воспринимали как еврея. Я-то никогда до этого себя евреем не ощущал. А там, среди американцев, я вдруг оказался евреем! Вот это было для меня откровением. Вы, кстати, можете постепенно начинать раздеваться. А то жарко, а у нас еще времени много.

- Ничего, я пока в одежде посижу.

- Ну как хотите. А вообще по-настоящему танцевать я начал очень рано. Еще учась в школе. На каникулах я выступал в театре. Я был штатным танцором, зарабатывал огромные по тем временам деньги. И там же у меня случилась первая любовь. Догадайтесь, сколько ей было лет.

- Ну, если вам пятнадцать, то ей двадцать?

- Ну что вы! Это же почти что ровесница! Ей было тридцать пять.

- Да ладно.

- Честное слово. Это была бешеная любовь. Она была прима-балерина театра, лучшая балерина Прибалтики, народная артистка СССР. Красавица невероятная, жена большого чиновника.

- И она на вас обратила внимание.

- Она меня изнасиловала. Но я был согласен. О, это было незабываемо. Как она была красива! До сих пор я прославляю любовь. Я, можно сказать, специалист по любви. Лучше этого ничего нет.

- А талант, он, по-вашему, не сильнее любви? Что такое талант вообще?

- Я отвечу словами Шолом-Алейхема. Талант – это как деньги в кармане. Есть – есть, нет – нет. Вся моя жизнь крутится вокруг таланта. Меня и любили за него, и ненавидели. Я ведь никогда не мог просто танцевать. Я, возможно, единственный в мире артист-танцор. Потому что каждую свою партию я не только танцевал, а играл. И точно так же я ставлю спектакли и номера. Важно не просто хорошо технически исполнить номер. Важно его прочувствовать, прожить. Станиславский – гений, потому что он сказал одну фразу: "Не верю!"

- То есть искусство — это когда зритель верит?

- Точно. Это невозможно объяснить, невозможно облечь в формулу. Искусство начинается тогда, когда зритель верит артисту.

- А за талант можно все простить?

- Сложный вопрос. Люди, которые меня окружали, прощали мне все за мой талант. Но из-за этого я потерял свою личную жизнь. Я делал очень горькое людям, особенно женщинам. Бывало, что она называла это "любовь", а я "происшествие". У меня пятеро детей. И только один раз родился ребенок по согласию.

- Вас все время насиловали?

- Нет. Но дети у меня рождались без моего согласия, без планирования с моей стороны.

- А кого из пятерых вы по-настоящему хотели?

- От Галины. Сына Матвея.

- Но у вас был еще один сын, который погиб в молодом возрасте.

- Да. Самый старший, Андрей. Он родился, когда мне было восемнадцать лет. Ну разве я мог в восемнадцать лет планировать ребенка? В то время я думал о чем угодно, но только не о детях. Я его воспитывал до семи лет, а потом развелся с его матерью. Андрей потом стал панком, звездой авангардного движения. Он умер от врачебной ошибки. У него было воспаление аппендикса, отвезли в больницу, и врачи, пьяные, перелили ему не ту кровь.

- Ужасно.

- Да.

- Но от нее, кроме ребенка, вы еще и получили фамилию, которая потом стала знаменита на весь мир.

- Фамилию я получил, когда от меня отказались мои родители. Они считали, что Лия, моя первая жена, мне не пара. Им казалось, что она меня недостойна. Моя мама была настоящая дама, безумно красивая женщина. Отец – ярый коммунист. Мой папа, кстати, тот, кто меня воспитал, не родной мне отец, а отчим.

- Так. Я же говорю, у вас не история, а эпическая поэма.

- Да я сам об этом недавно узнал, мне брат рассказал за пять лет до смерти. Мой папа – герой Советского Союза, начальник батареи в Брест-Литовске. Вы знаете, что такое Брест-Литовск?

- Приблизительно.

- У каждой красивой женщины должны быть проблемы с географией. Брест-Литовск – это дорога из Европы в Россию. То есть первый населенный пункт, с которым столкнулся Гитлер на подходе к Советскому Союзу, был Брест-Литовск. Его сровняли с землей. Вот там мой настоящий папа и погиб.

- Ну у вас и рассказы!

- О, у меня их еще много! Ну так, возвращаясь к нашей истории. Мои родители – мама и отчим – это была советская элита. А моя первая жена – из простых. Она была немедленно переведена мамой во второй сорт. Маме хотелось, чтобы я женился на приме-балерине, тридцатипятилетней народной артистке. А я проявил тогда характер и назло решил поменять фамилию. Так я из Валерия Шульмана стал Валерием Пановым.



- В общем, у вас было все прекрасно. Вы были ведущим артистом Мариинского театра, вы снова женились во второй раз на Галине, молодой, но уже выдающейся балерине, жизнь сложилась самым замечательным образом. И тут вы подали документы на выезд. Зачем вы это сделали?

