110 лет со дня рождения Аркадия Райкина сегодня.

Впервые вблизи я увидел его в 1976 году, когда юный Константин Аркадьевич вдруг позвал нас, юных студийцев, на чаепитие к себе домой, в Благовещенский переулок. Я испросил разрешения и бродил по коридору, вдоль книжных полок под потолок... Бродил, разглядывая именные автографы Райкину-старшему на фотографиях – от Чаплина, от английской королевы…  

Потом из своего кабинета вышел поздороваться с нами сам Аркадий Исаакович. Это был актерский выход – Райкин был в каком-то роскошном голубом халате, с безукоризненно уложенными волосами, красивый как бог... Он, конечно, знал, что он бог. И знал, что эти юнцы будут вспоминать об этой встрече через десятилетия…

Трудно объяснить сегодня, что он значил для нас - и почему. Комический артист? Ну да, «в греческом зале, в греческом зале…» И что? Сатирик? Да, но вполне советский, в рамках «борьбы с тем, что мешает нам жить». Искренне ценивший знакомство с Брежневым… 

Но что-то было в глазах. Какая-то печаль, перекрывавшая профессию. Заставлявшая предполагать, что там, под комическим артистом, живет огромная душа. 

Ему - верили. Ему писали письма с криками о помощи, как Льву Толстому. Он был абсолютно любим народом. До такой степени, что в недрах Лубянки начали сочинять слухи о каких-то бриллиантах, которые он вывез в Израиль, почему-то в золотом гробу... Но дискредитировать Райкина было невозможно. Его репутацию не брала спецоперация.  

- Вы - наша совесть… – сказал ему как-то восторженный поклонник. Аркадий Исаакович мягко остановил эти обобщения:

- Извините, совесть у каждого своя.

В последний раз я видел его в спектакле «Мир дому твоему», году, наверное, в 1984-м. Это был уже совсем невеселый Райкин. Энергии не было – ею, за отца, заполнял зал Костя. Оставались только огромные глаза на почти неподвижном после инсульта лице. 

Потом были полчаса оваций. Зрители прощались с ним. Все понимали, что это прощание, и он сам, конечно, все понимал прекрасно. 

- Мира вам, – говорил он еле слышным голосом. – Счастья, мира, добра… 

Эти слова были бы ужасной пошлостью, прозвучи они почти из любых уст. Райкин - имел право.  

Потом я ждал Костю на служебном входе, как мы договаривались (он звал меня в завлиты «Сатирикона», в команду). Костя вышел под руку с Аркадием Исааковичем. Младший Райкин представил меня и напомнил старшему про студийный спектакль "Маугли", в котором тот мог меня видеть. 

Корифей вгляделся в мое лицо и через паузу негромко (и как бы удивленно) произнес:

- Я помню.

Только через много лет до меня дошло: ничего он не вспомнил, конечно! Не с чего ему было помнить меня, скакавшего в массовке. Но мастерски исполненная пауза сделала узнавание таким достоверным, что я почувствовал себя старым добрым знакомым Аркадия Исааковича Райкина.

Потом он пожал мне руку. Эту руку, спустя пару часов, я продемонстрировал родителям, предупредив, что мыть ее не буду никогда...

Источник: Facebook