Помню как падали алмазными искрами белые пушинки.
А я затягивался через папин шарф, пропахший крепким "Беломором", свежим и морозным воздухом, вкусным как пломбир.
Напротив окна, покрытого загадочными узорами, сидели степенные, нахохлившиеся красногрудые птицы и клевали ягодки рябины, которую посадил мой прадед Берл. Он умер задолго до моего рождения, а его дерево много лет радовало глаз, а темно-красные плоды кормили голодных, вечно сердитых снегирей.
Земля твердела, покрываясь белой бахромой свежевыпавшего снега.
А наутро уже можно было лепить снеговика: картошка вместо глаз, морковка вместо носа.
Снежки - любимое развлечение. Самое забавное - уклоняться от них или сбивать руками. Детский опыт пригодился гораздо позже, в воюющей стране, не знавшей настоящей зимы.
За пару недель до Нового года в воздухе было разлито предпразничное настроение. Люди добрели, даже самые мрачные из них.
Елки, игрушки, конфетти из хлопушек, бенгальские огни, конфетки в бумажных чемоданчиках. Впрочем Дед Мороз навеселе, в красном кафтане, не внушал доверия, а вот румяной Снегурочке с красивыми коленками почему-то верил сразу.
А ещё была "Ирония судьбы", какой-то чарующий фильм, от которого мой папа не мог оторваться. Я не понимал и сейчас не понимаю, ну сколько можно смотреть одно и тоже, однако смотрю с таким же замиранием, как и раньше.
Наверно хочется почувствовать волшебство Нового Года. Ведь это единственный праздник, которого ждёшь с радостью и предвкушением чуда, в которое ни смотря ни на что, продолжаешь верить.
Источник: Facebook
комментарии