ТЕЛЕВИДЕНИЕ
Фото: Архив
Блоги

Кто такие левые, почему анархисты и что за судебная диктатура. Наш глоссарий

В последние недели нас часто спрашивают, почему мы применяем в новостных заметках такие обидные слова, как "левые", "анархисты" и даже "судебная диктатура".

Чтоб три раза не вставать, отвечу сразу по всем терминам.

Мать порядка

Сначала по анархистам. Во-первых, большинство жалоб звучит так: "Почему вы называете демонстрантов анархистами?" Например, именно так сформулировал претензии Александр Старосельский, написавший: "В этих статьях демонстранты против судебной реформы называются левыми анархистами, ввергающими страну в хаос".

Жаль, что Александр не поделился ссылками на "эти статьи", посему и предметно ответить не получится.

Парирую в общем и целом: у нас на сайте демонстранты не называются анархистами, и не знаю уж, зачем людям надо это утверждать вопреки очевидности.

Анархистами мы иногда называем совершенно конкретных людей, подпадающих под оба нижеследующих критерия:

а) они систематически нарушают действующее законодательство;

б) таким путем они терроризируют население, создавая транспортный хаос, подрывая экономику, запугивая народных избранников, их родственников, владельцев независимой прессы, чтобы добиться своих политических целей.

Есть демонстранты, к ним никаких претензий. Есть анархисты. Если человек идет по улице, он пешеход. Если по дороге он бьет витрины, он еще и хулиган. Одно другому не противоречит.

Если человек выходит на демонстрацию, он демонстрант. Если он при этом выскакивает на проезжую часть улицы Игаль Алон и перекрывает дорогу автобусу номер 7, в котором я после работы еду к больной маме в "Ихилов", делая это для того, чтобы я, просидев сорок минут без движения в бессильной ярости, осознал, какое нехорошее у нас правительство, то он анархист.

Оттого, что фрондер Ами Эшед, откровенно манкирующий своими обязанностями начальник тель-авивской полиции, попустительствует ему в этом, но мгновенно арестует меня, как только я попытаюсь освободить дорогу силой или просто дам анархисту по морде, этот простой факт не меняется — это не "демонстрант", это анархист, терроризирующий население под покровительством полиции.

Если он грабит близлежащую стройку и возводит из стройматериалов баррикады на транспортном узле, если он загораживает выход из дома депутату Кнессета, чтобы тот не смог попасть на голосование, вламывается в общественные организации, если он в толпе таких же анархистов несколько часов осаждает парикмахерскую, в которой стрижется жена премьер-министра, пугая бедную женщину, — он анархист.

Если ты взял топорик и отправился грабить старуху-процентщицу во имя идеи, то, батенька, уж сделай милость, не взыщи, когда тебя в уголовной хронике пропишут убивцем, а не борцом за идеалы. Надеюсь, это доступно.

Загадочное исчезновение левых

Теперь по поводу левых демонстраций. Мы их называем левыми, потому что они левые. А правые демонстрации мы называем правыми. Я в курсе, что идеологически окрашенные СМИ, как сейчас говорят на форумах, работают по собственным методичкам. Мы по ним не работаем, как и любые объективные израильские издания.

Не далее как вчера коллега из бухгалтерии попеняла мне за "левых", объяснив, как теперь следует писать: "Противники реформы вместо левых. Нет у нас уже левых..."

Это ж классика агитационного жанра. Всю жизнь были левые, а теперь, значит, они вдруг разом куда-то пропали, нет у нас уже левых. А вместо них появились "противники реформы". У нас не война, у нас спецоперация.

При этом фокус (следите за руками): левых нет, а правые остались. Левоориентированые СМИ совершенно не рефлексируют, тупо придерживаясь заданного лексикона. Две недели назад была большая правая демонстрация в Тель-Авиве. Вот, пожалуйста:



"Правые демонстрации и протесты противников реформы — карта перекрытых улиц". То есть, по мнению телеканала "Кешет", за реформу — это "правые демонстрации". Но по другую сторону, боже упаси, не левые демонстрации, а "протесты против реформы".

Когда левые радикалы перекрывают Аялон, жгут там костры и нападают на полицию, тиражируют в "Твиттере" призывы к свержению "фашистского правительства", это "демонстранты" и "противники реформы", неотделимые от "общего протеста".

Зато в преддверии столичной демонстрации за реформу появляются аршинные заголовки о том, что "правоэкстремистские организации отправляются в Иерусалим":



(Кстати, в этой заметке, вопреки заголовку, вообще нет упоминаний ни об одной организации и ни одного примера "правого экстремизма", статья — полное пропагандистское вранье, состряпанное левыми журналистами специально ради заголовка.)

Вот еще забавный примерчик на сайте "Валла". "Противники реформы опасаются нападений правых экстремистов". То есть когда люди перекрывают дорогу в час пик мамам, которым надо забирать детей из сада, больным, которые едут на прием к врачу, пассажирам, спешащим в аэропорт, это "противники реформы". А взбешенные граждане, нападений которых они опасаются, — это "правые", да еще "экстремисты".

Мы работаем взвешенно — не именуем правых демонстрантов "сторонниками реформы", а левых вместо этого — "левыми экстремистами" или наоборот. Мы просто пишем — левая демонстрация и правая демонстрация, вместо того чтобы делать вид, что все левые куда-то внезапно исчезли, а правые остались.



