ТЕЛЕВИДЕНИЕ
Фото: предоставлено автором
Интервью

Обыкновенный фашизм: Александр Фруман о 78 часах белорусского кошмара

Мне довелось за годы профессиональной деятельности брать много интервью. Это – самое страшное из всего сделанного. Здесь страшно все. Но страшнее всего – обыденность. Расшифровывая рассказ Александра Фрумана, обрабатывая его, не мог поверить, что такое возможно.

Сначала договорился о беседе с Александром на вечер. Но потом, придумывая разные причины, перенес разговор на утро. Понимал: скорее всего, после услышанного не усну.

И только назавтра, после беседы, понял, насколько был мудр, не решившись говорить вечером. Такое на ночь нельзя слушать. Такое, честно говоря, нельзя вообще слушать. Но это надо было слушать. И это надо читать. Потому что это – обыкновенный фашизм.

- Вы сейчас, насколько я вижу по номеру, находитесь в Белоруссии? Честно говоря, удивлен. После такого пережитого и не рвануть сразу домой, в безопасность… Вы такой смелый, Саша, или жизнь заставила?

- Второе. Я сейчас действительно нахожусь в Белоруссии, в безопасном месте. После того как я вывожу всю эту историю в публичную плоскость, понимая, что от властей Белоруссии можно ожидать всего, что угодно, и учитывая, что у меня сейчас нет израильского паспорта на руках, психологическое состояние моей жены, с помощью моих родственников в Белоруссии решил скрывать местонахождение.

- Как вы будете там без паспорта?

-  Я поговорил с сотрудником израильского посольства. Он обещал содействие в восстановлении документа. Вот, жду.

- Планировал спросить об этом попозже, но раз уже затронули тему. Как представители посольства еврейского государства отреагировали на ваше задержание? Что предпринимали?

- Мне тяжело судить, как они действовали. Они получили сразу после задержания уведомление от моей жены и от друзей в Израиле.

- Когда получили?

- Буквально спустя пару часов после задержания.  Как я понял, белорусские официальные власти не поставили посольство в известность о задержании гражданина Израиля. Хотя я не раз требовал, на разных этапах, о том, чтобы посольство известили о моем задержании. Как я понял, посольство, вернее, наш МИД предпринял некие попытки получить информацию обо мне. И – снова, как я понимаю, власти Белоруссии отказывали в сотрудничестве. Или сообщали, что информация о задержании гражданина Израиля не соответствует действительности.

- Это вы так думаете, или знаете точно?

- Я думаю, что это так, исходя из слов сотрудника посольства в разговоре со мной.

- Уже после освобождения?

- Да. Первым делом после освобождения я позвонил на "горячую линию" МИДа.

- Что вам ответили?

- Сказали, да, мы о тебе знаем, хорошо, что ты вышел на связь. И обещали, что позже со мной свяжется сотрудник посольства.

- Связался?

- Да, связался.

- А сколько времени прошло с момента вашего обращения в МИД и звонка сотрудника посольства?

- Полчаса.

- Посольство или МИД Израиля оказывали помощь жене, пока вы находились под арестом?

- Нет. Жена сама обратилась к ним, приехав в посольство. Ожидал, что в такой ситуации посольство как-то поддержит израильтянку. Ну хотя бы откроют ей дверь или чаем напоят. Но с ней, к сожалению, разговаривали через окошко.

- Вы, как принято классифицировать у нас, израильский белорус, верно? Сколько лет в Израиле, что, кто, как? Чем занимаетесь? Если можно, немного о семье.

- Родился в Белоруссии. Репатриировался по программе "Сохнута".  В 2001 году отказался от белорусского гражданства. Как выяснилось, к счастью. Думаю, что это меня и спасло. Было бы у меня гражданство Белоруссии, вряд ли бы выпустили меня, скорее всего, осудили бы. Я знаю, что очень много израильских граждан с белорусским гражданством тоже были задержаны в эти дни.

- Откуда информация?

- Мне рассказали об этом в посольстве, плюс таких историй полно в социальных сетях.

- А есть израильтяне с белорусским гражданством, которых до сих пор не отпустили?

