Те бывшие советские люди, которые осознанно переживали “перестройку”, помнят, каким потрясением для миллионов из нас стала вышедшая в февральском номере журнала “Новый мир” в 1987 г. статья экономистов В. Селюнина и Г. Ханина “Лукавая цифра”, посвященная проблеме искажения статистики в советские годы. В ней, в частности, рассказывалось о том, как в одну из центральных газет написал шофер, сообщивший любопытный факт. Бригада водителей вывозила продукцию обувной фабрики. Интереса ради они сложили по путевым листам вес перевезенного за день груза, а результат разделили на количество вывезенной обуви. Оказалось, что один ботинок весил в среднем 12 кг. Благодаря подобной “статистике”, как утверждали авторы статьи, официальный рост национального дохода СССР за 1928–1987 гг. был завышен в 13 раз.

Вряд ли подтасовки, о которых речь пойдет ниже в сокращенном переводе ряда публикаций Александра Валлаша в издании Tichys Einblick, станут таким же потрясением для жителей ФРГ и на десятилетия сохранятся в их памяти. Но именно то обстоятельство, что столь очевидные манипуляции не вызывают соответствующей реакции со стороны политиков, СМИ и гражданского общества, позволяет в очередной раз поставить меркелевской Германии неутешительный диагноз.

 

Что такое “половина”?

Исследование, проведенное учреждением, которое финансируется государством, – Институтом исследования рынка труда и профессиональной деятельности (IAB), фактическим подразделением Федерального агентства по труду, показало, что половина иммигрантов через пять лет после прибытия в Германию имеют работу. СМИ и политики вне себя от радости: нам не страшна очередная волна нелегальной иммиграции, да и о возможностях легальной мы позаботились, приняв соответствующий закон (см. “ЕП, 2020, № 2). Казалось бы, чему радоваться, если вторая половина работы не имеет, а всего 50% занятости за пять лет – это не достижение, а катастрофа? Но, к сожалению, как будет показано ниже, и этот показатель далек от реальности.

Лица, опрошенные сотрудниками IAB, предоставили информацию добровольно. Эту информацию едва ли можно проверить. Но, согласно ей, через 12 месяцев после прибытия в страну оплачиваемую работу имеют 5% “беженцев”, через 24 месяца – 15%, через 36 месяцев – чуть более 30% и через 60 месяцев – более 50%.

Но что именно подразумевается под “оплачиваемой работой”? Многочисленные попытки выяснить это в пресс-службе института успехом не увенчались. Между тем это важно, поскольку подобная статистика была бы значимой и могла бы оказать положительное влияние на принимающее население, если бы подтвердила, что значительная часть упомянутых в ней трудоустроенных лиц не будет в значительной степени зависеть от социальных пособий. Ведь именно это до сих пор большинство граждан понимает под “оплачиваемой работой”: деятельность, благодаря которой можно обеспечивать свою жизнь. Недаром политики постоянно призывают искоренять ситуацию, когда работающие граждане вынуждены пополнять свои доходы из социальных касс, чтобы обеспечить себе хотя бы прожиточный минимум. (Между тем, как стало известно из недавнего сообщения Федерального статистического ведомства, 25,4% жителей ФРГ, относящихся к числу тех 15,3 млн человек, которым угрожает бедность, имеют работу. Согласно определению ЕС, находящимся под угрозой бедности считается домохозяйство, доход которого составляет менее 60% среднего по стране нетто-дохода. В ФРГ для домохозяйства из одного человека этот порог в 2018 г. составлял 1035 € в месяц.– Ред.)

Достоверность результатов опроса становится сомнительной, если учесть, что все ответы являются добровольными и что, согласно сравнительной статистике занятости, опубликованной Федеральным агентством по труду, по состоянию на конец октября 2019 г. лишь 42% иностранцев из восьми важнейших стран происхождения просителей убежища в ФРГ, прибывших в Германию с конца 2014 г., были трудоустроены. При этом, по данным агентства, лишь 68% процентов из них работали полный или неполный рабочий день или в той или иной форме на условиях самозанятости. Это означает, что реально работают лишь 28%, причем не все – полный рабочий день. Так что если говорить о фактических рабочих местах с полной занятостью, оплаты за которую достаточно для жизнеобеспечения, то их доля очень далека от тех 50%, о которых радостно отрапортовали СМИ по итогам опроса.

