Проклинает и плачет дневник,

Ах, порой проявляет усталость…

Он души моей детской двойник.

И в нем жизнь, угасая, осталась.

(Тамара Лазерсон)

Тамара Лазерсон, чудом пережившая Холокост в Литве, с 13 лет вместе со своей семьей находилась в Каунасском (тогда Вилиямпольском) гетто. Дневник, который она вела на литовском языке, широко известен по всему миру и издан на многих языках. Его часто сравнивают с дневником Анны Франк, который Анна вела в Амстердаме в 1944 г. Наверное, поэтому в Литве Тамару называют "литовской Анной Франк".

Для Тамары ее дневник был самым верным другом, общение с которым стало потребностью. Она и обращалась к нему на "ты", а готовясь к побегу из гетто в укрытие и не имея возможности взять дневник с собой, попрощалась с ним. Когда же дневник, полгода пролежав в руинах гетто, к счастью, снова попал в руки к Тамаре, она раскрыла его и… продолжила записи!

***

Тамара Лазерсон (Лазерсонайте) родилась 6 марта 1929 г. в литовском городе Каунасе (Ковно) в благополучной и счастливой семье врачей. Ее отец Владимир был известным в Литве профессором психологии, завкафедрой в Вильнюсском, а затем и в Каунасском университете, практикующим врачом-психиатром, а мама Регина – детским врачом. Тамара росла с двумя старшими братьями Рудольфом и Виктором, которые были соответственно на четыре и на два года старше нее.

"Брат Рудольф, – вспоминала Тамара, – был очень одаренным, увлекался астрономией. В 15 лет он сдал экзамены на аттестат зрелости. Виктор был типичный гуманитарий. Писал, как и я, стихи. Мы были очень горды, когда его стихотворение появилось в детском журнале".

После вторжения Германии в Советский Союз 22 июня 1941 г. нацисты оккупировали Литву. Войдя в Каунас 24 июня 1941 г., они расклеили по всему городу плакаты, предписывающие евреям носить на одежде желтую звезду. Уже вскоре всё еврейское население Литвы обязали переселиться в Каунас. В период Второй мировой войны нацисты, не без помощи местного населения, уничтожили в Литве почти 90% еврейской общины, которая ранее насчитывала примерно 208 тыс. человек.

С 1 июля по 15 августа 1941 г. нацисты создали еврейское гетто на Слободке (тогда Вилиямполь) – в беднейшем районе города, где в старых домах отсутствовали водопровод и отопление. Гетто было крайне перенаселено: на территории площадью менее 2 кв. км проживало порядка 30 тыс. человек, на каждого узника приходилось около 6 кв. м площади. Гетто состояло из двух частей – Малого и Большого, разделенных улицей Панеряй, тщательно охраняемых и огороженных колючей проволокой.

***

Вместе с другими каунасскими евреями в августе 1941 г. семью Тамары также заставили переселиться в гетто. "Моя семья, – вспоминала она, – была вынуждена обменять принадлежавшую нам виллу, расположенную в центре города, на 4-комнатный деревянный дом в Большом гетто. Сначала в нашем распоряжении был весь этот дом, но постепенно нас стали уплотнять и, в конце концов, оставили одну небольшую комнатку с кухней".

Отец Тамары не хотел покидать город. "Друг отца позвонил нам, – рассказывала Тамара, – и уговаривал эвакуироваться вместе с ним. Отец, который бегло говорил по-немецки, помнил немцев как просвещенный и культурный народ. Он всё же надеялся, что этот кошмар не будет длиться вечно. Старший брат был готов бежать на восток, но родители не отпустили его одного".

В начале июля 1941 г. Рудик был схвачен и расстрелян в Девятом форте. Тамара вспоминала о нем: "Случилось так, что на второй день после начала войны учитель Рудика пригласил прийти к нему – якобы для обсуждения вопроса насчет вручения аттестата зрелости. Брат надел свой новый костюм, приготовленный для выпускного вечера, и ушел. И больше не вернулся... Намного позже мы узнали, что его расстреляли в Девятом форте. Единственная вина его была в том, что он родился евреем. Ему я посвятила стихотворение "Крик".