- О! Вот это хороший вопрос. Я тринадцать лет был невыездной. В пятьдесят девятом году, когда я был на гастролях в Америке, меня выслали за какое-то неправильное поведение. Меня выманили, сказав, что нужно срочно возвращаться в Советский Союз, потому что у меня в семье кто-то умер. Видимо, мои еврейские связи вместе с моей несоветской общительностью, раскованностью – все это вызывало раздражение у начальства. И было принято решение выслать меня обратно, чтобы большое не выпускать за границу. Я не мог понять, почему впал в опалу. Я дружил с Галиной Брежневой, через нее передавал письма Брежневу. В ответ молчание. Мне никто ничего не объяснял. И только спустя много лет я начал понимать, почему: я был неблагонадежным в глазах советской власти.

- А почему целая плеяда выдающихся танцоров: вы с женой Галиной, Рудольф Нуреев, Михаил Барышников, как-то почти одновременно покинули СССР?

- Свободу хотели! Ведь мы рвались на свободу, мы хотели танцевать на лучших сценах мира, а нас не выпускали. Придумывали самые невероятные, изощренные предлоги, чтобы нас не выпустить. Вам сложно представить себе, что это было за время. Как нас душили, какие иезуитские пытки придумывали, чтобы нас задавить. Поэтому все и бежали. Мы подали документы на выезд в Израиль в 72-м году. И три года были в отказе.


_______________________________________________________________________________

68-й год. Валерий переживает роман с восемнадцатилетней Галиной Рагозиной, молодой, но уже выдающейся балериной, ученицей Улановой, красавицей с ясными голубыми глазами и ямочками на щеках. Дорога к театру проходила через Красную площадь. Уже за несколько сот метров Валерий увидел, что площадь оцеплена милицией, услышал возбужденный шепот прохожих:

- Танки в Праге!

Внезапно ему стало ясно: он не может жить в этой стране. Он не может служить этому режиму. Он не может терпеть несвободу.

Вечером, после репетиции, он сказал Галине:

- Я в России жить не буду. Ты должна об этом знать.

- Я поняла. Я буду с тобой.

_______________________________________________________________________________


- Вас же посадили в тюрьму. И вы сидели в здании, где находился кабинет Путина.

- Точно.

- И вам даже приходилось мыть общественные туалеты.

- Я умолял, чтобы мне разрешили мыть туалеты. Ведь мне нужно было двигаться. А если бы я перестал двигаться, я бы просто погиб. За это меня зэки дико уважали, называли "заслуженным артистом", которым я, кстати, и был. Я просидел в общей сложности двадцать суток.

- А за что вас посадили?

- За Никсона. На период его пребывания в Советском Союзе КГБ решило всех ненадежных, и меня в том числе, убрать с глаз долой. Но со мной произошло еще хуже. Меня же отравили страшно. О, это дивная история. Когда мы с женой Галиной подали заявление на выезд, нас отовсюду выгнали. Мы сидели без работы и без денег, все было продано. Тогда я придумал бизнес. Жена моего брата была шеф-поваром в ресторане в Вильнюсе. Я приезжал к брату, брал у него товар – колбасы, сыры, паштеты, а в Ленинграде продавал. И вот как-то я узнал, что приезжает Киссинджер, и попросил брата организовать встречу. Видимо, этот разговор прослушивали. В общем, сели мы с братом в поезд, чтобы ехать на встречу, и в этом поезде нам настойчиво предлагали чай. А мы от этого чая настойчиво отказывались. В итоге мы этот злосчастный чай выпили. После чего потеряли сознание. Пришли в себя в госпитале где-то посреди степи. Врач нам сказал, что нас отравили каким-то военным ядом. Как назывался тот препарат, который в Лондоне использовали?

- Новичок?

- Умница! Вот, по-видимому, его впервые испытали на нас.

- И как, вы оправились?

- Около месяца провалялись в этом госпитале. Постепенно начали приходить в себя. Это чтобы вы понимали про Советский Союз. Так что, как бы плохо ни было в Израиле, здесь все равно лучше. Все, кроме балета.

- Я так понимаю, что вы очень быстро излечились от сионизма, когда в семьдесят пятом году вас все-таки выпустили, вы приехали в Израиль и увидели, что здесь нет.