- Точно не скажу, но уверен, что наличие белорусского гражданства могло сильно подпортить им жизнь.

- Чем занимаетесь в Израиле?

- Я окончил Иерусалимский университет, специальность "статистика, экономика". Работаю в хайтеке, на одном из крупнейших мировых финансовых порталов.

- Компания израильская?

- Да. Мы входим в мировой топ-двести в этой области.

- Семья?

 - Жена – бывшая москвичка. Сыну семь лет.

- Сын в момент задержания был в Белоруссии?

- Да. У моей сестры, в Минске.

- Насколько я знаю, вы отправились в Белоруссию по маршруту, который принято называть "тур шорашим" – по местам предков. Планировали поездку, внезапно сорвались? Вопрос о внезапности из-за коронавируса.

- Год назад я был в Минске. И решил, что через год поеду в Полесье. Сделал запрос в архив республики Белоруссия, по поводу данных о родителях, бабушках и дедушках. Получил оттуда определенное количество информации. Например, выяснил место рождения дедушки, погибшего в Великой Отечественной войне. Откуда родом бабушка, где жили они. Я заранее запланировал поездку, заказал на 17 августа машину в Белоруссии. Кроме того, собирался навестить могилы родителей, они похоронены на Северном кладбище белорусской столицы.

- Когда ехали, разве не понимали, что едете в почти горячую точку? Вы когда прилетели в Минск?

- Седьмого августа. Я знал, разумеется, что в Белоруссии пройдут выборы. Но общался с родственниками, живущими в этой стране, интересовался их мнением, не опасно ли? Они сказали – все будет нормально, ничего не произойдет, Лукашенко опять выиграет. Когда прилетел, заметил, конечно, что ситуация в стране необычная. Очень много народа выступает против режима. Но мы с женой сразу договорились, что не будем принимать участия ни в каких митингах. Ведь глупо иностранному гражданину прилететь в страну и заниматься этим. Да, я в какой-то мере был солидарен с противниками Лукашенко. Знал, что существующий режим абсолютно недемократичный. Но это не моя страна, и я не собирался участвовать ни в чем. Поэтому в тот вечер, примерно в пять вечера, после того как мы посетили книжный магазин в центре Минска (покупали там комиксы для сына, он самостоятельно выучил русский язык, и мы с женой решили его таким образом поощрить), мы направились на съемную квартиру. Мы знали, что должны успеть вернуться туда до семи вечера из-за намечавшихся акций протеста. Мы хотели вернуться и не выходить из квартиры, дабы не попасть под горячую руку.

- Это было какого августа?

- Десятого.

- В пять вечера, десятого августа, вы были в центре Минска вместе с женой и сыном?

- Нет, сын остался у моей сестры.

- Жена с сыном прилетели вместе с вами?

- Нет, они прилетели еще 30 июня. Мы взяли им билеты за полгода до вылета.

- Как происходило задержание? Вот идут два молодых человека, лето, тепло, вечерний Минск, подъезжают и задерживают людей?

- Ну вот так: мы идем по улице, и я вижу, что начинают перекрывать центральную площадь (площадь Независимости). Перекрывают пешеходное движение по тротуарам, ставят турникеты.  Видел много военных, собаки служебные. Я говорю жене: "Смотри, что происходит!". Нам же это все в диковинку. Начал фотографировать. Был уверен, что я в полной безопасности, так как ничего не планировал делать такого, что могло бы вызвать трения с правоохранительной системой. К тому же, если честно, был уверен, что если меня и остановят, то покажу израильский паспорт, меня отпустят и извинятся за доставленное беспокойство.

- Паспорт был при вас?

- Конечно. Приближаемся к нашему дому, это рядом с цирком. Вижу обычный городской автобус, желтого цвета, припаркованный на тротуаре. К автобусу были приставлены множество щитов ОМОНа. Мне понравился такой сюжет для фотографии. Опять вытащил фотоаппарат, щелкнул кадры. Когда мы зашли за автобус, оттуда выбежали шесть мужчин в черной форме. Это был ОМОН. Они брутально меня схватили, перемежая свои действия угрозами и матом.

- Вы не видели, как они появились возле вас? Внезапно возникли?

