Сегодня у нас в Израиле чаще всего в новостях встречаются два слова: "омикрон" и калон.
Про "омикрон" все ясно, увы, счет пошел на десятки тысяч заражающихся ежедневно и сотни тысяч общего числа. Скоро пойдет на миллионы.
Грустно.
С калоном много веселее. Или "веселее"?
Для читателей, не живущих в Израиле, поясняю: קלון (калон) переводится как "стыд", позор". В юридической системе Израиля этот термин характеризует моральный аспект уголовного правонарушения. Если в приговоре суда будет вынесен "калон" осужденному, то это будет означать, что в течение определенного срока, я встречал цифру в 7 лет, он будет лишен возможности занимать различные государственные должности.
Калон вошел в передовицы новостей, когда пару недель назад появились слухи о том, что между адвокатами нашего бывшего премьер-министра и Генеральным прокурором Израиля, он же — Юридический советник правительства — Авихаем Мандельблитом готовится досудебная сделка, по которой прокуратура снимает с нашего бывшего премьер-министра обвинения во взяточничестве, заменяя их на менее суровое "нарушение общественного доверия". Особую пикантность слухам придавало то обстоятельство, что "отцом сделки" выступил бывший Председатель Верховного Суда Аарон Барак — инициатор практики судебного активизма в Израиле: "Все подсудно" и один из главных врагов нашей патриотической общественности. Особо "русскоязычной".
Я не буду пересказывать происходящие события, информации о них более чем достаточно на доступных всем новостных сайтах. Тем более что ситуация все время меняется, и если еще пару дней назад заключение сделки представлялось делом почти решенным, то на момент написания статьи все повернулось на 180 градусов, и теперь ее заключение считается маловероятным.
Напомню только, что по слухам прокуратура собирается (собиралась) заменить в "деле 4000" обвинение в коррупции на обвинение в мошенничестве и злоупотреблении доверием, а "дело 2000" закрыть вообще. Для читателей-неизраильтян, имеющих привилегию не держать в голове подробности всех этих не слишком чистых историй, напомню:
"Дело 1000" — о незаконных подарках от миллиардеров продюсера Арнона Мильчена и австралийского бизнесмена Джеймса Пакера;
"Дело 2000" — о переговорах Нетаниягу с владельцем концерна "Едиот Ахронот" Арноном Мозесом об ослаблении главного конкурента "Едиот Ахронот" — бесплатной газеты "Исраель хаЙом" в обмен на прекращение критики Нетанияху в газете Мозеса;
"Дело 4000" — дело "Безек"-YES-портал Walla — содействие Нетаниягу Шаулю Аловичу, владельцу компании Безек и одновременно сайта "Walla!", в обмен на положительное освещение деятельности Нетанияху на сайте.
По "делу 1000" и "делу 2000" обвинения премьер-министру предъявлены в обмане общественного доверия. По "делу 4000" выдвинуто обвинение во взяточничестве, а Шауль Алович и его жена Ирис обвиняются во взяткодательстве.
Чуть больше 2 лет, в конце ноября счастливого последнего "докоронного" 2019 года в статье "стыдно", я написал, что не имею ни информации, ни юридических знаний, чтобы судить о справедливости или несправедливости предъявленных обвинений. Ясно, что взятки были не такого рода, как мы все привыкли считать в прошлой жизни, типа конвертов, которые кладут в приоткрытый ящик стола какого-нибудь чиновника, вышедшего на минуточку из своего кабинета. Также ясно, что и случаи изнасилования, за которые был осужден наш предпредыдущий президент Моше Кацав, не были теми классическими изнасилованиями с ножом, приставленным к горлу бедной девушки. Да и жертвы не были "бедными девушками". Но факт, что граница допустимого или, скорее, недопустимого сдвинулась, и сдвинулась сильно в сторону ограничения допустимого.
