И снова евреями помыкали.  То разрешали где-то жить, то запрещали. То приглашали в страну, то изгоняли из страны. То насильно крестили, то оставляли в покое. То ослабляли зажим, то усиливали. Общим всегда было то, что евреи не были хозяевами собственной судьбы. Они терпели лишения и принимали подачки как бесправное меньшинство.

Когда гражданское самосознание евреев в достаточно степени выросло, зашел спор о том, как разрешить эту проблему. Возникло два основных лагеря. Представители одного считали, что выход – в эмансипации в странах рассеяния и в демократизации этих стран. Полноправный гражданин демократического государства в достаточной степени владеет собственной судьбой. Во втором лагере утверждали, что бесправие народа и отдельных его представителей можно искоренить, лишь создав для этого народа отдельное государство. Эта теория была менее рациональной, чем может показаться. Государство в ней играло роль не только физического убежища, но и символического дома. Предполагалось, что сам факт наличия у евреев национального дома обеспечит отношение к ним как к равным во всем мире.

На данный момент осуществилась мечта и первых, и вторых. У большинства евреев мира есть гражданство демократической страны. К тому же существует Израиль – сегодня уже сильный, стабильный, богатый. С точки зрения имиджа он, скорее, мешает евреям в странах рассеяния, но уж физическое убежище в случае чего предоставит. Хэппи-энд.

Но что это? Почему после финальных титров пошли какие-то ужасные сцены? Почему опять каких-то людей изгоняют, перемещают, обирают, заталкивают в гетто, окружают колючей проволокой, обыскивают? Почему за них решают, каким будет их статус? Почему в их дома по ночам врываются солдаты, посланные правительством, которое они не выбирали? Уверенный голос за кадром рассказывает нам, что это все совершенно необходимо. Что те, кем помыкают, сами во всем виноваты. Что они первые начали. Что им так лучше. Что пусть спасибо скажут. Что они сами этого хотят. Что имеем право. Что лучше мы, чем другие. Конечно, без оправданий нельзя, но, боже, как легко их придумать! Каждый раз придумывают. Тысячелетиями придумывают. Оправдания для издевательств над евреями, армянами, чернокожими, желтокожими, краснокожими, женщинами, детьми.

Оправдания всегда звучат уверенно и правдоподобно, когда у другой стороны нет права голоса.  Понять, насколько тактики, методы и оправдания абьюза естественны для человека, можно на примере шпаны. Шпана по определению состоит из тупых, необразованных, неотесанных людей. Куда им было до меня, еврейского вундеркинда, отличника, “перепрыгнувшего” через два класса, прочитавшего кучу книг? И, тем не менее, шпана всегда брала верх – не только физически, но и психологически. Они интуитивно знали, как выстроить нарратив таким образом, чтобы я сам был виноват в том, что меня избили, унизили, обобрали. Знали, как дать мне передышку, надежду, подманить, прикинуться добрыми, почти друзьями, а потом снова втоптать в грязь. Этим интуитивным, но филигранным искусством психологического насилия прекрасно владеют и домашние абьюзеры. Его оттачивали плантаторы на рабовладельческом Юге. Новое поколение абьюзеров всегда легко перенимает навыки у предыдущего – без всяких формальных уроков, просто наблюдая. Конечно, психологическое насилие должно сопровождаться физическим – по крайней мере, потенциалом, угрозой физического насилия. Но это не кнут и пряник, поскольку никакого пряника нет. Это два взаимодополняющих кнута.

Возможно, из-за своей личной истории я всегда особенно ненавидел именно такое насилие во всех его проявлениях. Насилие систематическое, длительное, основанное на лишении слабой стороны субъектности, права выбора. Сопровождаемое изощренными оправданиями. Насилие государства над моим дедом, отсидевшим семерик за анекдот. Насилие того же государства над моими родителями и надо мной за инакомыслие. Насилие одного народа над другим. Насилие в семье. А потом я испытал шок, осознав, что моя новая родина – тоже абьюзер.

Рано или поздно тайное становится явным. Абьюзер зарывается. Ибо – ну кто ему что скажет? Кто его остановит? Зачем этот театр? Вот что такое планируемая аннексия. Это – самосрывание покровов. Расчехление, которое, в некотором смысле, наверное, освобождает. Только не жертву, а самого абьюзера, от необходимости притворяться. Больше не надо врать, что мы удерживаем территории только ради безопасности. Что мы бы все что надо отдали, да вот другая сторона недоговороспособна. Что мы стремимся к миру. Нет, так “стремится к миру” только шпана.

Концепция изменилась. Все – наше. Что хотим – заберем. Забрали бы все, да мешает чужеродное население. Поэтому мы сами хитро проведем границы так, чтобы захапать побольше земли и поменьше населения. Обнесем Йерихо колючей проволокой и уже как бы не будем нести ответственность за его жителей. Пусть сами разбираются. Пусть строят государство, если хотят. Правда, мы все равно будем обеспечивать там “безопасность”. На случай, если кому-то придет в голову восстать. Видите? Мы дали им свободу! Не видите? Ну и хрен с вами, нам надоело притворяться (“извиняться”, как говорит Беннет). “Биби, но это сложно назвать государством”, — робко подает голос американский политик. “Да называй как угодно”, — благодушно бросает Биби, гордо рассказавший об этом собственной карманной газетенке. Правда, когда ЮАР предложила миру называть бантустаны как угодно, для тамошнего режима дело кончилось плохо.

Биби и Трамп – это мелкая шпана, притащившая с собой старшего брата, чтобы придать налет легитимности отбору денег у лохов. “Видишь, мой авторитетный братан говорит, что так справедливо. Не согласен? Сам виноват, мое дело – предложить”. Вторая сторона не может отказаться, но кого это волнует? И надо спешить, пока старший братец опять не сел.

Вполне возможно, что Биби вообще не хочет ничего аннексировать. Что, начав два года назад махать этой дурацкой морковкой перед носом израильского осла, он немного заигрался. Осел понес, а обрыв все ближе. Возможно, эта история как-то разрешится, и мы вздохнем с облегчением. Но я о другом. Я хочу, чтобы вы представили себя на месте палестинцев, тех же жителей Йерихо, за которых решают их судьбу. Которые находятся в полной власти правительства, избираемого не ими. Просто осознайте, что израильтяне – правые и левые, старожилы и новоприбывшие – ведут сейчас бурную дискуссию о судьбе другого народа. Что у человека, вчера получившего израильский паспорт, больше прав в этой дискуссии, чем у ее объекта. Важен не только исход этой дискуссии. Важен сам факт ее ведения.

И я хочу, чтобы это наконец прекратилось. Возможно, палестинцам не удастся построить государство, в котором они будут свободны. Но я хочу, чтобы Израиль помогал им в строительстве, а не отбирал у них саму возможность строить. Я хочу, чтобы евреи, вспомнив собственную историю, перестали играть в эту древнюю, подлую, позорную игру. К сожалению, я также осознаю, что абьюз крайне редко прекращается по инициативе абьюзера. Обычно для этого необходима интервенция. Надеюсь, на этот раз все будет иначе.

Источник: "РеЛевант"