- Буквально за секунду, как будто ниоткуда. Я вот смотрю на автобус, потом поворачиваюсь к жене, потом слышу какой-то шум, снова поворачиваюсь, а они уже передо мной.

- Профессиональные ребята…

- Ну да, их обучают. Вшестером одного схватить, это надо быть профессионалами. Долго надо, видать, тренироваться.

- Не пытались объясниться, мол, ребята, я тут не при делах, сижу, мол, чай пью?

- Я сразу же поднял руки вверх. Сразу сказал, что не оказываю сопротивления, что я иностранец, гражданин Израиля. Тут же последовали смешки и такие издевки. Я показал им паспорт. Сначала они задумались, мне показалось, что сейчас меня отпустят. Они что-то обсуждали между собой. А потом сказали: "Заходи в автобус". Я сразу же потребовал, что информацию о моем задержании передали в посольство Израиля.  На это они отреагировали так: смешки и антисемитские реплики.

- Можете воспроизвести?

- Мне пообещали сделать еще одно обрезание.

- А где была в момент задержания ваша супруга?

- Жена была неподалеку, она впала в шок. Ее сразу прогнали от автобуса. Потом она вернулась к автобусу, ключ от квартиры был у меня. Отдал ключ, она поднялась, и потом стояла все время на балконе, я все это время видел ее. Все четыре часа, что сидел в автобусе, видел, как она смотрит на меня.

- Хочу уточнить. Вы шли с женой по улице. Рука об руку, что называется. Когда вас стали задерживать, вы были вдвоем?

- Да.

- А потом?

- Они ее не тронули. Похоже, у них был приказ – женщин и детей не задерживать. Мне об этом сами омоновцы потом рассказали. В Жодино позже узнал, что задерживали и тех, и других. В Жодино было три камеры, полных девочек. Я говорил с одной при освобождении. Она рассказала, что их задержали просто так, когда они шли по улице.

- То есть, вас отделили от жены при задержании?

- Они меня буквально выхватили.

- И она не могла к вам подойти?

- Нет. Взяли под руки, один с одной стороны, второй – с другой. Спереди один держал за шею, один толкал в спину сзади.

- В автобус?

 - Да. Как я понимаю, это была промежуточная "станция". Туда приводили людей, которых хватали. Я видел, как это было: человек выходит из магазина, его хватают, и в автобус. Он спрашивает: "За что?" Никто не отвечает, сразу в автобус. Люди шли со станции метро, с работы… Два парня пытались объяснить, что они работают тут, вот в этом здании. Ничего не помогло. Пенсионер шел, его тоже взяли, я так понимаю, не понравилось, что у него на бейсболке была изображена белорусская символика.

- Сколько человек было в автобусе, когда вас туда затолкали?

- Два человека. Оба учителя. Один из Несвижа.

- Разговаривали с другими задержанными?

 - Да. Все пытались поддерживать общение, чтобы совсем не пасть духом. Каждого нового задержанного приветствовали, мы знакомились, делились информацией. Пытались говорить на отвлеченные темы, чтобы снизить градус отчаяния.

- Было оно?

- При виде двадцатилетнего парня, который выглядел, словно ему было лет пятнадцать… Парень очень испугался, у него началась паническая атака, стал задыхаться. Его стошнило. У меня были пакеты из книжного магазина, я отдал парню, его рвало в пакеты.

- Как реагировали задержанные на ваше гражданство?

- С интересом относились. Были обычные вопросы об Израиле, привычные для тех, кто там не бывал. Все были на сто процентов уверены, что скоро меня отпустят, так как я гражданин Израиля.

- Вас кормили? Поили?

- Нет. Меня задержали десятого, в пять вечера, первый раз после этого я получил еду послезавтра, в восемь утра.

- В Жодино уже?

- Да. Те, кто пытался при задержании оказать хотя бы легкое сопротивление, просто испуганно реагируя, получали удары дубинками. Им связывали руки сцепкой…

- Что это такое?

- Пластмассовые наручники. Иногда связывали так сильно, что руки начинали синеть. К поручням автобуса, знаете, такие, чтобы держаться, если вы едете стоя, привязывали. Связывали и ноги. Все время на нас оказывали мощнейшее психологическое давление. Мол, вы нам тут хотите испортить нормальную жизнь, революционеры, чего вам не хватало, вам платят каждому по сто пятьдесят долларов за участие в акциях протеста. Называли предателями.

