Мы ещё даже не вышли в ноль

Вот и наступили холода. Реально, часов в пять утра уже холодно. Мы одеваемся. Я накидываю старую фуфайку, Бублик поводок, и мы выходим в мир. Ещё темно, и я очень люблю эти часы. Мошав спит, и мы идём в поле.

Мне почему-то кажется, что весь мир спит в этот момент. Ну не знаю, почему мне так кажется. Конечно, это не так. Я сажусь за стол, спускаю собаку и молча сижу. Пью кофе, курю и думаю.

Через час выйдут папы с маленькими детьми, потом эти, что следят за здоровьем, и кто бегает, кто ходит. А пока - никого.

Почему-то не хочется ничего писать о заложниках, визите Трампа и будущем. Да вы, в принципе, уже сами всё написали. Читал и здравые мысли, читал полный бред. Нормально.

Я давно понял, что значит выражение - писать в стол, рисовать в стол, фотографировать и петь песни в этот же стол. Самовыражение.

Если это не вызывает интерес у какой-нибудь маломальской аудитории - я бы не стал этого делать. Ну это я. Другим нравится? Да на здоровье.

В Газе под утро очень холодно. В Ливане вообще труба. Аж зубы сводит на посту. Болят кости. Опытные бойцы знают, что нельзя ложиться на землю, нельзя спать, нельзя… Много чего нельзя. Можно одно - дождаться своих, пока сменят, и потом лечь на нагретое место твоего же товарища и поспать в один глаз.

У меня товарищ есть здесь, в мошаве. Он много лет летал воздушным маршалом. Ну это тот, кто от El Al летает вместе с вами в самолёте, чтобы, если вдруг захотят самолёт похитить, он должен вступить в бой. Успеть сообщить, помешать и в идеале предотвратить угон.

Я его спросил - были ли случаи? Он молча показал мне в интернете случай в Вене. Давно. Это он уложил террориста из оружия раненого австрийского полицейского. Летел тогда на отдых вместе с семьёй. Просто он был готов. Он всегда готов. Он и сейчас готов. Ему сейчас хорошо за шестьдесят. А он готов.

Я его начал расспрашивать. Ну как, расскажи, интересно. Что ты думал, что чувствовал, как так сработал профессионально? А он сказал просто: я всегда готов к нападению. Это профессиональная деформация. Я двадцать лет раз в неделю хожу к психологу. Раз в два месяца - к психиатру. Издержки профессии.

Если для вас война вчера закончилась - я вас поздравляю. Значит, она для вас и не начиналась. От того, что мои личные дети сейчас наконец-то через два года спят дома, я точно так же переживаю за тех, кто сейчас там. И буду переживать, и буду помогать, как смогу. Это наше с женой личное дело.

Очень холодно под утро в Газе. Ещё более холодно в Ливане и Сирии. За каждым кустом может сидеть террорист. На каждой крыше может быть снайпер. Это ещё одна потерянная жизнь. Жизнь солдата и его близких.

Разрешено к публикации - вот что это значит. И это будет продолжаться.

Заложники вернулись домой. Они там оказались по нашей вине. Кто-то из нас виноват в случившемся напрямую, а кто-то косвенно.

Так что мы ещё даже не вышли в ноль. Убитых не вернёшь, калеке не пришьёшь ногу, не вылечить постравмы у десятка тысяч бойцов.

Несомненные заслуги ЦАХАЛа в Ливане, Сирии, Иудее и Самарии - в этом контексте ситуации не меняют.

Я жду ответов. Как говорил классик - кто виноват и что делать. Дальше - что делать. Я не генерал, не политик, не журналист и не чей-то клоун, чтобы трындеть с голубого экрана глубокие мысли лидера любой партии, не имея своих.

Я жду ответов.

Блог автора на Facebook