Когда я впервые услышал из уст одного православного (филолога) о всемирном еврейском заговоре, то помимо чувства гадливости испытал и неожиданный испуг: а что, если и в моей голове, незаметно для меня самого, происходит что-то подобное?!
Как-то в юности, когда я впервые услышал из уст одного православного (филолога) о всемирном еврейском заговоре, то помимо чувства гадливости испытал также и неожиданный испуг: а что, если и в моей голове, незаметно для меня самого, происходит что-то подобное?! А что, если и в моем уме имеется какое-то слепое пятно некритичности, в котором какие-то мои собственные фантазии порождают совершенно не связанную с реальностью картину?
Как известно, участок сетчатки, из которого выходит зрительный нерв, лишен светочувствительных рецепторов, и света не воспринимает. Участок этот именуется "слепым пятном".
Имеется ли аналогичное пятно так же и у умного зрения? Имеется ли в интеллекте какая-то зона некритичности, позволяющая ему формировать "концепции" вопреки очевидности?
В самом деле, все нормативные люди - оптимисты, все на первых порах выдают желаемое за действительное. Разумеется, если факты перестают укладываться в усвоенную прежде теорию, она корректируется или даже полностью замещается. В результате ум замечает не то, что предварительно ожидает увидеть, а что-то более приближенное к действительности. Но может быть какой-то иррациональный сегмент все же сохраняется?
Обнаруживаются ли в поведении нормативных людей признаки мировоззренческой невменяемости? Той крайней характерной невменяемости, которой отмечены дуалистические социалистические идеологии: интернационал-социализм и национал-социализм? При этом уместно отметить, что оба эти враждующих между собой учения усматривают источник зла в сионизме, в евреях и в конечном счете – в самом Боге Израиля.
From the river to the sea, Palestine will be free - одновременно и гуманистический (прогрессистский), и нацистский (judenfrei) лозунг.
Умеренные гуманисты, правда, говорят о двух государствах для двух народов. Но этот проект также выглядит не совсем рациональным.
Казалось бы очевидно, что на восьмидесятикилометрой полосе, простирающейся между Средиземным морей и рекой Иордан, нет места для двух – сионистского и нацистского - государств. И тем не менее, вера в слагаемость этого пазла на протяжении тридцати лет являлась государственной религией Израиля.
После 7 октября культ этот заметно поколебался.
"Я поддерживал соглашения Осло… - вспоминает бывший депутат Кнессета от партии "Авода" Эли Гольдшмидт, - Я помню, как к нам приходили люди, в основном выходцы с Востока, из Марокко, из Ирака, и говорили нам: ребята, вы наивны. Мы выросли среди них, мы знаем, кто они. Они говорили о своих арабских соседях такие вещи, которые были непросты для восприятия…
Оказалось, с ними нельзя жить в мире. 7 октября мы получили доказательство этого. В моем лагере много людей, которые не хотят этого признавать. Я понимаю, что очень сложно признать, что мы были неправы десятилетия назад. Но если я не сделаю этого, то буду продолжать жить в глупой иллюзии".
Тем не менее, немало израильтян продолжают цепляться за "глупую иллюзию", продолжают придерживаться своей абсурдной веры в сионистско-нацистскую химеру. А это уже напоминает веру и в "светлое будущее", и во "всемирный еврейский заговор".
Итак, мы видим, что не только дуалистические идеологии лишают людей способности критически мыслить. С любой, даже заведомо прагматической "концепцией" может приключиться такая беда.
И все же не это я имел в виду, когда предположил возможность существования "слепого пятна" ума.
Помимо отрезвления (или напротив – охмеления) в вопросе еврейско-арабских отношений, кошмар 7 октября сопровождался также и другим примечательным явлением: массовым обращением к Богу.
Уже два века просвещенный мир живет согласно кантовской "Религии в пределах только разума", согласно вере, что "все, что человек сверх доброго образа жизни предполагает возможным сделать, чтобы стать угодным Богу, есть лишь иллюзия религии и лжеслужение Богу".