Профессор Лазерсон, как и все преподаватели и студенты-евреи, был уволен из университета. В гетто он работал в лазарете, лечил людей, писал эпиграммы, изучал научные книги. "У нас отобрали все книги, – продолжает Тамара. – Однако часть медицинских книг каким-то образом попала к отцу. Он изучал статьи, делал пометки на полях. Казалось, он завтра пойдет читать очередную лекцию, хотя было не совсем ясно, что будет с нами даже через час".

Живя в гетто, их отец советовал своим детям записывать воспоминания. "Пиши дневник, – говорил он сыну Виктору. – Мы живем в историческое время". Идею отца подхватила и Тамара, и они с братом начали вести свои дневники. Но где было в гетто взять для этого толстую тетрадь?

"Увы, несчастье помогло, – рассказывает Тамара. – Наши друзья, семья Румшисских, пытались бежать из гетто. Они достали фальшивые документы на имя караимов. (Караимов немцы не трогали.) Но их схватило гестапо, откуда они живыми уже не вышли. Мы пошли к ним на квартиру, где всё было перевернуто вверх дном. На полу валялась толстая тетрадь. Это были записи по авиамоделизму их сына Цезаря. В тетради было много пустых страниц, и я, воспользовавшись этим, начала вести дневник".

В августе-октябре 1941 г. в Седьмом и Девятом фортах Каунасской крепости начались массовые расстрелы евреев. Это был наиболее трагичный период для обитателей гетто. 4 октября 1941 г. нацисты ликвидировали Малое гетто, уничтожив почти всех его жителей. Была также сожжена больница вместе с пациентами. Позднее, 29 октября, нацисты провели печально известную "Большую акцию": за один день в Девятом форте было расстреляно 9200 евреев в заранее вырытых ими же траншеях…

***

Жизнь в гетто была невыносимой не только из-за его перенаселенности и отсутствия тепла в домах. Там свирепствовал страшный голод: кухни, созданные юденратом, который возглавлял доктор Эльханан Элькес, не обеспечивали узников даже минимально необходимой нормой питания. Еврейские полицейские и эсэсовцы постоянно отбирали у евреев спрятанные продукты питания. Приобрести продукты вне гетто было невозможно: под угрозой расстрела запрещалось выходить за его территорию.

Выдержки из дневника Тамары: "13 сентября 1942 г. Положение с каждым днем ухудшается. Дома ничего нет: ни муки, ни картофеля. Основная наша пища сейчас – морковь и помидоры, которые пока еще растут на огороде…".

Огороды были разбиты на полях. Тамару и ее брата отправили туда на принудительные работы. В марте 1943 г. она была принята в ремесленную школу. "Меня приняли в ремесленную школу на курс огородников", –сообщает она в дневнике. Работать приходилось по 12–14 часов в любую погоду. В сопровождении вооруженной охраны их ежедневно отправляли на работу на аэродром Алексотас, расположенный в 3 км от города.

В конце августа 1942 г. в гетто запретили школьное обучение. Для Тамары, которая до войны прекрасно училась и обожала книги, это была большая травма. "Открылась старая рана – начался учебный год. Больно мне, очень больно, что еще один год пропадает. Утешаю себя чем только могу", – пишет она в дневнике 21 сентября 1942 г.

С декабря 1942 г. в гетто проводились концерты самодеятельного оркестра. Эмоциональный настрой людей в гетто, обреченных на смерть, их усилия выжить любой ценой восхищают Тамару: "Несмотря на наше тяжкое положение и все беды, сегодня в гетто организован концерт. Здесь есть несколько великолепных певцов и поэтов, и поэтому на одну ночь люди забывают, где они находятся, и переносятся в совершенно другой мир…"

Находясь в гетто, Тамара, почувствовав себя частью еврейского народа, увлеклась идеями сионизма. Она мечтала о жизни в Израиле, где хотела бы поселиться в будущем. Став членом сионистской организации "Иргун Брит Цион", она усиленно изучала иврит и идиш, на котором узники гетто изъяснялись между собой.

Тамара – рано повзрослевший в гетто подросток – обладала удивительной зрелостью, ясностью ума и способностью размышлять о самом страшном, что только может произойти с человеком. В своем дневнике она не только сохраняет хронологическую точность и дает оценку важным событиям, происходившим в гетто, но и размышляет о жизни и смерти.

