Ирина Татти: "А я только думала - лишь бы хамасовцы не подпустили ко мне этих "мирных жителей". ЭКСКЛЮЗИВ

Мы сидим в просторной гостиничной столовой в центре страны. Сегодня здесь шумно, многие люди в форме и с оружием. У некоторых из них на груди висит желтый значок солидарности с заложниками. Люди деловито накладывают еду, о чем-то беседуют, смеются, разговаривают по телефону. Никто не обращает на невысокую хрупкую женщину, которая тоже несет свою тарелку с супом к нашему столику. Никто не знает, что она Ирина Татти, проведшая в плену у ХАМАС 54 дня.

Ирина Татти вечером 29 ноября 2023 года, в день своего освобождения из плена ХАМАСа.Фото: Рейтерс

- Вы кому-нибудь рассказываете о себе? – спрашиваю я.
- Да кому интересна чужая боль? – отмахивается она.

В то утро седьмого октября 23 года Ирина, как всегда, проснулась рано. Быстро закончив свои утренние дела, она взяла в руки Пятикнижие и принялась читать последнюю главу Везот Абраха, как и положено в праздник Симхат Тора. В синагогу она стала ходить двадцать пять лет назад, когда дочь, Елена, с мужем Виталием и четырехлетним сыном Сашей репатриировалась в Израиль и поселилась в поселке Нир Оз. Сначала Ирина искала в религии спасение от одиночества. Потихоньку начала изучать Тору, читать Теилим, зажигать субботние свечи и соблюдать посты. А потом пришла вера.

"И вот благословение, которое дал Моше, человек Б-га, сынам Израиля перед своей смертью", - читала она в то утро.

Вдруг она оторвала взгляд, посмотрела в окно и увидела, как горит соседний дом. Потом появились вооруженные люди в черной одежде, среди них были совсем молодые ребята, лет по 13–14. Они кричали что-то по-арабски. Ирина удивилась и решила, что это учения, но на всякий случай позвонила дочери. Они жили в одном поселке, но в разных домах, примерно в пятнадцати минутах ходьбы друг от друга.

Накануне сын Елены и Виталия Саша Труфанов также приехал в гости к родителям со своей девушкой Сапир Коэн. Они сняли домик напротив.

- Мама, у нас здесь террористы, - сказала Лена по телефону.

Ирина не могла взять в толк, что происходит. Да, они жили совсем недалеко от Газы. Да, она видела, как арабы ходят рядом с разделительным забором, как запускают горящие шары, как летят беспилотники. Но террористы? Рядом с домом?

- Мама, Саши больше нет…, - сказала Лена бесцветным голосом.

Ирина почувствовала, как силы ее покинули. Все стало безжизненно и безразлично. В дверь раздался громкий стук, за ним последовала автоматная очередь.

- Прощай!.., – тихо сказала Лена. И связь прервалась.

Дырки от пуль на стеклянной двери кибуцной столовой в Нир Озе, фото: Роман Янушевский

Ирина Татти приехала в Израиль из Ростова-на-Дону всего четыре года назад, чтобы быть рядом с дочерью и ее семьей. Елена и Виталий Труфановы, оба выпускники биофака Ростовского университета, были довольны своей жизнь в кибуце, куда попали по программе «Первый дом на Родине». Елена работала на фабрике по производству красок Нирлат (она подверглась атаке седьмого октября и была почти полностью уничтожена), а Виталий работал садовником и агрономом. В кибуце им очень нравилось: прекрасные пейзажи, хороший уровень жизни, доброжелательные соседи.

- Я каждый год приезжала к дочке в гости, - вспоминает Ирина. – Даже я видела, что на границе что-то планируется. Я не понимаю, как наши власти могли не знать? Как они могли этого не видеть? У нас в России на границе стоят пограничники с собаками. А здесь этого ничего не было. Там явно шли приготовления, это было видно невооруженным взглядом. И никто ничего не знал? Никогда не поверю! А если они знали и ничего не делали, то они не имеют права руководить страной.

Фотографии Саши Труфанова и его девушки Сапир Коэн на двери одного из домов в кибуце Нир Оз, фото: Роман Янушевский

Ирина живет в этой гостинице уже почти два года. Домом, конечно, это назвать сложно. Здесь все чужое. Чужая комната, чужая кровать, чужой язык, чужие люди вокруг. Она часто вспоминает прошлую жизнь, которую провела в Ростове. "В России мне было комфортно и безопасно, - говорит она. - Я планировала половину времени проводить там, а половину здесь. Но началась сначала одна война, и аэропорт в Ростове закрыли. А потом случилось Седьмое октября".