Согласно итогам добровольного выборочного опроса, “беженец”, работающий полный рабочий день, зарабатывает в месяц в среднем 1863 € брутто, неполный рабочий день – 1282 €. В опубликованном IAB “Кратком отчете” не сообщается, какая часть из тех 28%, которые по истечении пяти лет пребывания в стране имеют полную или неполную занятость, зарабатывает подобные суммы. А ведь это существенно, поскольку есть много оснований предполагать, что в подавляющем большинстве случаев заработок недостаточен для жизнеобеспечения даже самих работников, не говоря уже о членах их семей. Ничего также не сказано о перекрестном субсидировании со стороны агентства по труду, именно благодаря которому чаще всего работодатель и готов нанимать “беженцев” на несколько часов в неделю или больше.

Статистика по статусу деятельности показывает, что 35% “беженцев” работают полный или неполный рабочий день, в том числе 7% проходят обучение или стажировку. В результате остаются те же 28% имеющих полную или частичную занятость,  в отношении которых по-прежнему актуален вопрос, какая часть из них может после пяти лет пребывания в Германии полностью покрыть свои расходы на проживание.

Результаты опроса также указывают на то, что значительная часть “беженцев”, по их словам, активно ищет работу. Но было ли это проверено? Лица, зарегистрированные в качестве ищущих работу, должны активно сотрудничать с агентством по труду, ежемесячно отсылать определенное число резюме, отчитываться о собеседованиях с потенциальными работодателями. В противном случае им грозят санкции. Увы, никакой проверки утверждений респондентов не проводилось.

Итак, радостная новость о половинчатом подарке для Германии в лице множества нашедших работу “беженцев” не соответствует действительности. И это не первая попытка федерального правительства, а также аффилированных с ним институтов и фондов обмануть граждан рассказами о благе как запланированной, так и нелегальной массовой иммиграции и скрыть истинные масштабы ее последствий для социальной системы.

Журнал Spiegel, например, попросту повторяет то, что по заказу выяснил государственный институт: около половины “беженцев” зарабатывают собственные деньги, и этот показатель – о, радость! – выше, чем в 1990-е гг. Что должно, по крайней мере, наталкивать на вывод о том, что начиная с 2013 г. среди “беженцев” преобладают особо талантливые люди, умеющие и желающие работать.

Кстати, эта коварная ссылка на “золотые 1990-е” сама по себе является тревожным сигналом, поскольку в статистике преступности за 2018 г. уже упоминается, что ныне в стране более благополучная ситуация, чем в 1990-е гг., хотя непредвзятый взгляд позволяет увидеть взаимосвязь между наплывом “беженцев” и ростом числа некоторых категорий преступлений, например сексуальных и насильственных.

Утверждение о якобы половине работающих “беженцев” является преднамеренным обманом. К тому же глупым, если учесть, что результаты языковых курсов для “беженцев” настолько плохи, что подобные дорогостоящие мероприятия, с не слишком амбициозной программой которых в итоге справляются лишь 2% участников, а 50% из них просто выбывает по ходу обучения, уже не оправдывают себя. Но спонсируемая государством и получившая широкое распространение сказка о легионах квалифицированных рабочих для Германии, которую усердно повторяют СМИ, упорно поддерживается и должна быть во что бы то ни стало сохранена. И этот новый опрос неожиданно сообщает об успехах, тем самым, по сути, ставя под сомнение выводы авторитетных Института им. Гёте и Института им. Лейбница, критикующих организацию языковых курсов.

“Как дела у "беженцев"?" – с неподдельным интересом вопрошают СМИ, которые гораздо реже интересуются, как дела у их потенциальных читателей, то есть у тех, кто фактически принимает этих нелегальных иммигрантов, которых чаще всего безосновательно называют беженцами. И, например, телекомпания n-tv не видит ничего странного в своем сообщении: “Даже не имея соответствующего образования, некоторые беженцы могут работать как профессионалы”. Здесь никого не интересует, каковы последствия подобного подхода для германской дуальной системы профессионального обучения. Если не хватает сантехников, обойдемся тем, кто изъявит желание отремонтировать трубу. Пусть ему не хватает знаний, зато у него есть множество творческих идей. В конце концов, не на каждом вызове сантехнику приходится проводить ревизию котла газового отопления. А тем временем агентство по труду в сотрудничестве с частными фондами продолжит выяснять наличие у “беженцев” ремесленных навыков, используя для этого комиксы, поскольку иные формы контактов затруднены вследствие незнания языка, а то и неграмотности.