- На вас оказывали физическое давление?

- В автобусе меня не трогали. Но когда вечером к автобусу подъехал автозак, нас стали туда переводить. Все это сопровождалось ударами дубинок. Били со всех сторон, справа, слева. У меня на теле огромное количество синяков, кровоподтеков, я все это задокументировал.

- Что из себя представлял автозак? К счастью, многие из наших читателей не знакомы с этим видом транспорта…

- В автозак заходил под удары дубинок. Потом получил удар под дых. В автозаке справа и слева есть три камеры, "стаканы" называются. В каждый "стакан" помещается один человек. И есть еще один "стакан", в глубине автозака, туда максимум помещается четыре человека. Нас там было десять человек. Мы были как селедки в банке.

- В автозак перевели всех, кто был в автобусе?

- Да, плюс те, кого задержали в других местах. В соседнем "стакане" была женщина лет пятидесяти. Она громко кричала, что у нее сердечный приступ и просила выпустить ее. Ей в ответ сказали, что надо было раньше думать, куда ты идешь. Позже я с ней в РОВД Советского района Минска пообщался. Она рассказала, что шла после работы с мужем, из метро.

- Вас закрыли в автозаке и повезли?

- Да. Мы не могли понять, куда. Как выяснилось позже, привезли в Советский РОВД. Снова дубинки, оскорбления и маты. Всех ставят в позе преступников: руки за голову, ноги на ширине плеч, голову в забор, шею вниз. Так мы стояли примерно полчаса. Затем нас начали выдергивать на опись имущества и обыск. Мне повезло. У меня в кошельке было много карточек и наличной валюты: доллары, евро и даже шекели. По закону, при задержании проводится тщательная опись имущества, вплоть до номеров купюр. Если всех описывали в среднем около пяти минут, то моя процедура заняла тридцать минут. Это счастье, тридцать минут в нормальной человеческой позе.

- У вас не было ощущения, что это все происходит не с вами, в каком-то кино, где вы зритель?

- Мне почему-то казалось, что я в каком-то интерактивном туре. Ловил себя на мысли, что даже интересно, чем все закончится. Я понял, что бояться нет смысла, это только усугубит психическое состояние. Понимал, что нельзя давать волю страху, это может сломить. Была какая-то прострация. В Советском РОВД нас держали 16 часов.  Внутри здания мы не были ни секунды. Нас вывели во дворик. Там простояли всю ночь в очень неприятных позах, неудобных.

- В каких?

- Стоя, руки за голову, смотрим прямо, голова вниз. А если кто провинился или не понравился чем-то, то его заставляют ставить руки на забор, ладонями наружу. Ноги на ширине плеч. Под забором, по земле, идет колючая проволока. Причем современной работы, она очень опасная, если коснешься. Все понимали это и старались не падать, чтобы не касаться проволоки.

- Кто-то падал?

- Не могу сказать. Мы все время стояли спиной ко всем. И все, что ты видишь, это обувь стоящего рядом человека. Мы стояли во дворике шестнадцать часов.  Иногда нам разрешали сесть на холодный асфальт. Но на нем долго нельзя было находиться. Температура воздуха не превышала десяти градусов. Я был в шортах и в майке с короткими рукавами. Было ужасно холодно, мы ждали рассвета как прихода Машиаха.

- С вами никто из сотрудников РОВД не разговаривал?

- Разговаривали. В основном – читали нотации. Нас не раз предупреждали, что мы находимся на режимном объекте и сотрудники объекта имеют право открывать огонь на поражение без предупреждения.

- Саша, как вам показалось, вот такое отношение к задержанным, это по долгу службы, по совести, за деньги? Они били и мучили вас для собственного удовольствия?

