Людмила вынимает из шкафа вещи сына. Вот голубой костюмчик с ушастым слоненком Дамбо. В нем Женя приехал в Израиль, когда ему было три года. А вот его вязаная шапочка и шарфик. А это уже армейская форма — он служил в летных войсках. А здесь его свитер — в нем он занимался спортом. Теперь его носит Людмила. Это позволяет ей почувствовать себя ближе к сыну.

— С седьмого октября моя жизнь остановилась, — рассказывает она. — Я не могу найти себе утешения, нет ни минуты, чтобы я не думала о Жене. Я не смотрю новости. Каждое сообщение о новой смерти для меня как лезвие по сердцу. Это значит, что еще одна мама хоронит своего ребенка. Это невыносимо.

В ту страшную субботу 34-летний Евгений Гальский закончил смену в семь утра. Он работал пожарным на станции Нетивота-Офакима. Было прекрасное октябрьское утро, и он собирался сразу после работы ехать на тренировку: готовился к велотурниру "Эпик Исраэль". Евгений решил ненадолго заехать домой, в кибуц Эрез, — отдохнуть и переодеться. В 07:15 он пообщался с мамой в последний раз. "Тут какая-то ерунда творится, — сказал он. — Я сейчас не могу разговаривать, тут стреляют". В 07:20 телефон перестал отвечать.



— Мы сидели с дочкой, с Евой, весь день смотрели новости. Было ясно, что происходит что-то ужасное, — Людмила рассказывает о том дне, и по щекам ее текут слезы. Она промокает глаза бумажными салфетками, которые мгновенно становятся влажными. — Когда цифры начали расти — сначала двадцать погибших, потом сорок, потом сто… Мы поняли, что это вопрос статистики. И наш Женя туда тоже попадет.

Вечером того же дня им сообщили, что он погиб.

— Я перевернула весь мир, провела собственное расследование, чтобы узнать, как он умер, — рассказывает Ева, его младшая сестра. — Но я не буду говорить об этом. Я не хочу расстраивать маму и лишний раз травмировать ее. Он попал под обстрел, и все.

— Я не могу разрешить себе узнать правду, — добавляет Людмила.

Велосипед Жени так и не нашли. Сигнал датчика с его машины запеленговали где-то в Газе.

— Почему мы должны доказывать всему миру, какие страшные вещи с нами происходят? — в отчаянии вопрошает Людмила. — Почему никто не верит, что нас убивают за то, что мы евреи? Что мой сын был убит просто так, потому что какая-то тварь решила, что ему хватит, что он уже пожил…

Женя был для мамы и сестры самым важным человеком. Еве он заменил отца: родители расстались, когда она была совсем маленькой. После его гибели она говорит, что не хочет иметь собственных детей: она разочаровалась в правительстве, которое не смогло предотвратить катастрофу, в армии, которая допустила массовое истребление на своей территории, да и в людях тоже.

"Я не просто зла на страну, я в бешенстве, — говорит она. — Я не верю, что эта страна меня защищает. Наоборот, она делает все, чтобы максимально усложнить нашу жизнь. Я потеряла брата из-за того, что кто-то вовремя не защитил нас и не принял правильные решения. Здесь молния бьет два раза в одно место, и я постоянно живу в ожидании чего-то плохого. Утешение? Нет, пока даже намека на него нет. Пока только ярость!"

Самое сложное — это ночи. А точнее, предутренние часы, когда снотворное перестает действовать. Женя любил просыпаться в это время. Еще до рассвета выходил на утреннюю пробежку или велосипедную прогулку. Он вообще был увлечен здоровым образом жизни. Изучал нутрициологию и натуропатию, занимался спортом, ходил в тренажерный зал. Планировал стать специалистом по правильному питанию, но потом передумал и решил работать пожарным. У него было блестящее будущее, он не боялся жить, поэтому занимался всегда тем, что ему было интересно: спортом, здоровьем, спасением людей. Ему важно было заниматься делом, приносящим пользу другим. Когда самому Жене понадобилась помощь, рядом не оказалось тех, кто мог бы его спасти.

— Я ненавижу раннее утро. Я просыпаюсь и испытываю страшное чувство вины. Я плохая мать, я не сумела уберечь ребенка! Я здесь, в теплой кровати, а он там, в холодной земле… Солнце встает, а он этого не видит… Птицы поют, а он этого не слышит…Он так следил за собой. И ради чего? Чтобы я похоронила его красивым?

Людмила воспитывала детей в одиночку. Работала, чтобы обеспечить их всем необходимым. Сейчас она жалеет, что пропустила присягу сына, защиту диплома, еще много других важных этапов в его жизни: нужно было зарабатывать. "Раньше я собирала его дипломы, а теперь — письма с соболезнованиями", — говорит она.

Полгода мама и сестра не могут найти успокоение. "В голове все время как будто зажжена лампочка, — рассказывает Людмила. — Я постоянно о нем думаю. И все время жду, что он зайдет в эту дверь".

Женя, по словам мамы, был гвоздем, на котором держалась вся семейная конструкция. А сейчас она рухнула.

— Я давно плюнула на себя, чувство самосохранения у меня притупилось. Я только за Еву переживаю, а что будет со мной, меня не волнует…

Ева сжимает руку мамы. Больше всего она боится потерять еще и ее. А Людмила говорит, что не видит смысла в жизни. "Мы были так счастливы втроем. Я была уверена, что, когда я уйду, мои дети останутся вместе. А теперь…"

— Мне не нужна жизнь без Жени, — плачет Людмила. — Я просто не вижу в ней смысла. Я не знаю, жив ли его убийца. Но если он жив и находится в тюрьме, то пустите меня к нему. Дайте мне оружие, у меня рука не дрогнет. Я лично расстреляю эту тварь, которая лишила меня сына. Террористов нельзя оставлять в живых и нельзя отпускать в обмен на заложников. Они принесут еще больше горя, и еще больше матерей будут оплакивать своих детей…



По пятницам брат и сестра обычно завтракали вдвоем. А теперь Ева ходит по пятницам на кладбище. Она окончила колледж искусств "Шенкар", мечтала заниматься дизайном. Они с Женей договорились, что первым ее проектом станет оформление его дома. А получилось, что она оформила его памятник.