Уже в самом конце нашей беседы я спросила Диану: "А думала ли ты, что станешь боевой полисвумен и будешь мечтать об офицерской карьере?"

Диана улыбнулась и ответила: "Я не могла этого даже представить". Она, как и многие девочки в нежном возрасте, мечтала стать актрисой или танцовщицей. Мы ведь помним старую детскую песенку: "Из чего же, из чего же, из чего же сделаны наши девчонки? Из цветочков и звоночков, из загадок и мармеладок…"

Но все не так однозначно. Любила эта харьковская девчонка и серьезные психологические детективы, сериалы про работу полицейской службы. Вот вам и девчонки, сделанные "из тетрадок и переглядок"…


маленькая Диана с мамой и кошкой

А все началось однажды в городе Харькове, когда мама Алена взяла дочку за руку и повела в еврейский центр. Было Диане 14 лет… Впрочем, лучше всего о себе расскажет сама Диана Кузнецова.  

- Я приехала в Израиль сразу после школы. Репатриировалась по программе "Сэла". Сперва я сделала попытку приехать в Израиль по "Наале" для школьников, но не попала в группу. И если говорить сегодня, то рада этому. Рада, что приехала уже с аттестатом, что смогла быть в Израиле достаточно самостоятельной, сама за себя решать.

- А почему вообще решила сюда ехать?

- Я шла к этому с тех пор, когда по совету друга нашей семьи оказалась в еврейской общине. И обнаружила там, что я – своя. А мама познакомилась с мамами других ребят, которые собирались репатриироваться самостоятельно. Нет, я не загорелась сразу идеей переезда в другую страну. Мне так хорошо было там, среди новой среды, новых друзей. Наступление шабата, субботние молитвы – это был для меня настоящий ритуал и отдушина одновременно. Но подумав основательно, я решила, что надо лучше узнать страну, с которой связана корнями. И окончив еврейскую школу, собралась в дорогу.

- А еврейская школа в Харькове дает возможность получить аттестат зрелости?

 - Я девять лет училась в Харьковской женской гимназии, а когда перешла в еврейскую школу, то к обычным школьным предметам добавились предметы, связанные с еврейской тематикой, которые оказались мне интересными. А вообще да, эта школа признана Министерством образования Украины и дает возможность получения аттестата зрелости.



- Твоя репатриация в Израиль – это первый приезд в нашу страну?

- У меня здесь живут близкие родственники, и я бывала здесь несколько раз и в гостях, и по программе нашей еврейской школы. Но переезд стал шоком. Как будто мою жизнь в Харькове, мир, в котором я жила, перевернули с ног на голову. И получился Израиль… Люди другие: громкие, горячие, эмоциональные. Мое воспитание дома и в гимназии – это дистанция, иерархия, дисциплина. Здесь все было наоборот… Мне до сих пор тяжело сталкиваться с таким понятием, как "хуцпа исраэлит" (израильская бесцеремонность), слава Богу, раньше мне с ней редко приходилось встречаться. Кроме того, быть туристом – не всегда уметь воспринимать действительность изнутри. Но мне тут понравилось, это однозначно. И потому идея о репатриации пришла сразу и прочно.

- А скажи, Диана, как ты выбирала, в каком роде войск служить, и представляла ли, что там тебя ждет?

- Я служу в МАГАВе, в пограничной полиции. В мае будет год. В принципе, в армии нужно идти туда, где ты важнее. Этот принцип я поняла. Я призвалась через полтора года пребывания в стране. Завершив "Сэлу", я сняла квартиру и работала везде, где могла. И на заводе, и в булочной, ухаживала за пожилыми людьми.

- Пришлось рано почувствовать себя взрослой?

- Эйн брейра – не было выхода, - улыбаясь, отвечает мне на иврите Диана.

- Как же начинается армия у человека, который совсем недавно приехал в страну?

- Она начинается с армейского курса ульпана, это "учебка" (тиронут) плюс курс иврита. Я призвалась десятого мая прошлого года, и в тот же день началась военная операция "Страж стен" и обстрелы из сектора Газа. Я вдруг поняла, что я не могу спокойно смотреть на это. Не смогу сидеть за столом – армейским секретарем, например, и разбираться с бумажками. Я должна делать что-то существенное. Скажу честно, я не думала идти в боевые войска, я единственный ребенок в семье. В общем, не видела, что это – мое. И вдруг такое решение – пойду! И когда спросили, кто пойдет в боевые войска, я подняла руку. Еще даже не сообщив о своем решении своим родным… Поняла, что хочу именно этого. И начала готовить почву, готовить маму и всех родных.



- Но разве можно было ей отказать, если она так решила? - улыбаясь, говорит Алена, мама Дианы, слушающая нашу беседу.

- Да, я так решила, - продолжает Диана, - это не громкие слова, я так почувствовала – однажды, когда ехала в автобусе. Мне эта страна дала очень много, пришло время возвращать…Мне показалось, что служба в армии – это достойное возвращение долга и моя благодарность нашей стране.

