В Гостевой портала “Заметки по еврейской истории” вновь прозвучал вопрос: “Является ли иудейское учение единственно возможной идеологической скрепой, обеспечивающей сохранение еврейского народа?”.
Поместив в Гостевой краткий ответ на вопрос, согласно моему пониманию, я вспомнил свой давний текст времен, когда наша эмиграция была еще молода (не по возрасту эмигрантов!) и когда вопросы: “Кто есть еврей? Зачем быть евреем?” звучали остро в первые годы вхождения в жизнь на Западе. Тогда посланец Ребе Шнеерсона, рабби Иосиф Зальцман, еще только укреплял русскоговорящую еврейскую общину Торонто, и я опубликовал в газете общины “Эксодус” статью на, очевидно, не теряющую актуальность тему. Годы прошли (более тридцати лет). Мы изменились (постарели, поумнели ли?). И Израиль, и диаспора, и мир изменились. Но захотелось мне предложить коллегам тот мой давнишний текст как знак времени и как картину неумирающих эмоций.
* * *
Ты еврей?
Что за вопрос, да еще такой несерьезный для читателя еврейской газеты? Нет вопроса, если у читателя мама еврейка. А если только папа - еврей? Или папа - не еврей, а ты хочешь быть похожим на него? Или оба родителя евреи, но ты вырос “человеком русской культуры” и не понимаешь, что в тебе еврейского? Или по всем статьям русский, но вслед за поэтом готов воскликнуть: “Еврейской крови нет в крови моей. Но ненавистен злобой заскорузлой я всем антисемитам, как еврей, и потому - я настоящий русский!” (Е. Евтушенко, Бабий Яр).
Вот такой настоящий русский уехал сегодня в Израиль с мыслью “навсегда”, стал ли он настоящим евреем? Многим из нас, росшим без понятия об “эруве” и других законов субботы и чистоты, всякое смешение было приемлемо: что еврей, что нееврей, лишь бы человек был хороший! Вот только другой раз расскажешь анекдот о евреях, нееврей повторит - и тот же анекдот звучит антисемитским пересудом.
Еврей, живущий по Торе, пойдет к раввину за ответами на свои вопросы. Известно, раввины не во всем согласны между собой, но еврей имеет право выбрать раввина и, соответственно, определить для себя как жить евреем. Однако сегодня мы знаем себя евреями и без знания Торы. По рождению? А что закономерно в акте деторождения? Возможно, серьезнее было бы прислушаться не к раввину, а к поэту: “Здесь делом растут коммуны слова: узнай хоть раз из семи, который из этих двух славян, который из них семит. Не нам со зверьими сплетнями знаться. И сердце и тощий бумажник свой откроем во имя жизни без наций, грядущей жизни без нищих и войн!” (В. Маяковский, Еврей). Хорошо сказано, да разрушилась советская коммуна, воюют народы на востоке, на юге, в Европе, и Организация Объединенных Наций в основном работает как организация разъединенных наций. И если тебя интересует место и судьба евреев среди этих разъединенных наций, то и беспокоиться тебе вопросом: Кто и что есть еврей? Неважно, если ответ будет не оригинальным, важно, чтобы был серьезным.
Кто есть еврей? Что есть еврей? Два вопроса, разные и связанные. Как человек рождается или становится евреем? Что значит жить евреем: для ребенка, взрослого, женщины, мужчины, мамзера и т.д.? Найдешь ответ, да не всегда захочешь его принять. Книг по иудаизму сегодня не счесть. Уже, кажется, и к раввинам не надо идти. Подойди к книжной полке и найдешь там самоучители по иудаизму (C.M. Pilkington, Judaism, Teach Yourself Books, 1995; David C. Gross, 1001 Questions and Answers about Judaism, N.Y., 1987 и другие). Но, я не думаю, эти книги для тех, кто стремится к серьезному ответу на вопросы об иудаизме.