- Убежден, они получали от этого удовольствие. Вот смотрите, идет опись имущества проводит очень симпатичная девушка, лет тридцати, с волосами, покрашенными в красный цвет. Я стою, в защитной маске. Она приказывает: "Снимите маску!". Мол, она тоже пойдет в опись. Я ее прошу оставить маску, мне опасно по состоянию здоровья находиться в публичном месте без маски, есть хроническое заболевание. Рядом стоит сотрудник РОВД, говорит девушке: да ладно, оставь ему маску. А она против, никаких масок. У меня сложилось впечатление, что большинство сотрудников правоохранительных органов, с которыми пришлось столкнуться, свято верят в справедливость своих действий. Или вот начальник Советского РОВД. Он ходил и постоянно советовал подчиненным относиться к нам с большей строгостью. Он подошел к одному из задержанных, у которого была сломана рука. И приказал поднять обе руки вверх, как того требует инструкция. Парень ответил, что не может, рука поломана. Тогда офицер взял парня за эту руку и со всей силы ударил об забор. Нам давали иногда воду. Полтора литра. На шестьдесят два человека. Первая бутылка не дошла до всех. Потом ребята поняли, что надо пропускать очередь. Многие делали это, чтобы всем досталось хотя бы по глоточку. Меня два раза водили в туалет. В какой-то момент они начали играть с нами в "плохого-хорошего полицейского". А может, произошла пересменка. Они вдруг стали людьми, спрашивали, кому сообщить о нашем задержании. Я сразу сказал: в посольство Израиля. Мне ответили: обязательно.

- Позвонили?

- Нет. Потом разговаривал со многими коллегами по несчастью, им тоже обещали, что сообщат родным, но никому ничего не сообщили.

- Зачем они играли в "плохих-хороших"?

- Не знаю. Может, это такие психологические игры.

- Они верят, что задержанные враги, а они служат родине?

- Я был шокирован, когда понял, что они все там идеологически запрограммированы.

В этот момент у моего собеседника зазвонил телефон. Это звонила жена Александра. Мы к тому времени разговаривали минут сорок, и она начала волноваться, что муж так долго не выходил на связь. "Я тут, я тут, все нормально", - сказал Саша жене.

- Она переносит все это хуже, чем я. У меня за плечами трехлетняя служба в "Гивати", в секторе Газа, на пике интифады, я все-таки имею опыт пребывания в сложных ситуациях.

- Почему вас повезли в Жодино?

- Не знаю, почему именно туда. Когда были в Советском РОВД, туда в четыре часа утра привезли ребят с Сурганова (район Минска). Там, судя по доносившимся звукам, были какие-то столкновения. Автоматные очереди, я их определяю на звук, был опыт. Человек двадцать. Нас это спасло: сотрудники РОВД все внимание переключили на них. Их избивали, над ними издевались, то, что делали с нами, было цветочками, по сравнению с тем, что досталось тем парням. Их потом повезли на Окрестина (район Минска, СИЗО), а за нами приехали два автозака. Когда нас грузили, командир одного из "воронков" сказал: "Ко мне все патлатых, татуированных и всех, у кого на одежде есть символика Белоруссии". Он громко крикнул: "Сейчас вы, суки, не доедете до Жодино!". Я боялся, что попаду в этот автозак. Попал в другой автозак. Перед тем как втолкнуть внутрь, нас снимали на видео, заставляли громко назвать имя и фамилию, год рождения.  Я громко сказал, что являюсь гражданином Израиля и только после этого назвал имя и фамилию, год рождения.

- Повлияло как-то на полицейских?

- Нет. Я оказался в автозаке и ужаснулся от увиденного. Нас кидали один на другого, штабелями. Думаю, примерно такое же было в Освенциме. Парень, что был подо мной, потерял сознание. Его привели в чувство пощечинами. Парень, что был возле меня, от страха наложил в штаны. Все это сопровождалось обвинениями в предательстве родины.  В попытках разрушить Белоруссию. Нам заявляли, что Лукашенко самый лучший президент, что "ваша Тихановская" уехала в Литву. Нам говорили, что мы пешки, которыми управляют. Нас предупредили, что в Жодино ждет ад. "Эту поездку вы запомните на всю жизнь", – сказал один из сотрудников. Они были правы… Потом нам сказали, что в Жодино самая страшная тюрьма в Белоруссии. Нас обещали кинуть в камеры с уркаганами, где нас изнасилуют. Я гнал от себя такие сценарии, но молодые ребята буквально дрожали от страха после таких слов. Крепким физически парням связали руки за спиной. Некоторые плакали. Кто двигался или жаловался, того били дубинкой. Если не могли добраться до задержанных, становились им на спину и прыгали.