В России она работала врачом-фтизиопедиатром в городской больнице. Сначала Ирина планировала стать пульмонологом, как ее мама. Но потом выбрала в качестве специализации лечение туберкулеза у детей. В начале карьеры Ирина была уверена, что скоро болезнь совсем исчезнет, и ей придется поменять профиль. Но, как показала практика, она проработала больше сорока лет, до самой пенсии. За эти годы ей часто приходилось сталкиваться с неблагополучными семьями, и она повидала, наверное, всякое. Но ей и в голову не могло прийти, что случится с ней в Израиле.

- Никто не может понять, что мы пережили, - говорит она и по-хозяйски подкладывает мне на тарелку пирожное. – Вы даже вообразить этого не можете. Но у меня почему-то было ощущение, что нас спасут. Или Нетаниягу, или Путин нас оттуда вытащит. Я в это твердо верила. Не знаю, кто из них, но они лишь исполняли волю Всевышнего. Я знаю, что это Он нас спас. А еще я была уверена, что, когда мы вернемся, этого правительства уже не будет. А оно до сих пор есть.

Боевики ХАМАСа. Фото: Рейтерс

В семь утра седьмого октября раздался стук в дверь, и на пороге съемного домика, где жила Ирина, возникли двое. Тот, что был пониже, сказал, что он из Сирии и никакой агрессии не проявлял. Он рыскал по дому в поисках денег и ценных вещей. В итоге нашел несколько сотен шекелей и, по-видимому, остался находкой доволен. Второй направил на Ирину автомат и велел сидеть тихо.

- Но вот знаете, я не испытывала даже страха. Я смотрела на этот автомат, а в голове мелькала дурацкая мысль: наверное, будет больно... После того, как я узнала, что Саши больше нет, мне все стало безразлично. И еще я была в шоке. Они велели выйти из дома. Я только схватила свои лекарства и телефон. Но телефон у меня тут же отобрали. И я пошла, в чем была.

"Маленький и высокий", так она их называла про себя, посадили Ирину в машину и увезли через границу, в сектор Газа. "Наверное, мое счастье, что я была тогда в шоке, - вспоминает она. - Если бы я начала плакать, кричать, истерить, они бы просто пристрелили меня на месте".

Из окна автомобиля она видела, как встречают террористов жители Газы:

- Женщины хлопали в ладоши, мужчины и дети кричали приветствия, смеялись, радовались. Было очевидно, что в городе идет настоящее ликование, у них победа, радость, эйфория. А я тогда думала: лишь бы только хамасовцы не подпустили ко мне этих "мирных жителей". Они бы меня на части разорвали. Если выбирать между мирными жителями и ХАМАСом, я однозначно выбрала бы ХАМАС.

Ирину привезли в какое-то место, где было много женщин. Они вели себя доброжелательно, предложили воду, одна даже подарила ей шарфик. "Очень красивый, - говорит Ирина. – Жаль, хамасовцы его отобрали.

- А потом ко мне подошел маленький мальчик, лет четырех. И начал что-то лопотать. Я потом поняла, что он говорил, что я неправильно одета. На мне были домашние штаны и майка. Тогда мне принесли платье. Синее, длинное. Я его надела и села на стул. Я была в ступоре и вообще мало что понимала.

В этом месте Ирину продержали до вечера. За это время привезли еще двух женщин из кибуца. Они рыдали и просились домой. А вечером похитители перевезли в пленниц в другой дом, где, по всей видимости, жили богатые люди.

- Там на полу лежал хороший ковер и стоял огромный диван. Вот на этом диване мы и спали втроем. Места было много, это была, наверное, какая-то роскошная вилла. Там было два этажа, а может, и больше. На этой вилле нас продержали несколько дней. Кормили мало: полпиты утром, полпиты вечером. Днем приносили рис, иногда с мясом. Но я есть не хотела, мне было все равно. Окон в комнате не было, никакой информации мы не получали. Иногда, когда наши охранники заходили, чтобы принести нам еду, мы слышали, как вокруг дома ходили местные жители и что-то кричали. Я каждый раз сжималась от страха: что будет, если ХАМАС их пропустит внутрь? Господи, что будет, если ХАМАС уйдет?

