Представьте: вы хотите услышать голос близких, которых давно не видели, а десятиминутный разговор стоит примерно как ваша недельная зарплата.
Почти сорок лет назад, в самом начале большой алии, уезжая из Союза, люди прощались навсегда. Связь с оставшимися на доисторической родине была почти невозможна. Интернета не существовало. Перед отъездом, ещё во время учебы в институте, мы писали программы на первых чудо-компьютерах ЕС ЭВМ. Они занимали целые комнаты и оживали от перфокарт — прямоугольников из твердой бумаги с крошечными дырочками. Мобильных телефонов не было.
А международная связь — даже если в съемной израильской квартире находился телефон — стоила очень дорого.
Иногда выручали "явочные" квартиры знакомых ватиков-старожилов, куда в определенное время звонили родственники. Но это случалось редко — зачем превращать свою квартиру в проходной двор?
Мы пользовались уличными телефонами. На каждом углу стояли аппараты с блестящими металлическими приемниками, куда надо было бросать асимоны — маленькие круглые жетоны. В Союзе — две копейки: кинул монетку и говори сколько хочешь. Если ласково постучать по телефону кулаком, иногда высыпались дополнительные монетки. А здесь — асимоны: плотные кружки с дырочкой и продольной выемкой, а сверху — изображен скачущий олень. Почему олень? Кто знает… То ли намек на скорость связи, то ли намек на оленей, которые платят втридорога за звонки. А как не платить? Другой компании тогда не было.
Время действия жетона зависело от расстояния. Из Иерусалима в Иерусалим — можно поговорить подольше. В Тель-Авив или Хайфу — разговор короче. За границу — успеваешь только выдохнуть: "Але, это я! У меня все хор…" — и связь обрывалась. Можно было кинуть несколько жетонов сразу или подкидывать их по ходу разговора, но все равно долго не протянешь.
Находились умельцы, которые продевали в отверстие тонкую нитку и выдергивали жетон обратно. Но способ был ненадежный. Один асимон стоил 50 агорот, а на рынке его продавали за 40. Так и жили: без электронной почты, без мобильных телефонов — только асимоны да личные встречи.
И вдруг — чудо.
Вагиф, вернувшись с рынка, принес новость: один из автоматов у рынка Махане Йегуда, на улице Яффо, сломался. И теперь по нему можно звонить сколько угодно и куда угодно. Совершенно бесплатно — бросив лишь один асимон. Автомат стоял рядом с оранжевой будкой, где продавали лотерейные билеты.
— Вот она, удача привалила! — философски заметил Димка.
— Кому повезет, у того и петух снесет, — процитировал любимого героя Игореха.
— Короче, идете смотреть телефон или нет? — рассердился Вагиф.
Мы пошли. Все оказалось точно так, как Вагиф рассказывал. Он у нас вообще редко ошибался.
О чудо-телефоне знали немногие. Димка вспоминал, как однажды перед ним к аппарату подошла женщина средних лет. Оглянулась, бросила жетон, набрала номер. Сначала стояла тихо, будто не верила удаче. Потом начала говорить. Говорила быстро, словно боялась, что разговор прервется. Вдруг рассмеялась и заплакала — впервые за многие месяцы услышала родных и узнала, что сын скоро прилетит к ней в Израиль. Ждавшие своей очереди позвонить улыбались и переглядывались.
Такое братство Бесконечного Асимона.
Мы жили рядом с рынком и часто приходили звонить по ночам. Улицы пусты, мало кто знал о чудо-автомате. Да и машин у людей не было. Профессора, инженеры, бизнесмены — в те годы мыли лестницы, убирали квартиры, учили иврит. Димка и Игореха трудились на кухне религиозного ресторана. Игореха, закончив аспирантуру, гордо назывался "доктором". Это грело ему сердце, когда мыл горы посуды после свадеб. Вагиф, из обеспеченной семьи, выбрал самостоятельную жизнь — и таскал кирпичи на стройке.
Жизнь была как в том анекдоте: встретились на Дизенгоф-Центр две маленькие потрепанные дворняжки. Одна говорит:
— Знаете, коллега, а до отъезда я был сенбернаром.
Так и жили.
Ночью к телефону обычно подходили только мы втроем и иногда несколько человек из соседних домов. Однажды около полуночи появился подвыпивший парень — босиком, в драных джинсах. Икал без остановки.
— Мужики, а эррроттические беседы это, ик, у вас тут? — спросил он.
Димка, не моргнув, выдал глубоким голосом:
— Конечно, мой сладкий. Иди сюда. Сейчас побеседуем.
И призывно поднял брови, глядя на парня.
Тот в ужасе попятился, развернулся и побежал прочь, шлепая по лужам босыми ногами и забыв о телефоне.
— Бэги, бэги, чорт не русский, — с нарочитым акцентом добавил Вагиф. — Повадились, понимаешь, всякие телефон нам портить.
За один дырявый асимон можно было наговориться вдоволь.
Увы, тайна недолго продержалась. Слухи разлетелись по городу, и вскоре появился усталый техник из телефонной компании.
Он починил аппарат.
Чудо кончилось.
Друзья молча переглянулись.
— Эх, — вздохнул Игореха, — и кому это мешало… Капиталисты проклятые.
— Скажи спасибо, что у нас это было, — заметил Димка.
Так мы остались без дешевой международной связи еще лет на шесть-семь. Потом появилась интернет-телефония и соединила через тысячи километров сердца и голоса.
Тот телефон стоял на улице Яффо, между автобусной остановкой и оранжевой будкой для продажи лотерейных билетов. Остановку давно снесли, — теперь там ходит трамвай. Телефон-автомат тоже убрали много лет назад. Асимоны вышли из употребления и затерялись на пыльных полках лавок старьевщиков. Кому нужен асимон, если даже у пятилетних детей сегодня есть мобильные телефоны?
А оранжевая будка осталась.
Удача приходит к каждому. Надо только не пропустить этот момент.
Чудо-телефон всегда где-то рядом.
Блог автора в Facebook
комментарии