В начале 2019 г. было уже известно, что правительство считает соискателей убежища работающими, даже если они всего лишь принимают участие в каком-либо курсе (подобный трюк давно используется в германской статистике безработицы). Участники профессионально ориентированных языковых или интеграционных курсов значатся в статистике как работающие и, следовательно, исключаются из числа безработных. В ответ на парламентский запрос фракции AfD правительство уточнило: работающим считается даже тот, кто всего лишь один час в неделю выполняет подсобную деятельность.

“Краткий отчет” IAB занимает 16 страниц. Данные, которые, как утверждается, свидетельствуют о том, что 50% “беженцев” работают после пяти лет пребывания в стране, основаны на результатах так называемой “третьей волны опроса беженцев”, проведенной IAB и Федеральным ведомством по делам мигрантов и беженцев. Были опрошены лица, прибывшие в Германию в 2013–2016 гг. Около 96% из них хотели бы остаться в Германии навсегда. Исследование финансировали Федеральное агентство по труду и Федеральное министерство образования. В 2017 и в 2018 г. были опрошены по 1761 человеку, впоследствии ответы 111 человек были исключены. То есть, по-хорошему, речь должна идти не об “итогах исследования”, а об “оценках, основанных на результатах опроса”.

Можно себе представить, как проводилось подобное “исследование” при имеющемся дефиците знаний немецкого языка. Само собой разумеется, что, как указывают организаторы исследования, многие трудовые биографии еще не могут быть окончательно оценены, так как “образовательные биографии еще не завершены”. Однако тот факт, что курсы профессиональной подготовки посещает вдвое больше мужчин, чем женщин, уже наводит на размышления.

Из документа можно узнать, что “значительная часть беженцев... смогла произвести трансфер человеческого капитала, приобретенного в основном благодаря профессиональному опыту... на германский рынок труда”. А также что окончание языковых курсов “в значительной степени связано с повышенной вероятностью трудоустройства”. Но насколько высока эта вероятность, если лишь 2% слушателей достигают цели языковых курсов? Противоречие между такими утверждениями и добровольными заявлениями опрашиваемых поражает, но нисколько не мешает авторам “исследования” в их анализе. Выглядит так, будто была поставлена задача любой ценой сконструировать эти магические 50% в стиле меркелевского “Мы справимся!”. Замечательно и содержащееся в документе утверждение “Беженцы занимаются также иными видами деятельности”, звучащее как приглашение в известный наркоторговлей берлинский Гёрлиц-парк. Но особо показателен скромный вывод, завершающий 16-страничный документ: “Еще... довольно рано подводить итоги этого процесса”. Один итог, тем не менее, можно подвести: 50% занятости после пяти лет пребывания в стране – это выдумка.

 

Чем больше берешь, тем больше остается?

Не успели улечься страсти по поводу этого “исследования”, как появился очередной пример манипулятивного использования терминов и перекрестного субсидирования с целью сокрытия истинного положения дел. Известная газета в паре с известной больничной кассой сообщает, что массовая иммиграция – благо для системы медицинского страхования. Другие СМИ, не особо вникая, перепечатывают эту новость.

Повод для радости? К сожалению, нет, потому что здесь в первую очередь речь идет о путанице в терминах “иммигранты” и “беженцы”, которая сознательно допускается политиками и СМИ на протяжении многих лет. Первоначально всех именовали беженцами, хотя в большинстве случаев поводом отправиться в путь для них служили экономические причины. Лишь в годы, последовавшие за первой волной массовой иммиграции, начали говорить об иммиграции и даже о нелегальной иммиграции, поскольку у большинства “беженцев” никаких причин для предоставления им убежища не было. Но у большинства граждан эти понятия уже успели смешаться, и для них теперь иммигранты – это в основном представители тех сотен тысяч, которые, как правило нелегально, прибыли в страну начиная с 2015 г.

