Как всё было просто в период первого карантина! Процесс принятия решений был примерно таким, как при королевском дворе времен абсолютной монархии. Кнессет распущен в преддверие выборов. Переходное правительство – правое, Биби – наместник бога в правительстве. Никакой внутренней оппозиции. Что касается решений по карантину – любое становится обязательным для выполнения немедленно. Или тогда, когда назначит правительство. Никакого тебе разброда и шатаний. Критиковать – критикуйте сколько угодно, а толку? Думаю, Нетаниягу с ностальгией вспоминает те не столь уж отдаленные времена, когда, по его словам, правители всего мира обращались к нему за мудрым советом, как это ему удалось так блестяще одолеть заразу.

Увы, потом настали совсем другие времена. После выборов было создано правительство, по-оруэлловски называемом правительством национального единства. На самом деле -  с пятой колонной внутри в лице “Кахоль Лаван”. А главное – с уймой ограничений, накладываемых парламентской демократией. Как непросто жить и принимать решения при демократии, мы почти не замечали, поскольку возня в кнессете и правительстве обычно мало касалась нас, простых обывателей. А когда какие-то законопроекты вдруг вызывали то, что теперь на сленге называется “хайп”, возникали всякие “сдержки и противовесы” в лице юридического советника правительства, БАГАЦа, или просто что-то там волокитилось в кнессете.

В общем и целом, такое положение устраивало всех. Все эти процедуры проведения законопроектов и правительственных указов были забюрокрачены пунктами и подпунктами,  пытающимися выловить все лакуны, позволяющие их обойти.  Так что жизнь наша текла размеренно и мирно от скандала до скандала, на поверку оказывающимися бурей в стакане воды. Спонтанных всплесков практически не возникало.

Были, правда, и исключения из процессов медленного и степенного принятия решений. Так, например, 12 июля 2006 года три ответственных чиновника Израиля – премьер-министр Ольмерт, министр обороны Амир Перец и начальник генштаба Дан Халуц вдруг непонятно эмоционально отреагировали на похищение Хизбаллой трех военнослужащих ЦАХАЛа на израильско-ливанской границе. Они без всякой подготовки начали военную операцию, которая впоследствии получила название Второй Ливанской войны. Конечно, формальный казус-белли был, но таких поводов начать войну или военную операцию у нас ежегодно возникает сотни. В конце концов, таким поводом может стать любой обстрел нашей территории ракетами. Эта бесславная война закончилась государственной комиссией  по расследованию во главе с отставным судьей Верховного суда и нелицеприятными выводами.

Вернемся, однако, в наши дни, в последние месяцы, когда было сформировано чрезвычайное правительство коронавируса в составе 36 министров.

Закончилось 45-дневное чрезвычайное коронавирусное положение,  Нетаниягу призвал нас ловить кайф от жизни. Были сформированы узкие кабинеты министров, в том числе, кабинет по борьбе с коронавирусом,  и многочисленные комиссии кнессета, в том числе – комиссия по борьбе скоронавирусом.

По мере того, как на не отхлынувшую первую волну эпидемии набежала волна вторая, возникла необходимость  принимать новые решения, вводить новые ограничения, но уже в режиме неуютной демократии.  Между прочим, израильская демократия не случайно столь детально прописана. Дело в том, что наша политика (может, не только наша, но я знаю только про нашу) пропитана таким недоверием политиков друг к другу, что юристы различных партий пытаются предусмотреть в законах малейшие возможности обвести  их клиентов вокруг пальца. Опасения эти вовсе не беспочвенны. Во времена безраздельного владения правых или левых в кнессете и, соответственно, – в правительстве они норовят провести все возможные законы из разряда “если нельзя, не очень хочется, то можно”. Поэтому на пути таких законов за 70 лет нашей демократии выстроены различные оборонные сооружения.

Отсюда – торможение в принятии даже очень нужных решений. Когда “премьер по ротации” Бени Ганц предложил передать эпидемиологические расследования в руки Службы тыла, в функцию которой и входит обеспечение нормального функционирования государства в чрезвычайных положениях, это предложение, которое могло быть принято за полчаса, было заблокировано.  Во-первых, министерством здравоохранения, которое не хотело выпускать из своих рук контроль за системой здравоохранения, хотя и не могло удержать его в своих руках. Во-вторых, самим Нетаниягу, не желающим отдавать лавры победы на вирусом министру обороны Ганцу. Не дай бог, чтобы главы правительств других стран звонили с поздравлениями Ганцу, а не ему. В конце концов, это решение было принято, но спустя два месяца, когда охотиться за цепочками заражений стало уже занятием столь же продуктивным, как вычерпывание Кинерета столовой ложкой.

Потом в узком кабинете решили закрыть бассейны и тренировочные залы как потенциальные источники заражения. Вроде бы уже и правительство согласилось и утвердило, но… демократия. Комиссия кнессета по коронавирусу во главе с Ифат Шаша-Битон потребовала точных данных об опасности этих спортивных учреждений. А, получив их, не утвердила решение правительства. Правда, спустя несколько недель все-таки этот запрет удалось продавить.

Любое решение по коронавирусу проходит несколько стадий. Сначала по нескольку дней идут демократические споры в узком коронавирусном кабинете  министров. В центре этого кабинета стоит воз с различными запретами и ограничениями, а министры, представляющие лебедя, рака и щуку тянут этот воз в разные стороны. Министр просвещения требует не прекращать занятия в школах, лидеры ортодоксов отстаивают право на коллективные молитвы, министры экономики и финансов настаивают не закрывать предприятия, министр здравоохранения говорит примерно следующее: “если не примем запреты – я снимаю с себя всякую ответственность”.


Проблема Нетаниягу в том, что он не может пренебречь некоторыми из ультиматумов, даже когда понимает, что их принимать не следует. “Политика – искусство возможного”.  От этих партнеров зависит его политическое выживание. Но даже, когда решение в коронавирусном кабинете после многодневных споров принимается, дискуссия переходит в следующую инстанцию – кабинет министров из 36 министров! Мало ли что приходит в голову этим министрам! Особенно, обиженным, что их не включили в почетный кабинет коронавируса. В результате, уже согласованные решения претерпевают изменения.

А следующий этап – комиссии кнессета. Причем, не только комиссия бунтовщицы Шаши-Битон. Тут и комиссия по образованию требует открыть детские садики и младшие классы через неделю карантина. Тут и законодательная комиссия, добившаяся судьбоносной поправки - удлинения поводка для граждан с 500 метров до километра от дома. Ну, а Шаша-Битон – сама собой. Она не боится конфронтации с Нетаниягу, потому что в следующем предвыборном списке Ликуда ей всё равно не быть. Ну а затем – утверждение на пленарном заседании кнессета.

В итоге – решения, которые должны быть приняты уже позавчера, принимаются даже не вчера или сегодня, а завтра или послезавтра. А если по пути – праздники или шабат, то они начинают реализовываться с порой фатальным опозданием.

Говорят, сейчас Нетаниягу лелеет мечту снова объявить чрезвычайное положение, которое позволит правительству обходить кнессет. Но проблема в том, что сегодня, в условиях действующего кнессета, его может объявить только парламент. А у меня большое сомнение, что у этой идеи есть большинство среди депутатов.

Ну как тут не вспомнить знаменитую, затертую до дыр от частого употребления,  цитату, приписываемую Черчиллю: “Демократия - плохая форма правления, однако ничего лучшего человечество не придумало”. Во всяком случае, я другой формы правления для Израиля не хочу…

Источник: "РеЛевант"