Эсэсовцы постоянно искали и отбирали у узников гетто спрятанные ценные вещи и деньги. После присутствия на публичном повешении узника Наума Мекка, у которого нацисты нашли пистолеты, золотые часы и деньги, Тамара пишет 18 ноября 1943 г.: "Невольно перед глазами всё снова и снова возникает виселица. Что жизнь по сравнению со смертью? Зачем тогда жить, зачем мучиться или бороться? Всё равно нас ожидает смерть".

***

27 марта 1944 г. в гетто произошла ужасная трагедия, превосходящая по жестокости и садизму все предыдущие нацистские акции уничтожения: палачами СС и СД во время проведения печально известной "Детской акции" было расстреляно и сожжено 1500 еврейских детей. Под звуки оркестра эсэсовцы хватали несчастных детей и забрасывали их в грузовики, а тех, кто пытался спрятаться, вытаскивали из-под нар, натравливая на них собак. Матерей, которые сопротивлялись, не желая отдавать своих детей, избивали до полусмерти и забрасывали в машины вместе с ними…

Тамара с болью свидетельствует об этом 27 марта 1944 г..: "Акция. 1500 малых детей и старых людей вывезены на форты. Погибли дети до 12 лет, погибли старики, погибнем и мы… Но матери, матери, матери… Еврейская мать должна отдать своего ребенка и видеть, как его бросают, словно щенка, в грузовик… Но были и героические матери, которые собственными руками душили своих детей…"

28 марта 1944 г. "Бедные-бедные матери, которые пришли с работы и не нашли детей. К кому остается обратиться? Там, где Бог, братство, идеал, – всему пришел конец!".

4 апреля 1944 г. "Кого не коснулась беда, тот остался спокоен. У кого вырвано сердце – рана от сострадания не заживет… Нет больше в мире чудес", – заключает она. И добавляет с надеждой: "Жизнь продолжается. Ее не остановит никакая смерть. Жизнь продолжается дальше, о мертвых быстро забывают, потому что мир создан для живых..."

***

7 апреля 1944 г. Этот знаменательный для Тамары день в дневнике обозначен только одним словом – "Побег".

Каунасское гетто было ликвидировано в период с 8 по 13 июля 1944 г. Отступавшие немецкие войска подожгли территорию гетто, отправив 6000 выживших узников в концлагеря Дахау и Штуттгоф. Среди них оказались и родители Тамары…

Немногим более чем 500 евреям удалось бежать из гетто, часть из них присоединились к партизанам в лесах Южной Литвы и Белоруссии. Брат Тамары, Виктор, также был в их числе. Из 37 тыс. евреев, проживавших до войны в Каунасе, выжить удалось лишь 3000. При ликвидации гетто около 1000 евреев погибли, спастись удалось лишь 300–400 узникам.

С ужасом осознав, что смерть находится совсем рядом, Тамара сбежала из гетто за два месяца до его ликвидации и долгие месяцы провела в укрытии у людей, не побоявшихся приютить 15-летнюю еврейскую девочку.

Отец, не видя другого выхода для спасения Тамары, через коллегу-врача, дочь которой находилась в бегах, разыскал одну из бывших учителей Тамары. Эта мужественная женщина согласилась помочь девочке, предоставив ей укрытие. "Отец подготовил подробный план моего побега из гетто, который я, к счастью, осуществила", – вспоминала Тамара.

7 апреля ей удалось выскочить из колонны узников, которые шли на работу, и добраться до дома своей учительницы Петронеле Ластиене. Адрес Петронеле передала Тамаре ее подруга Броне Паедайте. "Я тогда работала на резиновом заводе, – вспоминает Тамара. – Внезапно меня вызывают в контору заводоуправления. Там находилась неизвестная женщина. Это была Броне Паедайте. Она спросила меня, помню ли я свою учительницу Петронеле Ластиене и хочу ли я пойти к ней жить. Да, я хочу этого, я очень хочу этого!

7 апреля 1944 г. Я сбегаю из гетто. Я иду к своей учительнице истории из Каунасской 5-й гимназии Петронеле Ластиене. Пройдя через весь город, я наконец добираюсь до улицы Донелайтиса. На третьем этаже я стучу в дверь и тут же попадаю в объятья учительницы. Петронеле передает мне свидетельство о рождении... Там написано, что я – Эленуте Савицкайте.