11 февраля в газете Tagesspiegel выходит статья с политически правильным заголовком “Иммигранты платят значительно больше, чем получают”. В ней, в частности, говорится: “Начиная с 2012 г. взносы иммигрантов разгрузили систему обязательного медицинского страхования на 8 млрд €. Без иммиграции страховые взносы были бы выше” (возможно, вы уже догадываетесь, куда ветер дует, если речь идет об иммигрантах, но не уточняется, кто конкретно имеется в виду).

Tagesspiegel не использовал для своей статьи данные AOK, а заставил потрудиться сотрудников Techniker Krankenkasse. Они проявили завидное усердие и обнаружили, что – внимание, важная политическая часть тезиса! – критики иммиграции ошибаются, утверждая, что приток иммигрантов приводит к дополнительным затратам медицинских касс, которые вынужден компенсировать налогоплательщик.

Сотрудница одного из агентств по труду, к которой я обратился по этому поводу, написала мне: “У меня большие сомнения по поводу цифр. Возможно, в Techniker Krankenkasse они действительно таковы, но массы застрахованы в АОК, а там баланс другой”. Это выявляет вторую слабость победной реляции в статье: многие работающие трудовые мигранты застрахованы в Techniker Krankenkasse, в то время как большинство “беженцев” государство направляет в АОК – своего рода копилку “плохих” рисков в системе больничного страхования.

Так что же показывают цифры Techniker Krankenkasse в плане влияния иммиграции на размер страховых взносов? С гордостью и без всяких пояснений Tagesspiegel излагает читателям то, что от него ожидают “заказчики”, желающие опровергнуть позицию критиков иммиграции: “Новые данные, которые Techniker Krankenkasse подготовила специально для Tagesspiegel, показывают, что это не так, по крайней мере для волны иммиграции последних семи лет”. Иными словами, задали правильным людям правильный вопрос, чтобы получить политически правильный ответ. Прекрасный метод, который, однако, не имеет ничего общего с критической журналистикой.

Об этом свидетельствует и еще один семантический трюк: здесь используется термин “волна иммиграции”, который в массовом сознании ассоциируется с преимущественно нелегальной массовой иммиграцией 2015 г. и последующих лет. Телефонный звонок в пресс-службу Techniker Krankenkasse подтвердил, что такое мнение большинства читателей было бы ошибочным и для понимания статьи недостаточно прочесть ее броский заголовок. Ведь наиболее важная для читателя информация содержится в заключительном абзаце статьи (который, как, похоже, рассчитывают авторы, прочитают не все): “Данные по беженцам отсутствуют. Предвзятое мнение о том, что именно они несут ответственность за недавнее повышение дополнительных страховых взносов, не соответствует действительности. До тех пор, пока рассматриваются их прошения о предоставлении убежища, они вообще не обременяют бюджеты больничных касс, поскольку службы социального обеспечения возмещают 100% стоимости медицинских услуг (было бы неплохо объяснить, откуда эти службы берут соответствующие средства. – Ред.). Когда же беженцы получают разрешение на работу, до тех пор, пока они ее не найдут, федеральное правительство выплачивает им пособие ALG II, включающее взнос в больничную кассу в размере около 100 € в месяц. Кассы критикуют этот размер взноса как не покрывающий их расходы”.

Таким образом, правильный заголовок статьи должен был бы звучать следующим образом: “Справедливо и в отношении иммигрантов: лишь те, у кого есть работа, платят страховые взносы. Techniker Krankenkasse получает выгоду от иммиграции, потому что страхует только наемных работников из числа иммигрантов с доходом выше среднего” (как указано в статье, иммигранты составляют 6,4% клиентов кассы и при этом уплачивают 7,9% общего объема взносов, то есть их заработок выше среднего. – Ред.). Но кого бы заинтересовала столь банальная история?

Итак, резюмируем: Tagesspiegel сообщает нам о том, что без иммигрантов последних семи лет бремя страховых взносов было бы тяжелее, но при этом исключает из рассмотрения семизначное число тех иммигрантов, которые въехали в страну в основном нелегально, которых так долго ошибочно называли “беженцами” и которые в основном не платят никаких взносов. Поэтому утверждение автора статьи касается прежде всего трудовых иммигрантов (чаще всего из других европейских стран), многие из которых уплачивают взносы в систему социального обеспечения.