Однако нынешнее обращение к Богу отмечено в Израиле не только этими разумными пределами, но также и вполне безрассудными.
Действительно, спрос на цицит в армии побил все рекорды, а в течение двух этих лет (даже по Решет-Бет) постоянно слышались истории о том, как бойцы и освобожденные заложники, никогда до той поры не придерживавшиеся традиции, неожиданно к ней потянулись. Многие начинали молиться, соблюдать правила кашрута, накладывать тфилин и "называть субботу отрадою".
Близость к Творцу стала связываться многими не только с разумом и моралью, но и с иррациональными "ритуалами", превратившимися в драгоценные знаки Божественной любви.
Так, некогда совершенно равнодушный к традиции Эли Шараби, в тоннелях стал произносить "Шма Исраэль", и каждую пятницу освящать Субботу, "когда не было, ни вина, ни даже крошек".
Удивительна история Сапир Коэн, по наитию начавшей читать 27-ой псалом ровно за месяц до пленения, и ее жениха Саши Труфанова, осознавшего в плену, что он пребывает в руках Творца.
Это же свидетельство прозвучало из уст Бара Куперштейна, Рома Бреславского и Элия Коэна: оказавшись в руках ХАМАСа, они в первую очередь ощутили себя находящимися в руках Творца. А Элия Коэн рассказал также, что все эти долгие два года не переставал Его благодарить.
Казалось бы, следовало ожидать обратного, казалось бы, даже воспитанные в вере люди в таких условиях должны были бы ее терять. Бывает и так, но чаще случается противоположное: чем ближе смерть, тем ближе и Бог.
В пепле Освенцима была обнаружена фляга с записками одного из членов зондеркоманды - Залмана Градовского: "Перед моими глазами возникает эта сцена: один стоит на страже, пока верующие возносят молитву своему Богу. Как они боялись! Не раз им приходилось срывать тфилин, прерывать молитву на полуслове и хвататься за работу. Им казалось, что они слышат крик этого чудовища — обершарфюрера, начальника над крематориями, — внешне он негодовал, что они "устроили здесь Bibelсommando, но внутренне был доволен, что даже посреди преисподней, у печи, в которой сгорают тела сотен тысяч евреев, находятся и те, что сидят, прислонясь к кирпичам, раскаленным огнем, поглотившим их собственных родителей, жен и детей, — и молятся. Ведь если они тем самым признают, что все происходит по воле Божьей, то надо позволить им свободно исповедовать свою религию".
Это очень трудное признание, и очень парадоксальное исповедание, но в нем корень Синайского откровения, как сказано: "Я – Господь, и нет иного. Я создаю свет и творю тьму, делаю мир и совершаю зло, Я, Господь, делаю все это" (Ишайя 45:6-7).
Однажды террорист из Газы позвонил матери заложника Джули Куперштейн и сказал, что если она хочет увидеть сына живым, то должна участвовать в антивоенных демонстрациях.
"Мой сын — не в твоих руках. Он в руках только Творца мира. И ты тоже в Его руках!" - ответила Джули, и услышала от террориста: Амен.
Нормативные люди гибки, они готовы корректировать свое мировоззрение, готовы критически редуцировать традиционно воспринятые ценности, но оказывается, имеется предел, когда они вместо того, чтобы согласиться с объективной безысходностью, вместо того, чтобы отшатнуться от абсурдного библейского "двоемыслия", начинают в него "слепо" верить!
Как такое возможно? По-видимому, они переживают эту свою умную слепоту, как корень реальности, как тот лишенный рецепторов зрительный нерв, который в то же время обеспечивает саму возможность зрения!
С другой стороны, по-видимому, любая слепая вера, любая "авода зара" проистекает из веры в Него, представляя собой перверсию этой веры, неизбежно враждебную своему Истоку, равно как и избранному Им народу.
комментарии