Шесть часов вечера после войны. Почему я возвращаюсь постоянно к этой теме, настаивая на том, что день завтрашний — интегральная часть того, что сегодня мы делаем в Газе? По двум причинам:

1. Война Израиля с ХАМАСом ведётся по иным правилам, чем те, к которым привык мир. У нас разные ценности и представления о победе. Для них выжить и продолжать рулить Сектором — это и есть победа, а цена (военная, гражданская) им не важна. Мы со своей стороны вроде как не стремимся захватить эту территорию, но, помимо возвращения заложников, в словах премьера “до полной победы!” конкретики мало.

2. А конкретика, если проанализировать этот премьерский термин, состоит в том, что, помимо возвращения заложников, ликвидации лидеров и боевиков ХАМАСа (или суда над ними), понятие “победа в Газе” будет проверяться временем. Так, чтобы лет через пять дети на юге не оттачивали на уровне рефлекса знания о том, где находится ближайшее бомбоубежище. Логично, согласитесь, ведь предположить, что если просто расфигачить Газу и застрелить Ихье Синуара, но потом оставить все как есть, то очень скоро все пойдет по второму кругу.

Блог автора в Telegram