Предположим, ты интересуешься вопросами еврейской семьи и просмотрел дюжину самоучителей. Неудивительно прочитать воодушевленные слова о законах еврейского брака, но вряд ли встретится слово о мамзере, разве только беглое определение: “отпрыск прелюбодеяния или кровосмешения.” (Rabbi Dr. Shmuel Himelstein, The Jewish Primer, p. 161). Сегодня мы знаем лучше законы гражданского, а не еврейского брака; и беглое упоминание о прелюбодеянии не отпугнет нас. Скорее отпугнут законы об отпрыске запрещенного Торой союза, осквернившего культовую святость брака. Тора регулирует брак между евреями; нееврей не может быть мамзером. Как еврей, мамзер должен следовать Торе и может стать даже бо’льшим праведником, чем иной законнорожденный левит, потомок первосвященника Аарона. Но мамзер не может жениться на отпрыске законного еврейского брака, даже на том, кто нарушает Тору днем и ночью. И так до одиннадцатого колена. Оставаясь под законом Торы, мамзер должен жениться на еврее, но только на мамзере же или прозелите в иудаизм. Законы еврейского брака есть часть ответа на вопрос: “Кто и что есть еврей?”, и не легко сегодня соглашаться с подобными ответами. Слишком часто они звучат диссонансом здравому смыслу и морали, и потому беспокойны для самих же евреев.
Воодушевление еврейским вопросом не гарантирует серьезный ответ на него. В начале 70-х годов советские евреи воодушевились библейскими словами: “Отпусти народ мой!”. И я воодушевился ими. Сама их древность, тысячи лет, придавала им серьезность. Но, сравнивая себя с евреями древности, я перечел, сначала с гордостью, а потом с беспокойством книгу Исхода. “И сказал Господь Моисею:… явись пред лице фараона… скажи ему: так говорит Господь: отпусти народ Мой, чтобы он совершал Мне служение.” (Исх. 8:20). Народ свободный и от фараона и от Господа не есть народ Моисея, не есть народ Исхода. “Отпусти народ Господа служить Господу!”,- речь о евреях, и если не служишь Господу, то не еврей. И я вынес урок для себя: исполняешь законы Торы или нет, относись к ее словам серьезно, даже с риском засомневаться в привычных философских и гражданских представлениях о свободе и справедливости.
В иудаизме “свобода”, “справедливость”, “народ” и иные человеческие ценности определились по слову Б’жьему. Сегодня, для большинства из нас, эти ценности представляются или самоочевидными, или выводами разума, не зависящими от Б’га, даже если Он и повелел нам следовать им. Иудаизм письменной и устной Торы, талмудистский иудаизм раввинов, вера в Завет между Б’гом и евреями представляется ограничением ценностей гуманизма, их искажением. “Еврей” не укладывается в категории современных этнологических, социологических, культурологических учений. С евреями всегда какое-то беспокойство и неурядица, и для политиков и для ученных.
“Отпусти народ мой!” - Почему “твой”? Без Торы у тебя даже нет своего народа, а только смесь этнических групп и не знающих, куда приткнуться личностей. А с Торой твой народ это просто “окаменелый пережиток древности”, как заявил А. Тойнби в прославленном “Исследовании истории”. Вот “отпустили” народ твой в Израиль, и что же? Стали евреи нормальным народом? Диаспора не исчезла, а весь мир то и дело в раздражении от Израиля. Не человечнее ли, современнее и справедливее добиваться свободы всеми народами вместе и от всякой тирании, в том числе и от тирании религиозных культов, разделяющих народы? Не должен ли “вечный жид” со своей историей исходов, погромов, возрождений стать общечеловеческим символом свободы и справедливости: то русым символом, то смуглым, то с семитским профилем, то с римским? Однако так много евреев упрямо продолжают считать себя единым особым “народом из всех народов, которые на земле” согласно своей Книге, читают ли они ее как Откровение или как свою историю. Если так, то, опять же, здесь требуется серьезность, не только общая моральная и историческая, но и особенная еврейская, библейская: “Ибо ты народ святый у Господа, Б’га твоего; тебя избрал Господь, Б’г твой, чтобы ты был собственным Его народом из всех народов, которые на земле” (Втор. 7:6). В урезанном виде (“народ среди народов”) библейский стих оказывается несерьезной банальностью.