Сейчас мне предстоит забыть свое имя и отзываться на имя Эленуте. Предстоит забыть свою фамилию, свою семью, вычеркнуть из памяти свое прошлое. Мне предстоит… не быть самой собой. Я не могу оставаться здесь надолго. Я вне закона, я не имею права здесь находиться..."

По поддельным документам, выдавая себя за сироту-литовку, Тамара до конца войны скрывалась в нескольких литовских семьях в Каунасе и в усадьбе Пакамачай, расположенной на границе с Латвией.

"И началось мое хождение по людям, – вспоминала Тамара. – Как колобок, катилась я от одних добрых людей к другим, меняя место пребывания. Люди эти были герои. Так хотелось крикнуть: „Не открывайте двери, не впускайте меня в свое жилище, я – меченая, за мной по пятам плетется смерть!“… Но больше всего на свете мне хотелось выжить…

Вероника Жвиронайте, у которой я поселилась, была моей учительницей биологии и подругой Петронеле, у которой я пробыла с месяц. Вероника излучала тепло и любовь. Я чувствовала к ней особую привязанность, она могла понять меня с нескольких слов. С ней я пережила два тревожных события. Однажды чуть не подвел Федор Михайлович Достоевский. Да, тот самый.

Я читала „Преступление и наказание“. К Веронике пришла ее коллега. Поинтересовалась, что девочка читает. На следующий день в школе она сообщила Веронике: „Ты скрываешь еврейку. Будь осторожнее. Подумай сама, какая литовка в ее возрасте может читать Достоевского по-русски?“ Повезло, что она никому не рассказала об этом. С тех пор я больше не читала Достоевского.

Другой случай был гораздо страшнее. Однажды ночью к нам ворвались немецкие солдаты и начали нас обыскивать. Они искали какого-то ребенка. Конечно, я подумала, что они ищут меня. Вероника подумала то же самое, ей было очень страшно. Ведь в одной квартире жили трое ее племянников-мальчишек, она не имела права так рисковать. После этого меня отправили в деревню. Так я попрощалась с Вероникой Жвиронайте.

И колобок покатился до границы Латвии... Там, в прекрасной усадьбе Пакамачай, жили очень хорошие люди – Вера и Петрас Эффертас. Вера была сестрой Петронеле Ластиене. Это было тихое и живописное место, ставшее моим домом до прихода Красной армии".

Вернувшись в освобожденный в октябре 1944 г. Каунас, Тамара с болью в сердце узнала о том, что ее родители, как и ранее старший брат Рудольф, погибли: мать в конце 1944 г. умерла от тифа в концлагере Штуттгоф, а отец погиб в Дахау в 1945 г.

После войны все три спасительницы Тамары были арестованы НКВД как участницы группы литовской интеллигенции, подписавшей петицию о независимости Литвы.

"Я жила у Броне до ее ареста осенью 1944 г. А в сентябре 1945 г. в помещении Лукишской тюрьмы Вильнюса ее жизнь трагически оборвалась. Она покончила с собой… Осенью 1945 г. Вероника также была арестована и отправлена в лагеря. Она вернулась домой через много лет, ослабевшая и больная".

В 1945 г. арестовали и Петронеле Ластиене. Она была сослана в Сибирь, где провела почти десять лет. "Вот такие люди были, – рассказывает Тамара. –Петронеле Ластиене умерла 30 ноября 1981 г. в Каунасе. Об этом мне написала Вероника Жвиронайте".

Своих спасительниц Тамара называла тремя матерями. "Живя в Израиле, я активно переписывалась с Вероникой и Петронеле. Когда я сейчас читаю их письма, у меня из глаз катятся слезы... Я не стыжусь этих слез. Судьба забрала мою настоящую маму, но дала мне трех других, которые окружили меня теплом и любовью, заботились обо мне, как о родной дочери. Я осталась сиротой во второй раз…"

30 июля 2000 г. благодаря усилиям Тамары мемориал "Яд ва-Шем" посмертно удостоил Броне Паедайте, Петронеле Ластиене и Веронику Жвиронайте почетного звания Праведникa народов мира.

