Журналистскую карьеру я начинал в 1973 году, сразу после школы, в многотиражной газете "Моторостроитель" на одном из куйбышевских заводов. Этот завод, величиной с небольшой город, производил лодочные моторы "Вихрь", за качество которых я неустанно боролся оружием сатиры.
Однажды редактор отправил меня в сборочный цех, где, по сигналам рабкоров, имели место нарушения в процессе сборки. У входа в цех висела мемориальная табличка: "17 апреля 1961 года цех посетил Юрий Алексеевич Гагарин и поблагодарил коллектив за отличную работу".
Гордясь успехами трудящихся, я тогда не обратил внимания на дату визита и не задумался о причинах, заставивших первого космонавта через пять дней после возвращения из космоса посетить этот производственный участок, на котором к тому же нарушался процесс сборки.
Разобравшись в причинах нарушения, заключавшихся в том, что отдельные детали и узлы с ремонтируемых изделий с целью выполнения производственного плана переставлялись на сдаточные, я написал фельетон, в котором смело предложил вообразить ситуацию, когда главному инженеру предприятия ампутируют конечность и пришивают ее генеральному директору. Понравится ли ему такое?
В день выхода газеты, ничего не подозревая, я пришел на завод и двинулся по длиннющему коридору заводоуправления, в конце которого располагалась наша редакция.
Но далеко уйти не успел. Вдруг растворилась кожаная дверь с надписью "Генеральный директор, дважды Герой Социалистического Труда…" и т. д. и т. п., и на пороге появился хозяин кабинета, которого я раньше видел только на парадных фотографиях в нашей газете.
— Какие люди! — воскликнул дважды Герой. — А чего мимо-то бежишь, не заходишь?
Я оглянулся по сторонам. Кроме меня, никого в коридоре не было. Впав в краткий ступор от нереальности всего происходящего, через минуту я обнаружил себя идущим по бесконечному кабинету к необъятных размеров письменному столу с двумя креслами перед ним.
Усадив меня в одно, он сел напротив в другое и завел непринужденную беседу о том о сем, иногда вставляя цитаты из моих фельетонов, которые он, как выяснилось, с удовольствием читает.
— Кстати, а откуда ты взял про эти детали, которые… ну как там у тебя в статье, с одного мотора на другой переставляют?
— Обсуждалось на производственном совещании, — отрапортовал я.
— Ах, на совещании… Ты ешь конфетки-то!
Как раз секретарша подала чай в фарфоровых чашках и коробку иностранных конфет, которые тогда, в 1974 году, могли приравниваться к звезде Героя.
Тихо отворилась дверь, и вошел секретарь парткома, также известный мне лишь по фотографиям на первой полосе.
— Следим, следим за твоим творчеством, — воскликнул он, крепко пожимая мне руку. — А кстати…
— На совещании он слышал, — мрачно сказал директор.
— Ах, на совещании… Ну что ж, будешь в институт поступать, дадим рекомендацию.
— Ты конфетки-то с собой забери, — вставил мне под локоть коробку директор, провожая к двери. — В редакции угостишь.
По-прежнему ничего не понимая, с коробкой под мышкой я пришел в еще пустую в этот час редакцию, где уже звонил мой телефон.
Мой старший товарищ Гриша Ривлин звал меня зайти к нему, обсудить, когда пульку пишем.
— Гриша, ты не поверишь, тут такое…
— Зайди ко мне, — повторил он настойчиво.
— Ты хоть сам понимаешь, что ты написал? — спросил он уже у себя в кабинете, прервав мои попытки поделиться впечатлениями.
— Нет, — сказал я честно. — Какие-то там лодочные моторы…
— Какие моторы? Ты мемориальную доску у входа видел? Таких лодочных моторов у нашей родины всего шесть штук, и из твоего сочинения непосредственно следует, что если Родина в опасности, то четыре из этих шести просто не взлетят, поскольку основные части с них давно сняты и переставлены на другие, такие же липовые. И если тебя начнут вызывать в разные кабинеты и интересоваться, где ты взял эту абсолютно секретную информацию, прикидывайся полным идиотом!
И, вздохнув, добавил:
— Каким ты, собственно, и являешься… Так когда пулю пишем?
Видимо, в разных высоких кабинетах тоже это поняли, поскольку больше меня туда не вызывали, конфетами не угощали и никакой рекомендации в Литинститут не дали. А могли бы и дать, учитывая мою роль в укреплении советской космонавтики.
Марк Галесник, гл. редактор сатирического журнала "Бесэдер?"
Источник: "Эхо Москва"
комментарии