Когда я говорю здесь о серьезности, я еще не имею ввиду приятие или неприятие Торы. Я говорю о несерьезности решения вопросов о евреях согласно очевидностям здравого смысла.
Философские воспоминания
Помните, как Достоевский осуждал здравый смысл “всемства” (само слово, кажется, было изобретено Достоевским в “Записках из подполья”), как он противопоставлял ему Алешу Карамазова и Князя Мышкина? Всемство, для писателя, это те, чье мировоззрение руководствуется очевидностями “дважды-два четыре”, кто возводит из таких очевидностей стену между собой и Б’гом, перестает видеть за ней Его или представляет себе Его раздающим хлеба, чудеса и власть на потребу человека. “Ищет человек преклониться перед тем, что уже бесспорно, столь бесспорно, чтобы все люди разом согласились на всеобщее пред ним преклонение… И чтобы непременно все вместе.” (Великий Инквизитор). В этом “всемстве”, в этом примирении с очевидностями есть “что-то успокоительное, нравственно разрешающее и окончательное”, как пишет Достоевский в “Записках из подполья”. Сам писатель принимал Иисуса наперекор всемству, воскликнув даже “Страшно попасть в руки бога живого!”.
Но как только речь заходила о евреях, шаблоны христианского всемства, обеспокоенного “избранностью” евреев (“не со всеми вместе”), становились очевидностями и для Достоевского. Откровение об избранности евреев было измерено моральным “дважды-два четыре”, осуждено и перетолковано на потребу всемству. “Выйди из народов и составь свою особь и знай, что с сих пор ты един у бога, остальных истреби, или в рабов обрати, или эксплуатируй… Вот суть идеи этого status in statu, а затем, конечно, есть внутренние, а может быть, и таинственные законы, ограждающие эту идею… Что двигает евреем и что двигало им столько веков?… Безжалостность. Евреи все кричат, что есть же и между ними хорошие люди… О боже! Да разве в этом дело?… Мы говорим о целом и об идее его, мы говорим о жидовстве и об идее жидовской, охватывающей весь мир, вместо “неудавшегося” христианства…” (Дневник писателя за 1877 г. Глава вторая. Часть III. ). Откуда такие представления о Торе и евреях у Достоевского? “Еще в детстве моем я читал и слыхал про евреев легенду… Но я верю, что суть дела существует непременно…”, - пишет Достоевский там же. Здесь для него мнение христианского всемства есть непременная истина.
Помните, как другой великий экзистенциалист, уже атеист, Жан-Поль Сартр, также нападал на всемство, “человека толпы”, но теперь уже защищая от него евреев. Сартр пишет в “Антисемите и еврее”: “Антисемит - это человек толпы… Антисемит - это человек, который боится условий человеческого существования (свободы, ответственности, одиночества, и т.д.)… Он воплощает свой страх в еврее… Мы определенно не знаем никакого специфически еврейского принципа… Это не прошлое, не религия, не родина - что объединяет сынов Израиля… Еврей создан его жизненной ситуацией… Еврей - это тот, в ком другие люди видят еврея… Это антисемит создает еврея… Это христиане сотворили еврея, внезапно остановив его ассимиляцию… Еврей знает, что он есть тот, кто стоит отдельно, неприкасаемый, проклятый, изгнанный - и именно этим он утверждает свое существование. В своей изоляции, с которой он примерился, еврей вновь становится человеком… Выбор аутентичности обнаруживается как моральное решение, придавая определенность еврею на этическом уровне”.
