Эти строки я пишу сейчас в той же герметизированной комнате, где моя семья пережидала налеты "катюш" во время обстрела моего города. А стреляли по нему обширно и массивно. Давно это было, скажете? 15 лет прошло… А привычка хранить в "мамаде" бутылки с минеральной водой и вещи первой необходимости сохранилась до сих пор.

Вторая Ливанская война началась 12 июля 2006 года. Но у каждого есть свой день, в который он понял, что это — война. В Кармиэль она пришла 13 июля, а Хайфа поняла, что это война, 16-го. Хотя войной эту войну назвали спустя много времени.

И помнятся эти горячие дни лета 2006-го, словно не пролетели 15 очень разных лет. И сейчас вспоминаешь… У меня тогда не было необходимости брать интервью у очевидцев событий. Достаточно было сидеть у себя в квартире и пытаться считать эти дни просто буднями.

А начиналось все так… Сигнал тревоги протяжно зазвучал над Кармиэлем, разорвав жизнь этого зеленого города на "до" и "после".

"До" — были светлые планы о кармиэльском фестивале танца, о летних отпусках и поездках на ближайший пляж в Нагарию.

"После" — нависла звенящая неопределенность завтрашнего дня. И сколько таких дней ждет нас, тогда никто не знал…

Первую тревогу я услышала в галилейском городе Кармиэле. Чуть позже я возвращалась домой, в район Хайфы, по трассе, рядом с которой и разорвалась первая "катюша", нацеленная на Кармиэль. Друзья советовали ехать окружной дорогой через районный центр Мисгав. Так, сказали они, хоть и длиннее, но надежней. Но уж очень хотелось поскорее вернуться домой. Хотя до сих пор не пойму, благородным ли делом в данном случае был риск.

В том году свой день рождения я впервые отмечала в столь экзотической обстановке – в герметизированной комнате. Первой меня "поздравила" сирена, прозвучавшая над нашими спящими головами 17 июля в шесть часов утра. В каждом несчастье нужно уметь искать толику счастья… Какое счастье, думала я, прыгая в пижаме в наш "хедер-мамад", что мне не нужно бежать в общее бомбоубежище. Оказывается, этот самый "хедер-мамад" — то есть герметизированная комната — привилегия жителей сравнительно новых домов, а значит, еще один "козырь" в руках строительных подрядчиков.

В мирное время в этой комнате обычно шла "война" за обладание компьютером между мной и детьми. Но в сложившейся ситуации мы вполне миролюбиво рассаживались по приготовленным пластиковым стульям и ждали отбоя. Вернее, отбоя не было. Нужно было просто услышать характерный "бум", а потом угадать, куда этот "бум" прилетел. В лучшем случае он заканчивался в глубине Хайфского залива, многочисленные худшие случаи были описаны в местных СМИ…

Кто же мог подумать, что спустя некоторое время появится такое чудо, как "Железный купол"? Тогда мне подчас казалось, что все мы стали невольными участниками знаменитой "гусарской рулетки": попадет — не попадет…

А вот дневная серия взрывов первого воскресенья войны могла быть реально предназначена каждому из нас, жителей Крайот. Кирьят-Моцкин, Кирьят-Хаим, Кирьят-Ям… Эти взрывы по счастливой случайности не повлекли за собой жертв и разрушений. В городе Кирьят-Яме модернизированная "катюша" разорвалась по соседству с новым микрорайоном "Савьоней-Ям". Осколки этой "катюши" остались на память в искореженных стенах ближайших коттеджей и припаркованных автомобилей… И в душах наших детей.

И, в конце концов, ничего страшного, что в нашем "хедер-мамаде" мы сидели как сельди в бочке. И ничего, что вентилятор гнал горячий воздух, а всему женскому населению семьи срочно требовалось в туалет, прямо как в театре во время антракта. Зато в свободное от взрыва и сирены время можно поразмышлять и предаться воспоминаниям.

Моя мама, например, раньше никогда не рассказывала мне о том, как летали над Киевом "мессершмидты", а она, девчонка, вместе с другими детьми бегала по двору своего дома на Подоле и даже не думала прятаться. Детство всегда любопытно… Было это в июле 1941 года. Ровно 80 лет назад. Мама успела эвакуироваться из Киева. Ее старший и единственный брат лежит в Бабьем Яру.

И 15 лет назад был  июль… Только год 2006-й. Страна иная, и враги другие. Но ситуации чем-то схожи. Только моя двенадцатилетняя дочка уже не бежала высматривать в небе "катюшу" Хизбаллы. Наши окомпьютеризированные дети были четко просвещены о правилах поведения в экстремальной ситуации. Вскакиваешь с постели, стараешься попасть ногами в тапочки, хватаешь любимого мягкого зайца и с ним под мышкой бежишь срочно "герметизироваться".

