В девятнадцатом веке была очень модная болезнь, называлась она чахотка, или туберкулез. Ею болели аристократы и военные, поэты и композиторы, от нее умирали члены королевских семей. Чахотка сопровождалась романтическим шлейфом. "Слабое здоровье" считалось признаком натуры нервической и возвышенной, склонной к мечтательности, для которой мир суров настолько, что она не в силах выдержать его тягот. Короче, от туберкулеза мерли пачками, а лечили его кровопусканием и поездками на воды.

Была еще одна замечательная болезнь, она называлась лепра, или проказа. Тело человека покрывалось страшными язвами, черты лица невероятно уродовались, отваливались пальцы и носы. По сути человек заживо гнил. Никакого романтизма не было, над прокаженными смеялись, над ними издевались и ссылали в специальные "концлагеря", чтобы не смущали своим видом приличных граждан. Лечением считалось прижигание язв раствором хлорки. Терапевтического действия оно не имело.

Еще одна прекрасная болезнь - бубонная чума. Это когда на теле больного появляются громадные вонючие волдыри, полные гноя. Когда они лопаются, человек умирает. Лечения не было вообще.

Была оспа, холера, малярия, дифтерия, лихорадка и другие радости. Это я еще не рассказала про полиомиелит, при котором не так страшно умереть, как страшно выжить - и остаться навсегда запертым в скрюченном парализованном теле, сохранив при этом разум.

И что вы думаете, эти болезни куда-то делись? Куда ж они денутся, если туберкулезной палочке на днях стукнуло двести сорок пять миллионов лет, а микроб Pasturella postis, возбудитель чумы, прекрасно живет в желудке у блох и никуда переезжать не собирается.

Болезни эти живут с нами рядом, и в некоторых местах люди до сих болеют и умирают. Но знаете, почему их нет у нас? Потому, что изобрели антибиотики и вакцины.

P.S. Я не работаю на фармацевтические компании и не нахожусь на крючке у спецслужб. Я просто пытаюсь рассуждать здраво.