- Сколько времени длился этот ад?

 - Примерно час. Было трудно не только физически, было трудно морально: ведь каждое твое движение доставляло боль соседям. Я если двигался, тут же просил прощения у ребят за это.

- Никто не возмущался из задержанных, если его толкали или каким-то другим образом причинял боль?

- Все понимали друг друга, мы были солидарны весь этот кошмар. Перед тем, как вывести нас из автозаков, снова началась игра в плохих и хороших полицейских. Нам разрешили сесть на пол и снова стали объяснять, как мы неправы в своих действиях. Нам было неважно, что они говорят, нам было важно, что пока они говорят, они нас не мучают. Я сознательно завел разговор с охранниками, я видел, что они явно прошли службу в спецназе. Стал рассказывать о службе в Армии обороны Израиля. У нас получился небольшой разговор "коллег". Правда они сильно напряглись, когда я спросил, из какого материала сделан их бронежилет. Сочли меня за шпиона, наверное. Во время этой беседы постоянно чувствовал, что хожу по лезвию ножа. Во время поездки омоновцы развлекались тем, что "играли" с нами в "караоке": они заказывали песню,  мы должны были ее исполнять.

- С антисемитизмом в Жодино сталкивались?

- Нет, в этот раз не пришлось.

- Из автозака вас переместили в камеры?

- Да. К нашему удивлению и радости, нас никто в это время не избивал. Нас привели во двор колонии. Вышел мужчина в маске, это был первый случай за все это время, что на меня не кричали, не били, не оскорбляли. Он сказал, мужики, потерпите, скоро вас заселят в камеры.  Нам дали ведро для нужды.

- Одно ведро на всех? Вас сколько было?

- Тридцать с чем-то задержанных. Открыли дверь, стали вызывать, и я увидел, что мой паспорт и мой протокол о задержании, который я отказался подписывать в Советском РОВД (за что был избит), лежит на самом верху документов. Сотрудник громко произнес мою фамилию, и была у меня такая надежда, что сейчас отпустят и весь этот кошмар закончится. Но нет, это было простой случайностью, просто мои документы лежали вверху. Заходим в камеру, сидят там за столом четыре человека. Они опешили, мы в том же состоянии. Мы пытались понять, уголовники или нет? Я спросил "ребята, вы "политические"?  Они ответили утвердительно. Первым делом они попросили рассказать новости. Одного из них задержали еще девятого августа, он был наблюдателем на избирательном участке. Другие просто вышли в магазин, то есть, совершенно случайно оказались тут. Они, к слову, сильно удивились, что нас избивали. По их словам, их никто даже пальцем не тронул. Со мной были ребята, которых привезли из Фрунзенского РОВД. Они рассказали, что над ними издевались еще хуже, чем над нами. Их заставляли кричать "Лукашенко – лучший президент!". Если охрана считала, что кричали не громко, били дубинкой.

- Когда вы поняли в Жодино, что тамошние правоохранители решили освободить вас, дабы не попасть в переплет?

- Примерно часов за пять до того, как меня освободили. До этого был уверен, что скоро предстану перед белорусским судом. 

- Объясните мне, никак не могу это понять.  Белоруссия, место, где больше других  пострадали от гитлеровцев, карателей. Хатынь – это в нас с детства вбито. Судя по видео  и фото в Сети, по рассказам – действия сотрудников ОМОНа и полиции  зачастую ассоциировались с действиями карателей. Вы белорусский по корням, вы это можете объяснить, откуда это?

-  Думаю,  тут  результат сочетания нескольких факторов. Наверное, таких людей воспитывают белорусские школы. Второй фактор: все они, как правило, отслужили в спецназе. Я полагаю, что там их мировоззрение исказилось в сторону примата насилия. Третий фактор – их сильно идеологически "нагружают". Во всех школах, заведениях учебных, воинских частях есть должность идеолога. Людям вбивают в голову, что враг у ворот, что враги только и ждут, как разделить страну на части.

