Был такой грозный правитель Ирака — Саддам Хусейн. Диктатор, тиран. Подавлял демократию в своей стране. Воевал с соседями. И, как принято у нас в регионе, грозил ракетами Израилю.
В начале 1991 года дошло до прямых обстрелов Израиля из Ирака. Было это почти 35 лет назад. Мы тогда только перебрались в Израиль и ещё не привыкли к постоянным тревогам и ракетным обстрелам. Жизнь была непростая, интересная и счастливая. Жили мы тогда у Мишки.
Мишкина квартира
У Мишки мы втроем и познакомились. Димка, Вагиф и Игореха — постепенно собрались в квартире в районе Рамот. Хозяином квартиры и был добрый человек по имени Мишка.
Мишка считался старожилом: он прожил целых полтора года в Израиле. Потом неожиданно случилось счастье под названием Большая алия. И народ повалил самый разный — без денег, без знакомых, зачастую без малейшего понимания того, куда попал.
О Мишке в московской тусовке ходили легенды. Телефон его передавали друг другу как главное сионистское достояние. Говорили: "Мишка, он такой Мишка. Устроился и всегда готов помочь".
Легенды распространились далеко за пределы Москвы и даже московской области.
Так, Игореха, приехавший туристом, в аэропорту Бен-Гурион подошел к телефону-автомату, набрал Мишку и сказал:
— Здравствуйте, я Игорь. Телефон получил от тёти Нины из Тбилиси. Можно к вам приехать?
Мишка терпеливо объяснил, как добраться до Иерусалима и вышел встретить гостя. Никакую тётю Нину из Тбилиси он, разумеется, не знал…
Мишкина квартира была простой.
Салон с окном
Мишкина квартира была такой: продавленный диван, стол, пара стульев и кровать. Телевизор без антенны — просто ящик. Иногда даже что-то показывал, но не очень видно было, что именно. Спальня. Салон с окном на первом этаже. Деталь, как позже выяснится, важная: через это окно иногда ночью приходили друзья переночевать и засыпали прямо в салоне.
Мы прижились у Мишки быстро. Там, собственно, и познакомились. Димка — любитель анекдотов и женщин. Вагиф — всегда спокойный, неторопливый и солидный. Игореха — деловой, шустрый и обстоятельный.
Сам Мишка был плотник, философ и артист. По хорошему настроению читал нам книги, иногда — газеты на иврите вслух. Мог превратить новость в спектакль.
Иногда в квартире появлялись девушки. Тогда места становилось еще меньше, но ненадолго.
Однажды Димка заперся в спальне с очередной подружкой. Вагиф с Игорехой играли в нарды и пили чай. Нарды Вагиф привез с собой из Баку. Игореха ждал знакомую: она обещала прийти с подружкой из ульпана.
Рядом Мишка читал книгу на иврите.
Вдруг зазвонил телефон.
— Ну где вы? — схватил трубку Игореха.
— День добрый. Можно Мишу, пожалуйста? — спросил пугающе вежливый мужской голос.
Мишка взял трубку, прикрыв ладонью:
— Это Гриша из Челябинска. Спрашивает, можно ли приехать пожить. Что скажете?
Мы переглянулись. Игореха покачал головой: и так тесновато…
Мишка в трубку:
— Очень рады бы, но сейчас никак. Полный дом народу.
— Что? Сейчас…
И снова к нам:
— Мужики, у него видеоплеер и кассет много.
Так в квартире появился Челябинец. Жаль только, новости по видеоплееру не показывали.
Новости и полиэтилен
Новости по видеоплееру не показывали. Хотя актуалиями в те годы мы не интересовались - но посмотрели бы. Ведь Саддам Хусейн грозил уничтожить Израиль. Газеты рисовали гигантских микробов и облака газа. До сих пор перед глазами первые полосы газет с чудовищными насекомыми.
СМИ на русском в те годы почти не существовало. А информация была нужна. Если уж нас опять уничтожать собрались, хотелось бы быть в курсе.
Поэтому Мишка стал у нас газетным чтецом. Нашим рамотским "кантастори". Мог под настроение и прочитать, и спеть. А если наливали — еще и добавить что-то от себя.
В ожидании атаки населению раздали противогазы. Потом американцы объявили Саддаму ультиматум. Кажется, срок ультиматума истекал 17 января. В ответ Саддам пообещал сокрушительный ракетный удар по Израилю. Логично — по кому же еще бить, если американцы атакуют?
В дополнение к противогазам настоятельно советовали заклеить окна полиэтиленом, закрепить широкой клейкой лентой. Это против химической атаки, чтобы газ не просочился. А под дверь рекомендовали положить мокрую тряпку, смоченную "Экономикой". Для полной гарантии, чтоб газ никак не прошел. Ни через окно, ни через дверь.