Лично мне уже однажды пришлось "герметизироваться" И сейчас сквозь призму лет вспоминаю об этом времени, как об одном из курьезов в своей жизни. Было это в январе 1991 года на нашей первой съемной квартире в Кирьят-Хаиме. Тогда жили мы в Израиле всего три недели, поселились вдевятером в трех комнатах, не знали иврита. И тут началась война в Персидском заливе, за которую Израиль должен был платить высокую цену, обеспечивая всю страну противогазами. Новым репатриантам их выдавали "не отходя от кассы", прямо в аэропорту вместе с приветствием "шалом" на их новом языке. Как готовиться к войне, мы понимали весьма приблизительно. И поэтому для герметизации выбрали комнату со стеклянной дверью, в ней и просиживали все сирены той зимы. Из окошка этой комнаты замечательно просматривалась бензозаправочная станция. Хорошо, что все сирены в нашем районе оказались ложными.

А летом 2006-го наши "северные" дети проводили летние каникулы в бомбоубежищах. Мальчишки играли в ЦАХАЛ и "Хизбаллу". Насралла в этих играх был убит сотни раз. У девчонок свои девчоночьи интересы. Моя дочь изучала вид из окна. Лишь недавно была доступна "большая" жизнь за окошком: библиотека, кружок танцев, подружки и развлечения. Но жители Крайот и Хайфы в который раз за этот день вынуждены проводить время по месту жительства, не отдаляясь от укрытий. А значит, на улицу никак нельзя. В те дни наши дети взрослели быстро. Даже с псом нужно было прогуляться так, чтобы успеть добежать домой под сирену.

А наши старики… Сколько пожилых людей жили на верхних этажах в старых домах без лифта? Могли ли они во время каждой сирены преодолеть десятки лестниц, затем выбежать из подъезда, перебежать в соседний подъезд, заскочить в бомбоубежище, а потом преодолевать эти лестницы в обратном порядке? Кто задумывался, выходили ли они вообще из своих квартир во время тревоги? И сколько валидола было положено в те дни под язык? "Лично я фаталистка", — сказала приятельница моей мамы. И ни разу во время обстрелов не спустилась в бомбоубежище.

А еще мне вспоминался в те дни стишок детства "У меня зазвонил телефон". Там есть фраза: "И так целый день…" И так у нас целый день звонили друзья и близкие. Эти звонки стали символом того времени. От них теплело на душе. А на телеэкране мелькали кадры. Упакованные чемоданы, отъезжающие автомобили… Это напоминало мне реалии другого времени. Год 1986-й. Киев. Чернобыльская катастрофа. Как не хочется оставлять родной дом, знает лишь тот, кто был вынужден его однажды оставить…

Хотелось сохранять оптимизм даже в такие крутые дни… Хотя это было непросто, между леденящими кровь завываниями сирены и характерными звуками разрывов. А один взрыв оказался настолько близок, что нужно рассказать о нем отдельно.

5 августа 2006-го. Стайка серебристых голубей неспешно пересекала тихую улицу приморского городка Кирьят-Ям. Первая суббота последнего месяца лета. В восемь утра город только начинал просыпаться. Редкие прохожие спешили на утреннюю службу в синагогу. Припаркованные машины, как яркие божьи коровки, примостились около тротуара. День обещал быть жарким и безоблачным.

Сирена разорвала воздух, протяжно гудя и унося в прошлое утренние светлые сны жителей и их надежду на тихий день. А затем раздалась череда взрывов, последний из них был оглушительным. И наступила невероятная, зловещая тишина…

Так мы привыкали к страшной действительности, к которой нельзя привыкнуть. Взрывы считали, а потом примерно определяли на слух дальность их падения. Кирьят-Ям стал одной из горячих точек, только по телевидению обычно все наши городки безымянно называли общим словом Крайот.

Но взрыв, раздавшийся в то субботнее утро, до сих пор звучит у меня в ушах. Дело в том, что ракета упала за моим домом. А к этому привыкнуть невозможно.

Только когда восстановился пульс и ноги вышли из "ватного" состояния (думаю, что все эти признаки и относятся к понятию "посттравматический синдром"), я открыла окно в гостиной и увидела, что в безоблачное наше небо поднимается серый дым. Пустынная улица вдруг наполнилась людьми и шумом.

Говорят, что журналистская находка — это вовремя оказаться в нужном месте. В данном случае нужным местом оказался мой собственный дом, хотя я бы предпочла, чтобы этот "экшен" со мной не случался. Ибо тот взрыв, раздавшийся в 30 метрах от моего дома, нес смерть. Горел новенький автомобиль "рено меган". Его яркий цвет уже было невозможно опознать.

А небольшой грузовик, оставленный хозяином на субботу, развалился, как картонная игрушка, и его кузов сбил забор от палисадника моих соседей. Стекла от разбитых окон отчаянно хрустели под ногами.

