Вот уже более двух лет проживающий в Израиле известный поэт и музыкант Андрей Макаревич выпустил новый, 26-й по счету, сольный альбом, который назвал "Убежище". Большинство песен, вошедших в него, сочинено уже в Израиле. Записаны они также в израильской студии с помощью израильских же музыкантов. Послушать и оценить новую работу лидера "Машины времени" могут подписчики наиболее популярных стриминговых сервисов, но не на территории РФ и Белоруссии. На физических носителях альбом пока не издавался.

"Убежище" Андрея Макаревича объединило 17 основных песен и один бонус-трек на иврите, написанных за последние годы - чаще всего по случаю и по поводу в качестве реакции на те или иные события, происходившие в большом мире автора.

"Обычно лидер "Машины Времени" выкладывал эти номера в интернет сразу после сочинения, а прошедшим летом решил, что массив накопился уже большой, и пора все профессионально записать и издать - пишет пресс-секретарь "главной" советской и российской рок-группы Антон Чернин. - Так и поступили, только теперь запись шла не в Москве, а в Израиле, где главный "машинист" живет последние два года. И помогали ему в студии израильские музыканты. Работа велась в перерывах между гастролями: Макаревич продолжает выступать и в составе "Машины Времени", и соло, и с джазовым проектом Yo5, и за 2023 год успел объездить все шесть континентов. По счастью, студийный процесс удалось завершить до варварского нападения ХАМАС на мирных жителей Израиля, после которого все силы артиста стали уходить на различные благотворительные проекты в помощь пострадавшим от нелюдей согражданам".

"Убежищем" альбом назван еще и потому, что записывался он израильским звукорежиссером Филиппом Барским в студии ReBURN творческого клуба музыкантов под руководством Геннадия Давыдова при муниципалитете Нетании, которая действительно находится в бомбоубежище. Но, скорее всего, не только поэтому. В последние годы Израиль действительно стал для свободолюбивого поэта и музыканта пристанищем и во многих смыслах убежищем от душного мира нынешнего "жандарма Европы", "где даже собаки не смотрят друг другу в глаза".

Из без того будучи на карандаше у путинского режима за непримиримую антивоенную позицию, Макаревич в новом альбоме наверняка "напел" себе, как минимум, очередную головную боль. Потому что наиболее упоминаемым в нем стало запрещенное в России слово "война". И кто его знает, может быть, по новым кремлевским законам россиянам, а тем паче - иноагентам, его нельзя произносить не только на территории Российской Федерации, но и за рубежом.    

Тем не менее поэт не сдерживает себя и простыми доходчивыми словами и рифмами называет вещи своими именами: войну - войной, пропагандистов - пропагандистами, а козлов - козлами. Он не иносказательствует, как БГ, и не намекает, как Шевчук, а рубит правду-матку, обильно сдабривая ее узнаваемыми образами и яркими метафорами. И, по большому счету, кроме этих троих, в мире не так много публичных людей, считающих необходимым открыто говорить сегодня правду и демонстративно сомневаться в "путинском рае". Даже находясь за рубежом одной шестой суши. И, тем более, облекая свои мысли в дерзкие сатирические памфлеты, современные басни и просто в красивые, чаще всего грустные стихи и песни.

"На прошлом и настоящем

Отныне одна печать.

Ах, как неудобен молчащим

Тот, кто не сумел смолчать.

Смолчать не хватило силы,

А им-то хватило сил:

"Ну что ты распелся, милый?

Ну кто же тебя просил?"

Лирический герой Макаревича в очередной раз вышел на "битву с дураками", не очень-то рассчитывая на успех. Сегодня он уже не надеется на отклик в сердцах миллионов российских все еще соотечественников, потому что видит, что там "так мозги заср*ты, хоть разгребай лопатой". При этом он все-таки переживает за народ - сегодня обычных людей, а завтра по чьей-то злой прихоти - обманутых солдат.

"Моя страна ушла на войну,

И я не смог ее остановить", - тревожится субъект высказывания одного из наиболее ярких произведений альбома.

"Кому власть да сласть,

Кому сума да тюрьма,

А я не в силах эту боль превозмочь.

Моя страна сошла с ума,

И я ничем не могу помочь", - продолжает он.

