Я знавал людей, которые, слыша слово "жид", немедля лезли в драку. Я таким не был. Старшая сестра сохранила в памяти картину: я четырёхлетний сижу на заборе нашего домика и переругиваюсь с уличным мальчишкой. "Жид!" – кричит он мне. "Сам жид!" – я в ответ.

Я долго считал, что слово "жид" происходит от похоже звучащего "жадина". От родителей выучить слово "жид" я не мог, они его не использовали. От них я узнал слово еврей.

Оно, это слово, тоже имело на улице отрицательную коннотацию и использовалось как дразнилка. Меня обзывали именно так. Сейчас, когда старые проблемы забылись, пришла пора прояснить различие в смысле этих двух наших названий.

В конце 18 века императрица Екатерина II, после удачных для неё разделов Польши, обрела значительное иудейское население. До разделов мы в России не жили. В последний раз это было запрещено указом императрицы Елизаветы.

В славянских языках – в русском, польском, чешском, приверженцы иудаизма назывались "жиды". Жид созвучно идишскому "аид", немецкому "юде", английскому "джю". В этих трёхбуквенных словах прячутся те же буквы: "ж", "и", "д". И, в английском особо заметно, слово это связано с названием религии: "джудаизм" – иудаизм.

Екатерина II сочла, что "жид" звучит обидно, и повелела своих новых подданных называть евреями. На этом её забота о нас закончилась. Императрица ввела "черту оседлости" – иначе бы мы могли экономически потеснить не слишком расторопных аборигенов империи, а также ввела для нас запреты на многие профессии. "Еврей" тоже стало звучать обидно.

Версия происхождения слова "жид" из иудаизма – не единственная. В книге "Евреи Венеции" автор – историк Сесиль Рот, предположил, что слово "жид" пришло из названия острова "Джетто", на котором жили венецианские евреи. А когда на этом острове поселились и немецкие евреи, которые стали произносить название острова на свой лад, и оно из Джетто превратилось в "Гетто", возникло ещё одно важное для евреев слово.

Возможно, одно соображение подкрепило другое, и иудеев, столетиями правивших финансами Европы из Венеции, славяне стали называть производным от названия венецианского острова и от иудаизма словом жиды.

"Еврей" в приказе Екатерины тоже возникло не на пустом месте. В Торе Авраама и его потомков называют "иври". Например, "И пришел спасшийся, и известил Аврама-иври. . ." (Берейшит 14:13), или, жена Потифара, начальника палачей фараона, клевещет мужу на сына Якова Иосифа: "… пришел ко мне раб иври, которого ты привел к нам, посмеяться надо мной" (39:17).

Иври обычно переводят как "человек с другого берега", из-за Эфрата. Наш прародитель Авраам происходил из города Ур Касдимский, другое произношение – Халдейский. В Вавилоне халдеи служили жрецами, прорицателями, астрономами, астрологами. Основным населением Ура были шумеры. Из халдеев или шумеров происходил, видимо, изготовитель идолов Терах, отец Авраама. В Ханаан Авраам пришёл не из Ура, располагавшегося на западном берегу Эфрата, а из Харрана, где долго жил, на восточном его берегу. Аврааму пришлось перейти Эфрат, и народ, от него произошедший, получил название "иври" – с той стороны реки.

Другая версия – иври происходит от имени Эвера, правнука Шема, одного из трёх сыновей Ноаха, предка Авраама. Её поддерживает Иосиф Флавий: "от Арфаксада произошел сын Сала, а от последнего Эвер, по которому иудеи в древности назывались евреями" (Иуд. Древ. I. 6.4). Традиция сохранила, что Эвер и Шем руководили йешивой, в которой 14 лет проучился Яков. Поскольку отец и учитель Якова Ицхак в иерархии еврейских пророков и мудрецов стоит неизмеримо выше Эвера и Шема, мне не понятно, чему столь долго учился в той йешиве Яков. Возможно, дело в трудностях еврейской хронологии, которые разрешают 14 лет, проведённые Яковом у Эвера.

Два названия нашего народа отражают две истории и две сущности его. Более старое наше самоназвание – иври, или еврей, использовалось для отношения с другими народами. Так пророк Иона на вопрос спутников на корабле: "что за страна твоя и из какого народа ты?" отвечает "иври я…" (1:8-9). Евреи - народ среди прочих народов. Но после Синайского откровения, получения нами Торы и формализации нашей религии и Богослужения, мы стали иудеями, в славянском произношении - жидами, народом, избранным Богом.