- И каким было начало, курс молодого бойца?

- Тяжело. Честно. Но одновременно с этим мне комфортно, я чувствую, что делаю то, что нужно. Кроме того, я поняла, что многие девчонки, решившие идти в боевые войска, не совсем представляли, что их ждет. Это в первую очередь касалось девочек из стран СНГ, новые репатриантки из США, например, приезжают морально подготовленными. Да, жизнь меняется круто, жить надо по расписанию, жесткая дисциплина, субординация, это тяжело. Но я поняла, что я справлюсь. Я ведь решила, что буду защищать страну, что это моя миссия. (Истины ради отмечу, что Диана уже забыла это слово на русском языке и сказала синоним на иврите, "шлихут" – Л. Г.) Так я оказалась в МАГАВе. Нет, я была не уверена, что выбрав этот род войск, получу право служить там, в МАГАВе небольшой набор призывников, и когда в последний день ульпана мне сообщили, что я начинаю службу в пограничных войсках… Вау! Помню свое состояние в тот миг, радость и гордость. И пятого августа началась моя настоящая служба. Вернее, еще один курс молодого бойца – "ноль пять".

- Это уже боевой курс, верно? Только для девушек?

- Он общий для всех. Но для девушек первые две недели – это показатель выносливости и возможность принять окончательное решение, подходят ли им боевые войска. И многие отсеивались…



- А тебе этот курс показал твои истинные возможности, верно?

- Три месяца длится этот курс… Три месяца по пятнадцать минут на сборы, чистка зубов, обязательная косичка, чтобы волосы не мешали. Естественно, никаких украшений. Это жестко все. И дело, конечно, не в украшениях или лаке... Нас учили, как падать на землю, как лежать, как прятаться, как ползти с оружием. Несколько дней мы были на открытой местности, тренировались. Спали минимум. Когда я возвратилась домой, то обнаружила красные опухшие руки, на них синяки, ссадины. Это результаты тренировок. И конечно, не всем девочкам подобное оказалось под силу. В МАГАВе очень сильная дисциплина.

- Но человеческое отношение ты чувствовала?

- Да. Я считаю, что у меня были замечательные командиры на этом курсе. Жесткие, требовательные, но очень человечные.

- А кроме того, была цель?

 - Именно. В первые дни было очень тяжело, до слез. И в плане менталитета, и плане языкового барьера. Я попала в группу, где были только девочки-израильтянки. Не готовые к трудностям. Наверное, дисциплина, которая была у меня в школе, и тот факт, что я уже два года живу самостоятельно, без мамы, тоже помог мне справиться с трудностями.



- А почему же все-таки МАГАВ?

- Мне хотелось служить внутри страны, а не стоять на границе, и мне еще в детстве хотелось быть полицейской. Да, как ни странно это звучит. Но еще школьницей, приходя с занятий, я включала телевизор, и самым интересным для меня были фильмы о работе полиции. И тут я поняла, что близка к осуществлению своей мечты. Быть всегда наготове в момент опасности для моей страны.

- Как же трудно быть всегда наготове…

- Нас учат этому, не буду объяснять все подробности. Но реально чувствую, что я на том месте, где должна быть. И с каждым месяцем я чувствую все больше свою причастность к израильскому обществу.

- И все же, Диана, чем приходится заниматься по службе?

- Я попала  в роту "мем-гимел". Мы занимаемся отловом нелегалов, которые пытаются проникнуть на нашу территорию. Я служу в Тель-Менаше, рядом с Дженином. Сутки поделены на три смены по восемь часов. И все двадцать четыре часа в сутки осуществляется патрулирование местности. Наша цель – не дать проехать или пройти на территорию государства Израиль людям, которые могут принести опасность. Ведь никогда не знаешь, с какой целью он пришел сюда. А безопасность – прежде всего… Кроме того, нам приходится следить за порядком в бывшем поселении Хомеш на территории Самарии…

- Хомеш – одно из поселений, из которого были депортированы жители летом две тысячи пятого года во время так называемого размежевания. Там пытаются восстановить еврейскую жизнь. А ваша цель – не допустить этого?

- В первую очередь в целях безопасности самих людей.

- Наверное, трудно, особенно в таких ситуациях?

- Трудно. Когда тебе в лицо бросают оскорбительные слова, задают провокационные вопросы. А ты молчишь. Ты не должна ничего отвечать.

- А что же делать с теми, кто пытается пройти нелегально на территорию Израиля?

- Если это случается впервые, после обыска и допроса, после того, как записали все данные, человека отпускают обратно домой. Если же это повторяется, принимают меры. Есть более сложные ситуации, когда мы ловим целый автобус с нелегалами, а водитель – с израильским паспортом.

- А случалось ли тебе за эти месяцы принимать участие в антитеррористической деятельности МАГАВа?