У автора очевидно болит душа за происходящее, за народ и страну, увы, безнадежно увязших, "как пчела в сиропе", в оголтелом пропагандистско-телевизионном болоте. Он, несмотря ни на что, дает миру шанс, так как точно знает, что "из нормальных людей им не сделать козлов, равно как из козлов не сделать нормальных людей".

Макаревич беспощаден и точен в определениях, в том числе и по отношению к коллегам по цеху – рок-н-ролльщикам, некогда бунтарям и властителям дум, а ныне, увы, в большинстве своем стукачам и лжепатриотам, слишком уж буквально усвоившим вечно зеленый макаревичевский тезис отом, что "всех бунтарей ожидает тюрьма".

"Как же быстро стали глистами бывшие братья мои", - возмущается автор.

Разочарование. Глубокое и болезненное. Вот, пожалуй, главное чувство, бередящее душу поэта в последние годы и ставшее музой этого альбома. Макаревич явно огорчен и обескуражен пассивностью большого сильного народа, который давно от грома уже не крестится и даже не пытается ни то, чтобы бунтовать против расползающегося мракобесия, а хотя бы попробовать хоть в чем-нибудь разобраться.

Я расскажу вам про страну,

где хиппи нынче за войну,

и на лету, сменив стезю,

трясут козой под буквой "зю".

А осторожная интеллигенция, по определению обязанная противостоять или хотя бы сомневаться, стала еще более осторожной, поэтому пытается переложить эти миссии на плечи самого поэта, по собственной воле выбравшего стезю глашатая-бунтаря.

"И словно через подушку,
Во избежание смут,
Желают терпения на ушко
И руку украдкой жмут.
"Мол, ты нам надежду даришь
В этот недобрый час;
Скажи им в глаза, товарищ,
отдуйся за всех за нас".

Безусловно, гражданского мужества Макаревичу не занимать. Поэт открыто смеется над всем, что так дорого нынешнему правителю России, над чем он так долго и кропотливо работал: над поголовной трусостью нынешних граждан огромной страны, над их дутым имперским патриотизмом, держащемся на тотальном доносительстве. Об этом в альбоме целый сонм острых песен: "Он долго душил меня, обнимая", "Четыре таракана и сверчок", "Песенка иноагента", "Молчащие против", "Песня новобранца".

Возможно, одной из наиболее ярких в альбоме стало "Приключение пропагандиста Метелкина на рыбалке". Шикарно грассируя и подражая Вертинскому, Макаревич исполняет самый смешной и при этом самый жестокий и поучительный современный романс.

Многие строчки из песен альбома обещают стать афоризмами и, скорее всего, пойдут в народ, станут мемами и коронными фразочками заядлых краснобаев. Дорогого, например, стоят строфы "Поэт защищен стократно, поскольку он беззащитен", "Мы тоже молчим, но мы против", "Нельзя быть таким безалаберным при выборе старых друзей" и другие.

В музыкальном плане новый сольник Макаревича, как всегда, отличается минимализмом выразительных средств, хотя и не критическим. Не только поэту, но и музыканту, ему недостаточно одной только гитары, поэтому выражать мысли ему помогают израильские музыканты - баянист и аккордеонист Борис Мальковский, тубист Дуду Бух и исполнитель на банджо Гиль Ливни. Сам автор не только поет, но и аккомпанирует себе на гитаре, фортепиано, басу и перкуссии.

Возможно, напрасно Андрей Макаревич ввел свои личные культурные санкции против россиян и белорусов, даже если сознательно или нет, по собственной воле или по указке правителей, объективно или не очень они таки являются пособниками войны. Потому что граждане именно этих стран в первую очередь нуждаются в столь доходчивом и талантливом объяснении того, что с ними произошло, и в кого они с каждым днем войны превращаются.

"И я уверен только в одном

Пришла пора выбирать.

Но если решил, не быть говном

И жить легко и умирать.

И жить легко и умирать.

И жить, и не умирать".

11 декабря Андрею Макаревичу исполнится 70. Возведенное им в Израиле "Убежище" оказалось качественным и своевременным подарком и самому юбиляру, и многочисленным ценителям его творчества. А также универсальным прикладным материалом для бескровных идеологических баталий и мировоззренческих диспутов.