***

Оставшись одна, Тамара чувствовала себя осиротевшей. Ей был так необходим ее верный друг – дневник. "Дневник служил мне как бы „громоотводом“ и успокаивал душу, – рассказывала Тамара. – Рядом всегда был друг – верный, преданный, безмолвный. Но лишь стоило моей руке прикоснуться к нему, и он становился неузнаваем: он плакал и радовался, молил о пощаде и проклинал. А когда становилось совсем невмоготу – он утешал меня, доказывая, что были времена и похуже".

И чудо произошло: дневник нашелся! "После моего побега из гетто, – рассказывала Тамара, – брат Витя положил наши дневники в жестяную коробку и закопал под окнами дома. Когда части Красной армии подошли к Каунасу, гетто было сожжено, и найти это место было трудно – не осталось ни дома, ни окон. Но брату удалось найти эту коробку среди руин. Однако сохранилась лишь вторая часть дневника – с 13 сентября 1942 г. до 7 апреля 1944 г. Мой брат, к большому сожалению, не сохранил своих дневников. Сохранились только два очерка и стихи".

После войны Тамара чуть было снова не лишилась своего друга. "В 1945 г., когда я жила у Броне Паедайте, ее пришли арестовывать. Производя обыск в ее квартире, чекисты наткнулись на мой дневник. Среди них оказался еврей, он прочел записи на идише и решил забрать тетрадь. С большим трудом мне удалось убедить его, что я еврейка и дневник принадлежит мне".

Виктор, выживший брат Тамары, стал офицером. "После освобождения, когда мы впервые встретились, он вручил мне дневник. Я продолжала вести записи до конца 1946 г. С того времени я больше никогда не расставалась со своей тетрадью, исключая те несколько лет, когда я одолжила ее Вашингтонскому музею Холокоста в качестве экспоната выставки "Скрытая история Каунасского гетто".

"Вчера капитулировала Германия, – взволнованно сообщает Тамара 9 мая 1945 г. – Война окончена. Берлин подписал безоговорочную капитуляцию. Сегодня объявили нерабочий день. В Каунасе развеваются красные флаги, флаги радости и мира. Наконец-то фашизм разгромлен. Да здравствует мир! Слава героям, водрузившим флаги над башнями Берлина!"

14 января 1945 г. Тамара выжила. "Счастлива ли я? – спрашивает она себя. – Я не чувствую себя счастливой... фактически я выжила, но морально… О, если бы не было морали! О Боже, какая тоска быть одному среди чужих, сиротой и сиротой. Нет никого, к кому можно прибежать за утешением…"

***

Началась ее послевоенная жизнь в Каунасе. Она работала и училась в вечерней школе, затем в местном университете. Там познакомилась с уроженцем Паланги Михаилом Ростовским, который был единственным выжившим членом своей семьи. После окончания учебы они поженились, у них родились две дочери – Мириам и Ида. В 1971 г. сбылась детская мечта Тамары – их семья репатриировалась в Израиль и поселилась в Хайфе. Брат Виктор получил профессию химика, женился, с 1975 г. так же, как и сестра, проживал с семьей на исторической родине предков.

Перед репатриацией в Израиль мысль о разлуке с ее дорогим дневником не давала Тамаре покоя: "Когда нашей семье разрешили выехать в Израиль, я знала, что на границе рукописи отбирают. Друзья посоветовали обратиться в голландское посольство, которое в то время представляло Израиль, и передать дневник диппочтой через это посольство в Москве. Судьба снова была ко мне благосклонна, и дневник в целости и сохранности прибыл в Тель-Авив".

Тамара была человеком творческим: сочиняла стихи, писала истории. Около 20 лет она была автором израильского еженедельника "Секрет" и газеты "Новости недели". Она – соавтор вышедшей в свет в 2011 г. книги "Записки из Каунасского гетто", куда вошли страницы из ее дневника, очерки и стихи, а также выдержки из писем, полученных от ее литовских спасительниц. Эту книгу Тамара посвятила погибшим в огне Холокоста родным, а также своим "матерям", память о которых в ее семье никогда не померкнет.

Тамара Лазерсон-Ростовская, девочка из гетто, обласканная вниманием и любовью семьи дочь профессора, на долю которой с детства выпало столько горя, боли и страданий, скончалась на 87-м году жизни 4 августа 2015 г. в Хайфе. Мы будем помнить о ней!

Источник: "Еврейская панорама"