Читая русского Достоевского и француза Сартра, я представляю себе картину: сидят они друг против друга и спорят. Достоевский обзывает безбожника и социалиста Сартра бесом и настаивает на определении еврея (всякого!) как носителя безнравственного анти-христианского “таинственного закона” (Тору). “Да и нельзя, повторяю я, даже и представить себе еврея без бога, мало того, не верю я даже и в образованных евреев безбожников: все они одной сути, и еще бог знает чего ждет мир от евреев образованных!” Сартр же возмущается верой Достоевского в Б’га, ограничивающую экзистенциальную свободу человека, отбрасывает “таинственные еврейские законы” как плод испуганного антисемитского воображения, и определяет еврея чуть ли ни носителем общечеловеческих принципов нравственности. В отличии от Достоевского, Сартр начинает свой анализ не вообще с “еврея”, а с образованных ассимилированных евреев Франции середины ХХ века. Но также как Достоевский, он заключает определением всех евреев: “В противоположность широко распространенному мнению, это не еврейский характер провоцирует антисемита, но, скорее, это антисемит творит еврея.” Как нам, российским евреям, столь искренне трудившимся на разных поприщах российской жизни, не откликнуться с пониманием на слова философа? Но защита ли здесь еврея или его опустошение, изничтожение смысла быть евреем? Сартр не мог сказать, что “это французский антисемит творит французского ассимилированного еврея”, - это было бы не только бессмыслицей, но и против его же указания: “Сам еврей хотел бы быть ассимилирован современными народами, но он оказывается тем, кого эти народы не хотят ассимилировать”, так что речь идет вообще о евреях, не только об ассимилированных французских. Сартр не устает подчеркивать: ”Это общество, а не Б’жий декрет, сотворило еврея” (заметьте, он не сказал бы, что общество сотворило француза). И в конце концов: ”Мы сотворили этот вид человека, который не имеет никакого иного существования кроме как быть искусственным продуктом капиталистического (или феодального) общества и чей единственный смысл существования заключается в служении козлом отпущения для все еще иррационального общества”.
Оба писателя - экзистенциалисты, но, когда речь заходит о еврее, они, кажется, разговаривают на более чуждых друг другу языках нежели русский и французский. Один превращает еврея в античеловека, отождествляет его со злом; другой выхолащивает из самого еврея всякое доброе или злое содержание, превращает его в фантом, в философский принцип. И все таки оба писателя приходят к согласию, как только речь заходит о возрождении Израиля, оба согласны в его отрицании. “Евреи верят все, что мессия соберет их опять в Иерусалиме и низложит все народы мечом к их подножию”, - предупреждает Достоевский. “Сионист… хочет государство построенное на расе”, - негодует Сартр. Прислушиваясь к их разногласиям и согласиям, я думаю: Конечно же, есть таинственная святость в еврее, особенно цадике; конечно же, есть моральная чувствительность в еврее, особенно ассимилированном. У иного еврея святость выступает законничеством, у иного - чувствительность выливается в истерику, но во что превращается еврей в устах Достоевского и Сартра! Оба заслуженно почитаются за великих писателей, однако как несерьезны они, когда речь заходит о евреях! Оба писателя заботились об истине, но повторили на уровне антисемитского пересуда то, что слышали от евреев об их богоизбранности и, вместе с тем (еврейские парадоксы!), о желании ассимилироваться. Да простят мне тени великих писателей, столь несогласных друг с другом, но невозможно не поразиться созвучием их слов о евреях, со словами того, кто был отрицанием всего дорогого и истинного для них обоих, со словами Гитлера в “Моей борьбе” (глава “Нация и раса”). Там найдется и “еврей руководствуется ничем кроме личного эгоизма”, и “еврей никогда не создал своей культуры” и прочее и прочее. Как не согласны между собой Достоевский и Сартр, так они не согласятся и с Гитлером. Но на всех их рассуждениях о евреях стоит Каинова печать всемства!