Так и в случае с обвинениями в адрес нашего предыдущего премьер-министра ясно, что речь идет о взятках "борзыми щенками", которые из щенков превратились в гигобайты информации. Я в той статье написал, что, повторяю, не считаю себя компетентным судить о юридической стороне вопроса, но очевидными для меня являются нарушения законов морали, этических норм, приведенных в обвинительном заключении именно по "делу 1000", вроде как самому "пустяшному" по сравнению с двумя другими. Это ИМХО - мое мнение. Я понимаю, что многие с этим не согласятся, но увы, самого моего главного оппонента, и по той статье тоже, профессора Мирона Амусьи ז״ל уже нет с нами.
И тут я перехожу наконец к той коллизии, которая, собственно, и побудила меня написать эту статью и определила ее заголовок.
В 1976 году тогдашний генеральный прокурор Аарон Барак — тот самый — дал указание начать уголовное расследование против ведущего деятеля правящей тогда партии МАПАЙ Ашера Ядлина, который должен был быть назначен Управляющим Банка Израиля.
Против Ядлина возникли подозрения в коррупции в период, когда он был Председателем правления больничной кассы "Клалит". Когда следователям предложили провести допрос Ядлина в его кабинете, Барак распорядился вызвать подозреваемого на допрос в полицейский участок, заявив, что статус у высокопоставленного подозреваемого должен быть таким же, как и у обычного гражданина: "דין ידלין - כדין בוזגלו" — "Закон для Ядлина тот же, что закон для Бузагло". Фамилия Бузагло как бы олицетворяла новых олим из стран МАГРИБа, "мизрахим" (хотя я прочел, что был и конкретный вор по имени Яков Бузагло), а фамилия Ядлин олицетворяла сабру, представителя ашкеназской элиты. (В результате он действительно был приговорен к 5 годам тюрьмы, из которых отсидел 4 года, но это в данном случае к делу не относится, хотя вполне вероятно, что то дело могло повлиять на результаты выборов в следующем году — знаменитом "Перевороте", приведшего на многие годы "Ликуд" к власти).
Другими словами — перед законом все равны, и неслучайно Фемида изображается с повязкой на глазах. Но так ли это, не является ли такое утверждение лицемерием? Должен или не должен суд при вынесении своего вердикта руководствоваться только совершенными определенной личностью проступками или преступлениями, или же он должен брать в расчет личность обвиняемого? Ведь общепризнано, что рецидивист получает более суровое наказание, чем впервые преступивший закон. Должно ли это правило действовать и в обратном направлении?
Я не сторонник нашего предыдущего премьер-министра, никогда за него не голосовал, но если стараться соблюдать элементарную объективность, то нельзя не признать его бесспорных заслуг на самом трудном, как утверждают некоторые, посту в мире. Между прочим, объясняя свое решение содействовать заключению досудебной сделки, отставной Председатель Верховного Суда Аарон Барак напомнил, что именно наш предыдущий премьер-министр являлся чуть ли не главным защитником нашей судебной системы от постоянной критики в ее адрес и постоянных нападок на нее. Системы, конечно, совсем не идеальной, наверное, нуждающейся в совершенствовании — а что и кто в этом не нуждается? — но работающей не хуже, чем работают ее, системы, критикующие и обличающие.
Являлся главным защитником до того момента, как начались расследования по его уголовным делам.
Должны ли его заслуги, его высочайшее положение в государстве, уменьшать серьезность преступлений, в которых он обвиняется? Именно — обвиняется, ибо до приговора суда каждый человек считается невиновным. Но, с другой стороны, именно это его положение и дало совершить то, в чем он обвиняется.
Чисто инстинктивно мне бы очень не хотелось, чтобы второй подряд премьер-министр оказался в тюрьме. Ведь есть же виды наказаний, не связанных с тюремным заключением. (Это касается и приговора Ольмерту).
Но как же тогда быть с равенством всех перед законом?
У меня нет ответа на этот вопрос.
А у вас, уважаемые читатели?
Источник: "МАСТЕРСКАЯ"
комментарии