О том, что происходит с близкими Ирина не знала. Да и вообще никакой информации не было. Только иногда, рано утром, были слышны звуки взрывов. Это работала израильская артиллерия. Однажды армия разбомбила скважину, и питьевой воды не стало. "С одной стороны, это, конечно, хорошо, - рассуждает Ирина. - А с другой, если им пить нечего, то и нам нечего. Я очень хорошо понимаю заложников. Потому что когда наши бомбят и лишают их продовольствия, то вы думаете, они будут заботиться о заложниках? Сначала они сами нажрутся, а потом, если что-то останется, кинут нашим ребятам. Если что-то останется…".

В первые дни похитители вели себя подчеркнуто вежливо. Интересовались, всего ли достаточно, даже спрашивали, какие нужны медикаменты. Ей принесли кальций и витамин D. И, в целом, террористы не стремились намеренно причинить зла заложникам. "Мы им были нужны, поэтому они нами дорожили".

В туалет женщины выходили в сопровождении охранников, пользоваться душем разрешалось в течение четырех минут. "Я за это время даже раздеться не успевала. Поэтому для меня делали исключение", - вспоминает Ирина.

Через несколько дней им сообщили о новом "переезде". На них надели паранджи и повели по улицам Газы.

- Я же никогда в арабских странах не была, я вообще не понимала, что это такое. А тут какой-то сюрреализм. Мы идем, закутанные в эти паранджи, а вокруг нас ходят люди, женщины, дети. 21 век, а я иду по Газе в парандже, а вокруг меня какие-то ослики ходят, люди что-то продают, жизнь какая-то… Я для себя решила, что буду "на экскурсии".

Их привели в новое помещение, где были остальные заложники из кибуца Нир Оз, всего около пятнадцати человек, среди них трое детей.

Это была больница "Насер". Террористы сразу "успокоили» заложников: не переживайте, здесь вам будет безопасно. Израиль по больницам не стреляет".

Эта больница давно была известна, как прибежище террористов. 25 августа 2025 по ней был нанесен удар, в результате которого погибли 22 человека, в том числе пятеро "журналистов".

Больница "Насер", Хан-Юнис, фото: Анадолу/Рейтерс

Ирина Татти практически не дает интервью. Живет уединенно, не пользуется соцсетями и почти не интересуется новостями: "Там сплошное расстройство", - говорит она.

В ее комнате в гостинице стоит шкаф со священными книгами и религиозными атрибутами. И маленькая книжица, выпущенная движением ХАБАД. На ней фотография Саши и молитва о возвращении пленников. Все время плена Ирина не знала, что случилось с ее близкими. Ни о Лене, ни о Виталии, ни о Саше, ни о его девушке Сапир не было вестей. Оставалось только молиться и верить, что они живы.

"Господи, я не ропщу, но я Тебя прошу…", - молилась она, обращаясь к Богу своими словами, от сердца. Остальные пленники, люди не религиозные, во время молитвы уважительно замолкали и не мешали Ирине вести свой разговор с Богом. По ночам, когда не спалось, она читала стихи и поэмы. Пушкина, Лермонтова, Цветаеву. Ночи – это самое трудное. Бессонница изматывала, неизвестность, страх, одиночество доводили до отчаяния. Что давало силы жить? Наверное, надежда на встречу с родными.

А вообще, по воспоминаниям Ирины, хамасовцы относились к пленникам терпимо. В первые дни приходили люди в военной форме и спрашивали, чего им не хватает. Приносили лекарства, ставили капельницы и делали внутривенные уколы. Одна из пленниц разговаривала с террористами по-английски, и через нее велась коммуникация.

За время плена она так и не смогла сблизиться ни с кем из заложников. "Иврита я не знаю, - говорит она. - А в моем возрасте завязывать новые знакомства почти невозможно". Приходилось справляться на смеси русского с ивритом. А единственным собеседником оказался палестинский врач, который приходил лечить больного ребенка. Он много лет прожил в России, там учился и работал. С Ириной он общался по-русски, они обсуждали медицину.

- Знаете, я даже им благодарна. Я же, когда была в плену, совсем перестала есть. Я целыми днями сидела на стуле, дремала, почти не реагировала на происходящее. Однажды они привезли аппарат для измерения давления и весы. Меня взвесили – а там 38 кг! Я поняла, что если не начну есть, то начнется анорексия, а дальше уже необратимые процессы в организме. Я решила, что буду есть, потому что я должна дожить до нашего освобождения.

По воспоминаниям Ирины, издевательств со стороны охраны не было. С одним охранником они однажды разговорились. "Что я могу сделать, у меня четверо детей? Работы нет, а Хамас за это платит", - говорил он. А с другим у Ирины отношения не сложились.