Ближе к 17 января у хозяйственных магазинов выстроились огромные очереди. Полиэтилен покупали рулонами. Цена взлетела в десятки раз.
Помню, 15-го января хозяин магазина бегал вдоль очереди и бесплатно раздавал настенные календари: полиэтилен закончился, народ волновался. Прямо как в том анекдоте: "Дорогие мои, туалетной бумаги нет, но могу предложить наждачную"…
Кто был тут в те дни — не забудет.
Страна ожидала назначенный день ультиматума.
"Нахаш Цефа"
День ультиматума Мишкина квартира встретила в полной готовности: у каждого противогаз, окна заклеены полиэтиленом, бутылка "Экономики", тряпки, ведро у двери спальни.
— Если обделаемся от страха, чтоб далеко не бегать, — флегматично заметил Димка, принеся ведро.
В назначенный срок американцы бомбили Ирак. Появились первые торжественные сообщения: иракские цели уничтожены. Запусков нет, пусковые установки разбиты. Услышав победные реляции, мы сели это дело отметить: мы, Димкина подруга и строгая мать-одиночка с сыном из соседнего подъезда.
Так или иначе — очень хорошо выпили. И снова выпили. Говорили прочувствованные тосты за победу американского оружия. Напряжение последних недель ушло. Поэтому мы снова выпили.
Потом Димка с подругой ушли в спальню. Мы тут врага сокрушаем, союзников поддерживаем. А они — в спальню. Эх. Мишка тихонько бренчал на гитаре. Игореха под аккомпанемент искал общий язык с матерью-одиночкой.
Вечер тихо и неспешно свалился в ночь.
И тут завыла сирена воздушной тревоги. Казалось, она вопит прямо у нас в салоне.
Челябинец подпрыгнул и бросился выключать видеоплеер.
По радио тоже завывает:
— "Нахаш цефа!" "Нахаш цефа!" ("Гремучая змея!" — сигнал ракетной атаки).
Сначала ничего не поняли, еще и после выпитого. Но опыт не пропьешь. Довольно быстро весь коллектив собрался в спальне с окном, заклеенным полиэтиленовой пленкой.
Игореха по инструкции намочил тряпку, сунул под дверь. Натянули противогазы.
Димка выскочил босиком и уже в спальне натягивал штаны. Его подруга прибежала почти голой. Сперва надела противогаз, потом джинсы и рубашку. Не очень удобно, но последовательность верная.
Пятилетний сын матери-одиночки сорвал противогаз — хотел получше рассмотреть тетю. Мать попыталась крикнуть в противогазе. Тетя оделась, мальчик снова надел маску. Все путем.
Сидим. Радио шипит, потрескивает. Ждем отбой. Напряжение растет.
Вдруг чувствую: голова начинает болеть.
Смотрю на окно — тишина.
Газа не видно.
Под дверью тряпка.
А дышать все тяжелее. Резкая боль в висках.
Тихо смотрю на ребят. Трогаю маску. Игореха кивает. Вагиф отворачивается — будто ничего не происходит. Мишка разводит руками: "Как есть, так и хорошо". Философ.
Женщины и ребёнок сидели у окна, подальше от двери. Держались спокойно — и это было главное.
Запах становился сильнее.
Через двадцать минут по радио — отбой. В нашем районе попаданий нет. Срываем противогазы. И тут в нос бьет резкий запах.
Выходим в салон, глотаем воздух.
Оказалось, Игореха вылил в ведро полбутылки "Экономики", хотя надо было всего пару капель. Он не стал рисковать — плеснул побольше, чтоб газ наверняка не просочился.
Вот это мы и нюхали, сидя в противогазах.
Потом к тревогам привыкли. Иногда выходили на улицу посмотреть на "звездочки" в небе. Даже автобусы на маршруте порой не останавливались.
— Прячемся? — спрашивал водитель, услышав тревогу.
— Да ладно, Моше, поехали. Домой пора, устали, — отвечали пассажиры.
Другие тогда были реалии. В те восемь дней...
Итоги
В те восемь дней войны Ирак выпустил по Израилю 39 ракет. Самый сильный обстрел был как раз 17 января. Потом выяснилось, что никакого химического и бактериологического оружия у Саддама Хусейна вообще не было.
А спустя несколько месяцев сообщили, что якобы больше половины противогазов, розданных населению, оказались неисправными.
Таков был наш первый боевой опыт в Израиле.
Под иракскими ракетами.
В бракованных противогазах.
С окнами, заклеенными тонкой полиэтиленовой пленкой.
Такое вот дополнение к изучению иврита в ульпане.
Введение в предмет под названием "израильская реальность".
Первый опыт жизни в стране, где неразрывно сплетены абсурд и подвиг, боль и веселье, горе и счастье, мужество, доброта и сила.
комментарии