Политработники знали что произошло, поэтому первым делом уехали сами и вывезли своих близких, не отменив даже первомайскую демонстрацию. На совести генсека с пятном на лбу и его умирающей, но все еще жаждущей жертв партии,  медленная и мучительная смерть  тысяч людей.

В июне 1986 года я находился  в пионерском лагере в Летцах (недалеко от Витебска). Чудесное место с переизбытком кислорода от обилия сосновых деревьев. 

К нам привезли детей из пострадавших районов. Мы все побежали знакомиться.  Зрелище было ужасающим. Маленькие, в одинаковых казенных одеждах, пошатывающиеся хлопчики с желтым цветом лица,  устало и равнодушно смотрели на нас. 

Прошло столько лет, а в памяти засела картинка - мальчик лет семи с проплешиной на голове. 

Я познакомился с одной девочкой из Гомеля. Она была невероятно жизнерадостна и весела,  постоянно смеялась от всего,  даже от анекдотов про Чапая. 

Однажды Лада  заглянула в мои глаза, улыбнулась  и смело поцеловала прямо в губы. Это был самый сладкий поцелуй, наверно потому что первый. Когда меня целовали бабушки,  я думал, какая гадость. Но когда это сделала Лада,  я весь затрепетал,  голова затуманилась, очень хотелось повторить, продолжать, пока нас никто не видит. Девочка убрала губы, слегка отстранилась от меня и пожаловалась не переставая улыбаться: "Ромка, на расческе остается слишком много волос, скоро я совсем стану лысой".

"Мне все равно", - сказал я и попытался ее обнять. Лада по своему обыкновению  расхохоталась и убежала.

Перед тем, как ее забрали, она забежала проститься. На этот раз девочка не смеялась.

- Я напишу тебе, - сказала Лада. - Помни обо мне… 

Девочка из Гомеля так и не написала. 

Но я ее помню, не забыл.

Источник: Facebook