- Понимаете, это у них воспитание такое. Уважение к старшим прививается с детства. Да и, в принципе, среди них были разные. Не могу сказать, что все были садистами. Они выполняли приказ. Им сказали нас охранять, они нас охраняли. Сказали бы пристрелить, они бы пристрелили без колебаний. А насчет других… Не знаю. Там не все были террористами.

В целом, обстановка среди заложников была терпимая. "Человек – это такое животное, которое ко всему привыкает", - говорит Ирина. Почти никто не плакал, все старались друг друга поддерживать и подбадривать. Вспоминали про свою прошлую жизнь в кибуце, строили планы на будущее, старались не унывать.

- Только однажды я видела страшную сцену, она до сих пор стоит у меня перед глазами. Там была семья, родители и двое детей. И вот как-то пришли охранники и сказали: мужчину мы уводим. Его жена вцепилась в него, начала плакать, умолять, кричать. Она, наверное, чувствовала что-то. Это было невыносимо. В итоге его увели. Он до сих пор в плену. Никто не знает, жив ли он вообще.

Спустя некоторое время поползли слухи о скором обмене. Никто толком не знал, когда это произойдет, да и произойдет ли вообще. Но вскоре заложников действительно стали отпускать. Ирина оказалась последней в очереди.

- Я всегда говорила и сейчас говорю: страшно будет, когда останутся последние. Когда всех вывели, я осталась практически одна. И если бы тогда знала, что останусь там навсегда, я бы проклинала день и час, когда меня не пристрелил в первый же день тот хамасовец с автоматом.

Наконец, 29 ноября 2023 года поздно вечером подъехал автобус, и Ирину вывели из больницы, где она пробыла в плену почти два месяца. Боевики усадили ее в автомобиль. Внутри она рассмотрела силуэт, но в темноте было непонятно, кто это. Когда машина тронулась, Ирина услышала:

- Мама?..

Освобождение Ирины Татти и Елены Труфановой, 29 ноября 2023 года. Фото: Рейтерс

О том, что Елена Труфанова овдовела еще седьмого октября, женщины узнали в израильской больнице. Там же они встретили девушку Саши, Сапир, которая тоже провела в плену около пятидесяти дней.

О судьбе Саши Труфанова по-прежнему не было известно ничего. Только спустя год, в ноябре 24-го, появилась первая информация. Группировка "Исламский джихад" опубликовала ролик с Сашей, где он говорит на камеру текст, написанный террористами. К счастью, он не погиб в день атаки, как думала его мама, но был серьезно ранен в ногу.

Тогда Елена начала кампанию по его освобождению. Она обращалась к общественности, выходила на «"Площадь заложников" в Тель-Авиве, ездила в Москву и разговаривала с главным раввином России Берл Лазаром, даже попала в Кремль на аудиенцию к президенту и просила посодействовать спасению сына.

То, что она вымолила своего единственного сына, то, что она выплакала его, – это настоящее чудо. До сих пор неизвестно, кто сыграл главную роль в его освобождении. Но в марте 25 года Саша, наконец, вышел из плена. Он был последним в очереди на освобождение. "Если бы не отпустят сейчас, то не отпустят уже никогда", - думала Ирина. К счастью, Саша оказался на свободе, вместе с мамой, бабушкой и любимой девушкой.

Фото: Рейтерс

- Плен изменил вас? – спрашиваю я Ирину, заканчивая разговор.

- Думаю, что да. Я живу не ту жизнь, которую хотела бы. У меня нет языка, нет круга общения, нет дома. Но я не ропщу. Если Всевышний меня спас, значит, зачем-то я еще здесь нужна. Знаю только одно: Израиль изменился. Я очень любила тот, старый Израиль, я его до сих пор люблю. Но после седьмого октября от него уже мало что осталось, и уже не могу сказать, что отношусь к нему однозначно.

Ирина живет в гостинице и редко выходит из номера. Елена посвятила жизнь спасению заложников. Она много выступает, участвует во встречах, пытается каким-то образом повлиять на решения правительства. Виталия перезахоронили на кладбище кибуца Нир Оз. Саша восстанавливается после плена. Во время нападения он пережил огнестрельный перелом. В Газе ему помогли спасти ногу, но он все еще ходит на костылях, и ему предстоит долгий процесс реабилитации. Недавно Саша и его любимая девушка Сапир объявили о помолвке.

В Секторе Газа до сих пор удерживают в заложниках 48 человек - живых и мертвых.