В негативной оценке “еврейства”, в моральном осуждении Откровения об “избранном народе”, в отрицании положительного смысла в существовании евреев есть нечто “успокоительное, нравственно разрешающее и окончательное” для всемства во всех его проявлениях: религиозном, философском, политическом. Трудно всемству не переходить в антисемитизм. По Достоевскому обращение человечества к истинной религии (“удавшемуся” христианству) преодолеет “жидовство”, по Сартру - “социалистическая революция необходима и достаточна для подавления антисемита” (уничтожит причины его страхов). В том и другом случае евреи перестанут существовать. Сильно желание видеть мир без евреев! Откуда оно? Талмуд говорит: “Кто не признает поклонение идолам может быть назван евреем. Отвергающий идолопоклонство как бы принимает всю Тору.” Но спокойнее жить с идолами, чем с евреями и их Торой. Спокойнее жить с идолами со знаком морального качества от всемства и философии, они понятнее.
Мои философские воспоминания затянулись, но сколь многие из нас, бывших советских, российских евреев, не знавших своего наследства, смотрели на себя через христианскую литературу и философию, воспринимали свое прошлое по Достоевскому и свое настоящее по Сартру, даже не читая их? Как часто наши предки представлялись нам “ветхим народом”, а мы сами себе без вины виноватыми жертвами своего непрошеного еврейства, разгоравшегося в воображении наших соседей ужасами космополитизма и преступлениями врачей-отравителей? Уже нет Советского Союза, открытый антисемитизм преследуется как уголовное преступление в западных демократиях, Израиль выстоял военные и анти-сионистские компании, но не так-то легко нам, образованным, русско-говорящим евреям изжить из себя самосознание по Достоевскому и Сартру. Не отсюда ли исходит готовность части евреев - русских интеллигентов прислушаться к голосу миссионера?
Конец философских воспоминаний
Здесь важно сохранять серьезность и не отбрасывать любую критику и самокритику евреев как анти-еврейское мнение “всемства”. Были и тяжелые стороны в жизни еврейских местечек, было и рьяное служение революции еврейских комиссаров. Тора не запятналась их действиями, ибо они не переступали порога синагоги, но воплощенный в них образ “общечеловеческого” еврея должен побуждать нас быть серьезными с идеей “современности”. Попалась мне в руки книга “Почему я реформистский еврей” (Rabbi Daniel B. Syme, Why I am a Reform Jew, N.Y., 1989), и я не пропустил возможности найти один из современных еврейских ответов на вопрос: Кто и что есть еврей?. Нашел я следующие: ”Предписания Торы были законодательством разработанным для израильтян древности. Они не обязательны для современных евреев. Однако моральные законы и церемонии имеющие современный смысл и значение должны быть сохранены… Каждый реформ еврей обязан утверждать и практиковать ценности социальной справедливости провозглашенные пророками. В этом и заключается сущность Реформ Иудаизма.” (см. стр. 26-27):
Здесь не место обсуждать историю и значение реформистского иудаизма. Я просто привожу пример ответа на вопрос: Кто и что есть еврей?, сформулированный в общих и, кажется, очевидных категориях социальной справедливости. Еврейские “церемонии” становятся здесь исторически и этнически преходящими формами социальной жизни. “Быть евреем не значит только родиться евреем. Родиться евреем значит нести с собой обязанность перед моральным законом… Тора - наш путеводитель… Быть евреем значит активно бороться за справедливость, чистоту и добро вокруг нас. Это значит строить более счастливый мир. Хороший еврей должен быть готов принять активное участие в борьбе за прекращение войн, за равные права между людьми, быть готовым поддержать угнетенных, сирот, вдов, больных и несчастных. Быть евреем значит оставаться верным Заповедям данным не только Израилю, но и всем людям” (Alexandr A. Steinbach, Sabbath Queen. Quoted in A Modern Treasury of Jewish Thoughts, Ed. Sidney Greenberg; 1960, pp. 56-57)