Еще долгое время, глядя на соседнюю многоэтажку, я видела зияющие просветы без стекол. А из головы не выходила мысль: а если бы… А если бы владельцы "рено" в это время садились в машину? А если бы водитель грузовика в этот момент только парковался на своей импровизированной стоянке? А если бы кто-то из редких прохожих замешкался или заговорил с приятелем посреди нашей тихой улицы с цветочным названием?

Кстати, за неделю до того зловещего утра в наш микрорайон уже прилетала "незваная гостья". Тогда "катюша" упала в десятке метров от второго взрыва. Перелетев крышу небольшого домика, она разорвалась в траве палисадника.

Трагическое совпадение: в этом доме проживала семья одного из первых погибших в Хайфе — сотрудника железнодорожного депо, погибшего при взрыве "катюши". Семья только окончила сидеть неделю траура. На заборе висел некролог. Полиция и саперы, перекрыв доступ к дому, вытащили металлический остов "катюши". Затем выложили ракету на общее обозрение, дав возможность фотографам из СМИ запечатлеть ее. И увезли в специальном герметизированном транспортном средстве, которого мне раньше видеть не доводилось.

А взрыв первой августовской субботы 2006 года разбросал частички ракеты на десятки метров. У порога нашего дома моя дочка тогда нашла круглый металлический шарик и три серебристых осколка. Любой из которых при прямом попадании мог стать роковым…

Впрочем, для одного существа этот взрыв стал роковым. Когда полицейские открыли улицу для прохожих, кто-то недалеко от возникшей воронки обнаружил убитого голубя. Чуть раньше тот неспешно прогуливался по нашей тихой улице в поисках крошек. И не успел взлететь в небо…

***

И сильны, конечно, воспоминания о первом хайфском взрыве.

Первую сирену, перекрывшую все звуки летнего города, мы услышали 16 июля. А за ней — другие звуки, тогда еще непривычные. Так в Хайфу пришла война.

Железнодорожная станция "Хайфа-центральная" после Второй Ливанской была переименована в "Хайфа-центральная имени восьми". Так было решено сохранить память о работниках железнодорожного депо, погибших 16 июля 2006 года в результате прямого попадания ракеты "Раад-1", выпущенной террористами "Хизбаллы".

В тот день погибли восемь молодых людей: Шмуэль Бен-Шимон, 41 год, из Йокнеама; Азаэль Дамти, 39 лет, из Кирьят-Яма; Нисим Эльхарар, 43 года, из Кирьят-Аты; Давид Фельдман, 28 лет, из Кирьят-Яма; Рафи Хазан, 30 лет, из Хайфы; Денис Лапидус, 24 года, из Кирьят-Яма; Реувен Леви, 46 лет, из Кирьят-Ата; Шломи Мансура, 35 лет, из Нагарии.

Это родители Шломи Мансуры, проживающие на соседней со мной улице, получили у себя в палисаднике второй зловещий привет из Ливана в виде разорвавшейся в земле "катюши".

Денис Лапидус родился в Минске.

Давид Фельдман — в Риге...

Они не успели завести семью. Все, что успели, — отслужить в армии. Сейчас растут в их семьях племянница и племянник, названные в память о них. Дяди их уже не увидели.

Воскресенье. Первый день недели. Первый раз за долгие годы Хайфа начинала ее так странно. И мы еще не знали, что ожидает нас в следующие дни. 15 лет назад…

На территории хайфского депо установлен монумент в память о погибших. Установлен памятник и в Кирьят-Яме. На центральной улице. Негромкий, строгий и символичный: шпалы, уходящие в небо. По традиции здесь проводятся траурные митинги. А родные и близкие и без митингов хранят память в сердце…

Хочется завершить этот очерк песней моего друга, хайфского барда Олега Фабия, которую он написал в горячее лето 2006-го и посвятил Второй Ливанской. Олег проработал все дни военных действий в промышленной зоне Крайот-Акко, которая ежедневно обстреливалась. Это война стала тяжелым испытанием, для многих — первым такого рода. А песня называется "Ну, вот и я с войной столкнулся…"

Ну, вот и я с войной столкнулся,

вчерашний мир перевернулся,

тревожно, жутко было мне,

когда внезапно в тишине

вонзился в сердце, душу звон,

моей Земли прощальный стон,

накрыла нас, как в шторм волна,

своим безумием война.

***

Сирена выла полминуты.

Ребенок сонный, необутый

сквозь мрак вечерний напролом

бежал, запыхавшись, под дом,

в бомбоубежище, где мы

стояли молча у стены,

и всех терзала мысль одна —

кого и где убьет война?

***

А где-то рядом, глухо охнув,

взорвалась смерть, и мы, оглохнув,

оцепенев, разинув рты,

ловили звуки темноты.

Охрипнув, замер дикий вой,

и небо вновь над головой

без звезд. Лишь мрачная луна

зловеще смотрит вниз... война.

Пусть над Землей Обетованной будет мирное небо…