Однако если взять, например, семью иммигрантов из Афганистана – двое взрослых без работы и шесть несовершеннолетних детей, – то картина получается совсем иная. Потому что в этом случае государство вносит за эту семью в больничную кассу лишь 192 € страхового взноса, 15 € дополнительного взноса и 44 € взноса на страхование по уходу. При этом все дети, конечно же, также застрахованы. В последнем предложении упомянутой выше статьи именно об этом и сказано: “Кассы критикуют этот размер взноса как не покрывающий их расходы”. Читай: налогоплательщик платит недостаточно для того, чтобы беженцы были застрахованы в АОК, которая поэтому вынуждена покрывать свои расходы за счет взносов прочих своих клиентов. То есть деньги на медицинское обслуживание “беженцев” поступают не столько от самих беженцев, сколько от налогоплательщиков и плательщиков страховых взносов.

Обратившись с соответствующим вопросом в Techniker Krankenkasse, я получил следующий ответ: “Мы можем утверждать, что установленные страховые взносы для получателей ALG II, как правило, являются недостаточными. Для отдельных подгрупп мы не можем сделать какой-либо вывод”. Конечно, ведь для этого пришлось бы сделать то, что было сделано для Tagesspiegel: потратить время, провести анализ, дифференцировать клиентов по происхождению и статусу пребывания в стране. Но в этом случае почему-то отсутствует мотивация.

Возвращаясь к терминологической и фактической путанице, упомянутой выше, хочется указать на опубликованную в начале 2018 г. в Deutsche Apotheker-Zeitung статью “Беженцы разгружают медицинские страховые компании”, в которой говорилось: “По данным Объединения государственных больничных касс, иммиграция граждан ЕС и беженцев оказывает положительное влияние на финансовую стабильность касс”. При том, что в феврале 2016 г. в газете Die Welt вышла статья, автор которой по итогам экстраполяции тогдашних показателей иммиграции пришел к драматическому выводу: “Беженцы вызывают миллиардный дефицит в системе медицинского страхования”.

Если же не стремиться достигнуть заранее предписанного результата и не пытаться доказать нужный тезис с помощью подтасовок, то все не так уж и сложно. Например, Krankenkassenzentrale в своем сообщении четко указывает: “Следует делать различие между беженцами, иммигрантами и соискателями политического убежища”.

Логика функционирующего солидарного сообщества со сбалансированными поступлениями и расходами, очевидно, похоронена. Когда в начале 2018 г. мы изучали этот вопрос, то написали: “Ответы одной из крупных страховых компаний, от которой мы хотели узнать, почему больничные кассы рапортуют о положительном балансе, в то время как в конце концов кому-то придется платить по их счетам, оказались странным разговором „не для публикации“: мол, задавать подобные вопросы об источниках финансирования – это методы AfD, а утверждения об иммиграции в социальные системы – это ничем не подтвержденная выдумка. Нам стало стыдно. Оказывается, во всем виноват тот, кто задает неудобные вопросы”.


P. S. Когда этот материал был уже подготовлен, все тот же институт IAB (на сей раз в сотрудничестве с Университетским колледжем Лондона) вновь “порадовал”, сообщив итоги очередного “исследования”. На сей раз было установлено, что введение в ФРГ в 2015 г. всеобщего минимального размера почасовой оплаты труда повысило его производительность. По мнению “экспертов”, “минимальная заработная плата способствовала переходу работников из менее производительных компаний в более производительные”. Жаль, что подобные “исследователи” получают стабильные и немалые зарплаты госслужащих. Вот если бы они, как большинство объектов их исследования, работали на условиях Minijob, то знали бы, что после введения минимальной заработной платы и после каждой ступени ее повышения многие работодатели попросту заставляют своих “миниджоберов” выполнять ту же самую работу, однако указывают в документах меньшую ее продолжительность. Вот и весь секрет якобы имеющего место роста производительности труда.

Агентство по труду больше заботит не трудоустройство безработных, а “правильная” статистика.

Источник: "Еврейская панорама"