- Его до сих пор нет! На мировом уровне я имею в виду. Но я же чуть-чуть умненький мальчик, как вы уже, наверное, заметили. Я же понимаю, что приоритеты совсем другие у страны. Когда мы приехали в Израиль, мне предложили создать балет с труппой, которая состояла из семи человек. Я-то приехал из другого мира, где в балетной труппе работало триста человек! Я даже представить себе не мог, что бывает по-другому. А так бывает, так начинал великий Бежар. И так потом я начинал, спустя много лет. А тогда я посмеялся, конечно. Потом пошел к Голде Меир и Моше Даяну. Голда была моей большой поклонницей, не пропускала ни одного концерта. Я просил миллион долларов для создания хорошей балетной компании. И они мне сказали: "Валерий, даже не думай оставаться в Израиле. Тебе никто ничего не даст. А если пообещают – то обманут. Нам нужны танки, а не балеты". Я не мог судить Израиль, ведь это был семьдесят пятый год. Я понимал, что эта страна находится на грани выживания. О каком балете можно говорить! "Уезжай и будь послом Израиля в мире!", - так мне сказали.

- И вы уехали?

- Конечно.



- Я был страшно влюблен в Галину. Она была моей лучшей балериной, моей напарницей и помощницей в течение тридцати лет. Мы же с ней очень много танцевали. Она никогда не говорила, что любит меня. И она была права, как показало время, оказалось, что это был чисто творческий союз. Она, кстати, до сих считает, что она со мной не разводилась. Она не приехала на суд, отказалась подписывать документы. Она до сих со мной разговаривает так, как будто я ее муж. Хотя прошло уже больше двадцати лет. У нас ведь сын, Матвей, Мати. Он родился в Иерусалиме, но всю жизнь прожил в Америке. Очень скучает по Израилю.

- А для чего вы танцевали?

- Это моя жизнь. Это божий дар. Нет прекраснее этого.

- Вы покорили весь мир. Танцевали на лучших сценах. Вам рукоплескали лучшие залы. Вы были счастливы в тот момент?

- Безумно.



- И тут мы переходим к новой серии нашего нескончаемого сериала, которая называется "Илана".

- Да. Илана, моя последняя жена, которая была младше меня на тридцать лет, тоже была моей студенткой. По воспитанию она немка, родилась, как и я, в Вильнюсе. Ее мама – величайшая пианистка. А Илана стала балериной. Красивая женщина, очень. Она привезла меня в Израиль в 98-м году. Мы хотели создать балет в Израиле. Это было невероятно трудно. Мы все делали своими руками. Илана ругалась с начальством, выбивала разрешения, боролась за помещение. Перед каждым спектаклем мы сами выстилали паркетный пол на сцене, вешали кулисы, возили декорации. Первые наши артисты были профессионалы из Большого и Мариинки, которые репатриировались в Израиль. Не лучшие, но образованные.

- И она покончила собой.

- Я ждал этого вопроса. Да, она покончила жизнь самоубийством, выбросилась с 23-го этажа, из окна нашего пентхауса. У нее была операция на сердце в Швейцарии, а потом нужен был быть курс длительной реабилитации, который она не захотела проходить. В итоге у нее образовались тромбы, после чего случился сердечный приступ. Ей запретили приближаться к балету. У нее была бешеная энергия, она была крепкая, как сталь. Она танцевала Саломею соло в течение двенадцати минут. У меня самая сложная вариация длилась пятьдесят шесть секунд. А она танцевала двенадцать минут. Это вам для сравнения. А после этого удара она стала сама на себя не похожа. До этого она была мотором, танком. А после болезни у нее ни на что не было сил. Началась депрессия, она чувствовала, что угасает. Это происходило на наших глазах, мы пытались ей помочь. Но это было бесполезно.

- Она сознательно пошла на этот шаг?

- Абсолютно. Она все подготовила. В компании уладила все финансовые дела, оставила предсмертную записку. У нас ведь остался сын. Тогда ему было два года. Он остался у ее родителей, в Швейцарии. Она все продумала. Это я ни о чем не знал.

- Как вы это пережили?

- Никому этого не рекомендую переживать. Но show must go on, как говорится. Меня спасла работа. Балет мне помог, как всегда.

- Вам было дано очень много. Огромный талант, всемирное признание, деньги, любовь. Но и очень много было отнято. Как вы думаете, почему так?

- Судьба. Это судьба, да… Эх, был бы я помоложе, я бы за вами приударил.

- Так я же танцевать не умею.

- Это не имеет значения.

- Но я ведь замужем.

- А разве это кого-то когда-то останавливало?

Сегодня Валерий Панов почти не ходит, живет в одиночестве. Но его по-прежнему спасает балет. И у него, как всегда, множество планов. Он собирается создать новую балетную компанию из лучших израильских танцоров, где одним из ведущих преподавателей станет его бывшая жена Галина. Он ставит спектакли не только в Израиле, но и в мире, а в конце года планирует принять участие в концерте, который Мариинский театр организует специально к его юбилею. Перед ним по-прежнему склоняются лучшие сцены мира, ему рукоплещет публика, и женщины, как и прежде, его обожают. Впрочем, как и он их. Я, конечно, не могла прийти на интервью с пустыми руками. И специально для Валерия Панова испекла пирожное с зеленым чаем и глазурью.



Комментарии

комментарии

популярное за неделю

последние новости

x