Отчего угнетенные, сироты, вдовы, больные и несчастные всех народов не стекаются в храмы Реформ Иудаизма? Да хотя бы просто потому, что учение пророков, отделенное от законов Торы, мало чем отличается от пафоса других моральных учителей человечества. Пророки жили в эпоху “осевого времени”, по выражению К. Ясперса. Их современниками были Будда, Лао-цзы, Сократ, Конфуций. Но вряд ли они поняли бы еврейских пророков, с их призывами к справедливости по законам Торы во имя провиденциального Б’га, заключившим с евреями Завет на ее хранение. В той степени, в которой устаревают законы Торы, устаревают и пророки, заменяются профессорами философии, психиатрии, обществоведения. Стало шаблоном красноречия цитировать слова Исаии о светлом будущем: “И перекуют мечи на орала, и копья свои на серпы”. Реже цитируются стих предшествующий этим словам: “И будет Он судить народы, и обличит многие племена”. Как Господь будет судить народы? Предшествующий стих говорит: “Ибо от Сиона выйдет закон и слово Господне - из Иерусалима” (Ис. 2:3-4). Закон от Сиона - это Тора, и трудно серьезно принять противопоставление слов пророков” предписаниям Торы разработанным для израильтян древности”.
Социально озабоченный еврей без “устаревшей” Торы похож на морально озабоченного христианина без “мифического” Христа, на любого человека “доброй воли”. Каждый из них будет придерживаться различных “церемоний”, но это не существенно. Стих Втор. 7:6 об избрании Б’гом евреев Себе на служение становится бессмысленным, аморальным и антисоциальным. “Еврей” оказывается случайностью рождения. Если при этом утверждается, что “родиться евреем значит нести с собой обязанность перед моральным законом”, то это звучит столь же серьезно, а точнее несерьезно, как разговор об особых моральных генах.
И здесь я хочу вспомнить человека, который выбрал себя евреем не по случайности рождения и не по учебникам морали и обществоведения. Хотелось бы думать, но не уверен, что и сегодня имя Эдуарда Кузнецова известно каждому читателю “Эксодуса” (газеты торонтонской русскоговорящей общины) . Эдуард рискнул жизнью ради права евреев на эмиграцию, и его выбор быть евреем присутствует в судьбе каждого из нас. 24 декабря 1970 Кузнецов и Марк Дымшиц были приговорены Ленинградским городским судом к расстрелу за подготовку угона самолета в Швецию с целью отъезда оттуда в Израиль. Через неделю расстрел был заменен 15 годами особого тюремного режима (материалы суда опубликованы в “Дневниках” Кузнецова, Париж, 1973).
В своем последнем слове Кузнецов сказал: “Я всего лишь хотел жить в Израиле”, и в Дневнике: “Я еврей и хочу жить в Израиле.” Обвинитель же заключил судебное рассмотрение осуждением “происков международного сионизма”, заявив при этом: “Этот процесс не об евреях. Это уголовный процесс, в котором большинство преступников евреи. Считаю, что Кузнецов - русский”. Обвинитель ссылался на паспорт и русскую мать Эдуарда. “Мать моя, - пишет Кузнецов,- Кузнецова Зинаида Васильевна, русская, отец, Герзон, Самуил И., умерший в 41 г. , был евреем. Мог ли я знать - 16-летний и безмозглый комсомолец, - какой двусмысленностью обернется моя уступка настоянию матери записаться при получении паспорта русским?… Я вырос в русской семье, о еврейской культуре… у меня практически нищенское представление, и потому на первой своей стадии мой выбор себя в качестве еврея был продиктован скорее эмоциональными, нежели осознанно кровными мотивами.” Но пришел момент, когда Эдуард сказал себе: “Я еврей и хочу жить в Израиле, на земле моих предков”, а России, нравственной и безнравственной, восклицает он в Дневнике: “Без меня! Без меня!”