 - Сколько времени вы были несвободны в Белоруссии?

- 78 часов, хотя по закону срок предварительного задержания ограничен 72 часами. Когда выпускали, ко мне подошел один из контролеров СИЗО (хочу отметить, что тамошние контролеры старались нам помогать, чем-то облегчить нахождение), сказал, что мои материалы вообще потеряли.

- И что, даже не извинились, не объяснили причину задержания?

- Нет, просто, иди, свободен, парень.

- Вас выпустили по сроку ограничения свободы, или не рискнули ввязываться в дипломатический скандал, как думаете?

- Как мне кажется, они думали, что у меня есть белорусское гражданство. Когда поняли, что его нет, пробили по базе данных, решили не будить лихо. Не исключаю, что возымели действия обращения представителей МИД Израиля.

- Но вы сейчас, получается, "сладкая булочка" для белорусской полиции. Любая проверка, и снова задержание: человек без паспорта…

- Я сейчас нахожусь в таком месте, где поблизости нет ни одного полицейского.

- Вы верите в то, что Лукашенко может отдать приказ стрелять на поражение?

- Верю абсолютно. Я думаю, что такой приказ уже был отдан.

- Такой приказ будет выполняться?

- Абсолютно. Все худшее, к огромному сожалению, еще впереди.

- Ваш прогноз по развитию ситуации в стране? Кто победит?

- Народ. Я делаю такой вывод, видя, что происходит на улицах, о чем говорят.

- Возвращаться сюда думаете?

- Обязательно приеду. Если меня пустят.

- Опасаетесь попасть в "черный список"?

- Допускаю. После того, как предал огласке подробности моего задержания, допускаю.

- Из белорусских властей к вам не звонили с предложением "держать язык за зубами"?

- Нет. Я думаю, что властям сейчас не до меня, у них другие более важные проблемы появились.

- Когда вас ждать в Израиле?

 - У меня билет на 25 августа. Пока ничего не менял. Рассматриваю возможность попросить содействия у посольства Израиля в Белоруссии по вопросу безопасного возвращения на родину. Хотел бы озвучить на сайте 9 Канала обращение: прошу жертвовать деньги политзаключенным. Это важнейший вопрос. Со мной в камере был парень, у которого отнялось зрение на один глаз. При задержании в Советском РОВД со мной был парень, двадцать один год. Он умственно отсталый, у него развитие шестилетнего ребенка. Его задержали якобы за неповиновение властям, а он просто не понимал, что происходит. Его арестовали на десять суток. После того как мы вышли на свободу, первым делом пошли к его маме. Рассказали о сыне. Мы за этим парнем ухаживали в камере. Мы его мыли, предоставляли место для сна. Он – видимо, в силу болезни – очень много ест, он постоянно голодный. Мы обманывали охрану, завышали количество задержанных на одного человека и отдавали лишнюю порцию этому парню.

- Парня не освободили?

- Вчера мне позвонил товарищ из Солигорска, шахтер. Он сидел с нами и рассказал, что их начали потихоньку освобождать. Я обязательно поинтересуюсь судьбой того парня. Он очень любит хоккей и страдал, что не может смотреть в камере любимый вид спорта. Я пришлю его маме билет на хоккей для сына.

- Какова судьба ваших коллег по несчастью из автозака? Вы обменялись контактами, будете общаться с ними?

- Конечно. Мы были свидетелями зверств, мы должны рассказать об этом людям. Я создал специальные хештеги, чтобы потом по ним могли найтись все, кто пострадал от режима Лукашенко. Мы были в слишком стрессовой ситуации, чтобы запомнить адреса и телефоны друг друга. Мы в камерах, через вентиляцию, рассказали всем задержанным о хештегах. И сейчас мы начали находить друг друга. У меня огромная мечта: выпить с парнями шампанского в честь падения режима Лукашенко. 

P.S. "Представляете, доблестный израильский МИД в лице своего посольства в Минске требует от меня денег за новый паспорт, который у меня украли в СИЗО в Жодино", - написал Александр Фруман на "Фейсбуке".

Комментарии

комментарии

популярное за неделю

последние новости

x