- Мне пришлось дважды участвовать в разрушении домов террористов. В последний раз это было восьмого марта. Разрушение дома осуществляют инженерные войска ("хейль-андаса"), а мы должны следить за порядком.

- Насколько я знаю из прессы, следить за порядком в такой ситуации непросто…

- Конечно. Когда летят камни и звучат выстрелы. Мы в полном обмундировании, в касках, в наколенниках, бронежилетах.

- А каково самое яркое воспоминание за время службы?

- Наверное, первое участие в разрушении дома террориста. Вдруг начались выстрелы, которые ты отчетливо слышишь, при этом летят "бутылки Молотова". И ты понимаешь, что ты в центре реальной опасности.

- А какие черты характера надо иметь, чтобы служить в МАГАВе?

- Мне кажется, что дело не в чертах характера, а в задачах, которые поставлены.

- Но если человек слаб физически, он сможет служить в этих войсках?

- Я тоже не супервумен, но есть цель, и ты к ней идешь.

- А за сколько времени нужно разобрать и собрать автомат?

- Нет таких критериев у нас. Я все знаю досконально о своем оружии, мне больше не надо. Наоборот, никто не трогает свое оружие без надобности.

- Появились ли уже планы на более отдаленное будущее?

- В первую очередь – завершить срочную службу. Многие думают, что все девушки служат одинаково. Но это неверно. Девушки в боевых войсках служат наравне с парнями, два года и восемь месяцев. Пока позади у меня только десять месяцев. А планы… Есть у меня такое чувство, что я продолжу контрактную службу, потому что это – мое. Я хочу пройти еще один курс иврита, улучшить язык. И пойти на офицерские курсы. Стать боевым офицером.

- Есть уже и профессиональное направление?

- О, здесь во мне борются разные начала. Знаете, такое творческое начало, мечты из детства: быть художником, звукооператором. Мне также интересна психология. Когда-то я мечтала быть судебным экспертом, а в восемь лет заявила бабушке, что когда вырасту, стану патологоанатомом. Просто насмотрелась сериалов, наверное. Теперь я понимаю, что надо хорошо подумать, чтобы решить окончательно, какой путь выбрать.

На этом мог бы и завершиться рассказ о новой репатриантке с Украины, военнослужащей пограничной полиции Диане Кузнецовой.

Но рядом с ней все время нашей беседы сидела Алена, ее мама, приехавшая в гости к дочери из Харькова. Совершенно случайно успевшая сюда до начала военных действий на Украине. Но в родном городе остались ее близкие, друзья, квартира, ее мир, ее прошлая жизнь. Сегодня она пересматривает приоритеты.



- Желание приехать к дочери было давно, но не получалось с отпуском и с ограничениями из-за вируса. Но Дианочка очень скучала, и хотелось увидеть ее. В принципе, двадцать восьмого марта я должна возвращаться в Харьков. Но всем туристам продлили право нахождения в Израиле до тридцатого апреля. Диана очень хочет, чтобы мама была рядом, и я хочу быть рядом с ребенком. Но я не еврейка по национальности.

- Алена, вы уезжали еще из мирного Харькова. Как вы приняли то, что происходит?

- Я все время получаю информацию, конечно. С первого дня, когда мои сотрудники написали в группе "Вотсапа", что не выходят на работу, начинают работать по удаленному режиму.

- Что же там сейчас, Алена?

- У каждого своя судьба, своя история. Например, моя родная сестра с мужем сейчас находятся в маленьком городке под Харьковом. Там безопаснее. А племянница с ребенком успели уехать на второй день военных действий. В принципе, те, кто хотел уехать, постарались это сделать в первые дни. Из тех, кто не уехал, многие, если есть возможность, переселились в подвалы, взрослые, дети разных возрастов в очень сложных условиях. Надо отдать должное, такого единения, как в эти дни, в городе я не помню. Все поддерживают друг друга, таксисты, если нужно, работают бесплатно. Город подвергся разрушениям, красивейшие здания. Но это ничего по сравнению с погибшими людьми, разрушенными человеческими судьбами.

- Вы урожденная харьковчанка, Алена?

- Нет. Я родилась и выросла в Мариуполе. В Харьков переехала, когда моя сестра получила туда распределение. Так что эти два страдающих сейчас города для меня особенно родные. Страшно, больно, проходишь разные стадии. Апатия, страх, попытка закрыться в своем мире, затем, наоборот, попытка выбраться из своей скорлупы и быть вместе с другими… Да, я сейчас нахожусь в Израиле. Но ловлю себя на мысли, что я физически здесь, а мыслями там – в Харькове. От этого очень тяжело. Кажется, что я должна была в эти дни быть в родном городе. Заниматься волонтерством, быть полезной… Но пока я хочу быть рядом с Дианой, хотя бы в ее выходные дни. Это ведь совсем другое дело, когда мама рядом, даже когда дочь служит в боевых войсках.

Диана в ответ улыбнулась и обняла маму. Ей в июле будет 20. Вся жизнь впереди. Хочется пожелать Диане и Алене удачи!