Этот факт стал предметом вечной зависти и ненависти, или, по крайней мере, амбивалентных чувств других. Иногда мы вызывали и желание присоединиться к нам. Крупнейший русский теолог ХХ века Павел Флоренский, евреев не любивший, веривший в кровавый навет на Бейлиса, убитый большевиками в 1937 году, евреям завидовал и в письме Розанову писал: "… вопрос в одном: верим ли мы Библии или нет. Верим ап. Павлу или нет. Израилю даны обетования - это факт. И ап. Павел подтверждает: “Весь Израиль спасется”. Не “духовный” Израиль, как утешают себя духовные семинарии, увы не духовный. Ап. Павел ясно говорит о “сродниках плоти” и подтверждает неотменность всех прежних обетований об избранничестве. Мы – только “так”, между прочим. Израиль же стержень мировой истории. Такова Высшая Воля. Если смиримся – в душе радость последней покорности. Если будем упорствовать – отвержемся того самого христианства, ради которого спорим с Израилем, т. е. опять подпадем под пяту Израиля. Обетования Божии нетленны. Это мы в черте оседлости Божественных предназначений, – мы, а не они. Это мы египтяне, обворовываемые и избиваемые и мучимые; это мы – те, у которых “головы младенцев” “разбить о камень” есть блаженство, и это против себя мы поем в церквах ангельскими голосами “на реках Вавилонских”".

Гениальная Марина Цветаева присоединилась к нам со всем своим цехом знаменитыми строками:

В сем христианнейшем из миров

Поэты – жиды".

А прозаики? Интересна история отношений Чехова с евреями, а также с еврейками. Писатель близко дружил с Исааком Левитаном, величайшим пейзажистом России. Одновременно Чехов был дружен с Алексеем Сувориным, издателем антисемитского "Нового времени", публиковавшим Чехова. Рассорились издатель и писатель по поводу дела Дрейфуса. Что было Чехову до французского офицера, дело которого казалось неясным и многим французам?

В юности у Чехова был роман с еврейкой Натальей Гольден, которая позже выйдет замуж за брата Антона Александра и родит тому сына Михаила, великого театрального деятеля, актёра и режиссёра.

В 1886 году состоялась помолвка 26-летнего Чехова с дочерью успешного московского адвоката Дуней Эфрос. В письмах друзьям Чехов намекал, что женится не по любви, а скорее из-за денег: "Хватит мужества у богатой жидовочки принять православие со всеми последствиями - ладно, не хватит - и не нужно…"; "Злючка страшная… Что я с ней разведусь через один-два года после свадьбы, это несомненно". Но разрыв случился ещё до свадьбы. Дуня отказалась креститься. Для Чехова это неожиданно стало жизненной катастрофой. Писатель попытался свести счёты с Дуней, написав нелепейший рассказ "Тина" о еврейке, вульгарной, развратной, нечестной, губящей прекраснодушных русских мужчин. А потом предпринял самоубийственную для себя поездку на Сахалин, откуда вернулся со смертельной в ту пору чахоткой. Жизнерадостный "Антоша Чехонте" превратился в мрачного автора "Палаты № 6".

Я думаю, брак с Дуней подсознательно привлекал Чехова возможностью присоединиться к избранному народу, пугавшему и одновременно привлекавшему его. В конце жизни, в письмах к своей жене немке Ольге Книппер, Чехов называл её: "Моя жидовочка", подсознательно переживая, видно, несостоявшийся брак с жидовкой.

Обратный духовный процесс прошёл Борис Пастернак. В 1912 году он учился в Марбургском университете у знаменитого еврейского философа Германа Когена. Но духовное развитие Пастернака двигалось в иную сторону. Итог его он вложил в уста еврея Гордона, персонаж "Доктора Живаго": "Отчего… не распустили они (лидеры евреев) этого, неизвестно за что борющегося и за что избиваемого отряда? Отчего не сказали: “Опомнитесь! Довольно. Больше не надо. Не называйтесь, как раньше. Не сбивайтесь в кучу, разойдитесь. Будьте со всеми". "Нет народов, есть личности", говорит Гордон в другом месте.

Эту дуалистичность: пришельцев "с другой стороны реки", народа без программы, как все, и избранного народа, жидов, мы принесли из диаспоры в Израиль. Множество политических партий с разными комбинациями наших качеств борются между собой в частых в здешней жизни политических предвыборных кампаниях за верховодство в стране.

В недавней аналитической статье к предстоящим выборам Александр Непомнящий предположил, что в финальном анализе израильские избиратели из потомков Якова разделяются на две категории: "В конце концов, все израильские избиратели делятся на тех, кому важно, чтобы Израиль оставался еврейским национальным государством и тех, кому на это либо плевать, либо вообще активно не хочется".

Приняв этот раздел, мы придём к классической двухпартийной системе, соответствующей двум нашим древним названиям.