Кажется естественным увидеть в духовном развитии Кузнецова просто усиливающееся моральное негодование советской властью. Но его негодование, оставаясь только моральным, должно было бы выразиться в борьбе за социальную справедливость вокруг себя, а не в возгласе “Без меня!”. Свое мужество он доказал еще в 22-летнем возрасте, когда первый раз был осужден на 7 лет за “социальную активность”. Но к 30 годам он решил: “Бороться с советской властью я считаю не столько делом невозможным, сколько ненужным, т.к. она вполне отвечает сердечным вожделениям значительной - но, увы, не лучшей - части населения.” И ради жизни евреем Эдуард пошел со своими товарищами на угон самолета с почти полной уверенностью в провале их плана.
Эдуард требовал: “Отпусти меня”, не думая о служении Б’гу, но это не ограничивает для меня его еврейства. Как быть логичным перед лицом приговора к расстрелу? Я знаю, Кузнецов не был евреем ни по советскому паспортному уложению (для судебного обвинителя), ни согласно принципам и церемониям борьбы за социальную справедливость (для Реформ Иудаизма), ни по законам еврейского брака (для любого раввина). Но если Эдуард не еврей, то он - аморальный преступник, изменник обществу, угонщик самолета, искатель легкой жизни, или… психиатрический случай - и все это в согласии с предъявленным ему обвинению. Но не обращаться же мне к советскому уголовному закону за решением моих вопросов! Признать, по примеру Евтушенко, Кузнецова евреем “в пику” его судьям не трудно, но перед его лицом выбора между смертью евреем и жизнью русским я не имею права снижать серьезность и напряженность вопросов Эдуарда: Быть или не быть евреем?
Я уверен, по приезде в Израиль у Кузнецова возникло множество вопросов о еврействе, и я не знаю, как он их решил для себя. Был ли он евреем только по случайности советской истории? Было ли большинство евреев, родившихся в советской России, случайностью паспортного режима? Ведь ответ на вопрос: “кто и что есть еврей” был прост: “Почитай отца твоего и мать твою”, - выкрикивал чиновник библейскую заповедь и тут же добавлял… “по 5-ой графе”. И евреи знали себя “евреями по 5-ой графе”. Однако сама эта графа вызывала беспокойство в наших душах. Она объединяла нас, и без знания законов Торы, с евреями иных времен и иных мест. Возникало этническое родство с людьми, казалось, не имеющих ничего общего ни по культуре, ни по физическому облику. Какие общие гены есть у еврейских женщин Эфиопии, Марокко, России, Франции? И все таки “евреи по 5-ой графе” чувствовали свою принадлежность к единому народу, чей “таинственный закон” объединяет их гены и души. Ни общей истории, ни общего места на земле; только одно общее - Тора, даже если и не открывалась она многими евреями многие годы. Эта “национальность” с ее странной этничностью была, конечно, одним беспокойством для чиновника паспортного стола, ибо по Сталину евреи не были нацией. Но это уже не мое беспокойство.
Возможно, со временем государство Израиль даст ответ на вопрос: Кто и что есть еврей? Сегодня же трудно увидеть в нем нормальное государство и в израильтянах - нормальный народ. Какая нормальность в этой смеси этнических групп, называющих себя евреями, в этом секулярном государстве связанном с раввинатом, в этой демократии, основанной на Законе о Возвращении, выделяющим евреев из всех народов? Основной закон государства предоставляет основные гражданские права группе людей, евреям, чье юридическое определение невозможно выработать! Какая уж тут “нормальность”? Не случайно, так много евреев и неевреев иммигрировавших в Израиль с надеждой найти там “нормальную для всех” демократию разочаровывались вплоть до осуждения Израиля как государства и общества.
Как Израиль может стать подобным другим государствам и народам, когда его судьба связана с Торой, которая как бы врывается в сам юридический смысл основного закона страны? Современный Израиль был создан сионистами с секулярными лозунгами на устах и пафосом Завета в сердцах. Помните, как идея заселения Уганды, хотя бы временного, была отвергнута Седьмым Сионистским Конгрессом (1905 г.)? Евреи ХХ века не были племенем “могучих богатырей”, чему Холокост - трагическое свидетельство. Но Израиль выстоял, не следуя социально-историческим закономерностям: ни по Марксу, ни по Тойнби, ни по кому либо еще. Политические обстоятельства истории Израиля случайны, кроме пафоса самих евреев. Тора и снимает случайность создания и существования Израиля. Трудно принять это за ответ, но где иной?
Так и с евреями по 5-ой графе и Кузнецовым. Только Тора снимает случайность их еврейства, только Тора придает смысл словам Эдуарда: “Я еврей и хочу жить в Израиле, на земле моих предков, на земле величайшего из народов”, ибо что еще “величайшего” есть в этом малочисленном народе, кроме Торы. Все остальное: нобелевские лауреаты, шахматные чемпионы, первые скрипки, врачи и адвокаты, бизнесмены и финансисты, спортсмены и солдаты - не закономерно ни по Торе ни по 5-ой графе. Прикрой ее пальцем, и все “еврейское” величие станет русским, французским, немецким или иным, одним словом, величием нееврейской культуры. Евреям дано выделяться в культуре народов, среди которых они живут, но их успехи здесь не определяют их еврейства. Я не предлагаю отвернуться от культур других народов, я только предлагаю посвятить хотя бы по одному месяцу на изучение каждого из четырех тысячелетий нашей истории, чтобы при встрече с миссионерами иных культур и религий знать от какого наследства они предлагают нам отказаться.
Много предложено исторических, социологических, психиатрических и прочих объяснений “еврея”, и каждый раз ответ на вопрос: кто и что есть еврей оказывается или не серьезным или указывающим на Тору. Но как понять это указание в современном мире, где столько ассимилированных или чисто “этнических” в своем сознании евреев? Без раввина здесь все-таки не обойтись. Я знаю, что раввины не согласятся с моим признанием Кузнецова за еврея (если он не прошел гиюр), я знаю, что для них сам мой вопрос: “Кто и что есть еврей?” уже решен Торой и свидетельствует об ограниченности моего еврейского воспитания и образования. Но если уж мне дано волноваться этим вопросом, я сохраню его серьезность в признании своей неспособности ответить на него.
Я не стремился найти оригинальный ответ на свой вопрос, только серьезный. Но ответ ускользает от меня, и потому я принимаю указание Торы: “Найди себе наставника, и избегай сомнений, и не привыкай отмерять десятины на глаз” (Трактат Авот, 1:16)
И я иду изучать “Танию” с раввином Иосифом Зальцманом. После писателей и философов, упомянутых и неупомянутых выше, я иду за серьезным ответом на вопрос: Кто и что есть еврей?, к Старому Ребе, Шнеур-Залману из Ляды, кто учил 200 лет назад о борьбе между Б’жьей и животной душами еврея, о возможности победы Б’жьей души в еврее, даже забитом погромами Хмельницкого и российскими законами до нищеты и невежества.
Трудно следовать за Старым Ребе. Трудно следовать за “последней борьбой в человеческих душах” (Лев Шестов). Но нужно помнить, как важно быть серьезным. Это поможет понять и Старого Ребе и других, кто мучился своими, быть может иными вопросами и ответами. Ради этого стоит быть серьезным.
И я продолжаю учиться быть серьезным. Раввин Зальцман спрашивает меня на уроке “Тании”: “Ты еврей?” - “Да!”, - отвечаю я. И следующий вопрос: “У тебя дома есть тфилин?”…
Источник: "МАСТЕРСКАЯ"
комментарии