Мы реже пишем, что это демонстрации "за реформу" и "против реформы", поскольку это было бы неверно — смысл демонстраций далеко не исчерпывается этим узким определением. Если кто-то ходит на эти демонстрации конкретно против реформы, не замечая рядом палестинских флагов, лозунгов "долой оккупацию", "Биби изменник" и т. п., это не отменяет того факта, что они участвуют в левых антиправительственных демонстрациях.



Да еще проникнутых перманентной персональной ненавистью к премьер-министру и его семье.



Теперь про "левых анархистов". Если правые начнут систематически перекрывать дороги, нападать на полицейские участки, срывать важные мероприятия, отказываться служить в армии из-за неугодного правительства, осаждать дома депутатов, мы будем называть их правыми анархистами. Пока что созданием хаоса в стране в политических целях занимаются левые, поэтому мы их называем левыми анархистами.

А осталась ли демократия?

И третье — относительно термина "судебная диктатура", которым мы иногда пользуемся. Возможно, правильней было бы называть это "юридической диктатурой", но это уже тонкости.

"А БАГАЦ (по сути своей конституционный суд) определяется как судебная диктатура", — упрекает нас тот же Александр Старосельский.

Это, разумеется, неверно, причем сразу дважды. Во-первых, сам по себе БАГАЦ у нас не определяется как судебная диктатура. Во-вторых, нет никакой такой "сути", по которой БАГАЦ служил бы конституционным судом. Его никто на это не уполномочивал, он сам в "ползучем порядке" стал отменять законодательные акты начиная с 1995 года.

У БАГАЦа ровно столько же полномочий на исполнение функций "конституционного суда", сколько их, скажем, у нашей редакции.

Сейчас в Израиле создалось уникальное и недопустимое с точки зрения демократии положение, при котором государственный аппарат вообще не связан в своих действиях ни законодательством, ни правительственными распоряжениями. Суд два года назад присвоил себе право отменять уже и основные законы. А произвольное указание одного юридического чиновника силовым структурам пересиливает распоряжение министра и даже целого правительства.

Левым эта ситуация по душе, так как она лишает власти неугодное им правительство и не дает ему реализовать волю избирателей. Но это уже не демократия.

Именно такую ситуацию (а не БАГАЦ, как утверждает Александр Старосельский) мы иногда называем судебной/юридической диктатурой. И далеко не только мы.

К вопросу о субъективности такого термина в новостях — редакция имеет право на собственные газетные определения. Например, левоориентированные СМИ вовсю оперируют в "объективных" новостных заметках терминами "правовая революция" ("маапеха мишпатит") и даже "афиха миштарит" ("переворот против государственного строя"), хотя речь идет о пакете законов, в обычном порядке рассматриваемых законно избранным парламентом в демократической стране.

Эти термины нарочиты, субъективны и носят негативный оттенок — у населения целенаправленно вырабатывают впечатление, что Кнессет — это какое-то подполье, собирающееся свергать революционным путем некую подлинную власть.

Хочу поинтересоваться у Александра — писал ли он в редакции "Едиот ахронот", на сайт "Валла", на 12-й и 13-й телеканалы вопросы о том, почему они вешают постоянный негативный ярлык на законодательный процесс, создавая у читателей искаженную картину реальности? Интересовался ли он, зачем издание "Калькалист" называет эти реформы "государственным переворотом" — "афиха миштарит"?

Разные журналисты и редакции по-разному относятся к этой вопиющей ситуации и применяют собственную терминологию, которая кажется им соответствующей ситуации. Это неотъемлемое свойство свободной прессы, работающей не по методичкам и не по спущенной сверху терминологии.

Поэтому я оставляю за собой и за нашими журналистами право называть эту ситуацию судебной диктатурой в рамках той же редакционной свободы, по которой другие СМИ позволяют себе именовать реформы по демократизации власти "юридической революцией", "государственным переворотом" и другими субъективными терминами.

P. S. И еще один небольшой комментарий к заметке Александра Старосельского. "Учитывая большую аудиторию канала, не владеющую ивритом или английским, становится понятным влияние такого рода статей на мнение этой аудитории, не уравновешенное другими (не русскоязычными) СМИ", — пишет он.

Напомню, что миллион русскоязычных репатриантов приехал в Израиль в первой половине 90-х и вполне успел выучить иврит. Да и у тех, кто подтягивался следом, в нулевых и даже десятых, было достаточно времени на изучение языка. Я, например, лет через пять-шесть пребывания в стране свободно воспринимал газетные и телевизионные тексты.

Посему "большая аудитория канала" иврит в основном понимает и читает сайт/смотрит телеканал отнюдь не из-за отсутствия выбора. Да и те, кто приезжает сейчас, по моим наблюдениям, в целом владеют английским и тоже вряд ли станут "идеологическими заложниками" статей Станислава Окуневича и Эллы Горецкой.

Если этого недостаточно, в Израиле имеется несколько крупных русскоязычных новостных ресурсов, одни правее, другие левее, есть и нарочито аполитичные. Хотя мнение о нашей популярности и влиятельности очень лестно, мы отнюдь не претендуем на ведущую идеологическую роль и тиражи газеты "Правда". Читатели и зрители, не владеющие ни ивритом, ни английским, вполне могут составлять для себя картину происходящего по разным изданиям.

Посему, господа читатели, не попрекайте газетчиков "неправильными заголовками", а читайте нас, читайте их, составляйте собственное мнение о происходящем — пока еще можно. Но работа по запугиванию независимых СМИ уже ведется вовсю, так что, возможно, скоро во всех изданиях будет только тот лексикон, который угоден "демонстрантам против реформы".

Комментарии

комментарии

популярное за неделю

последние новости

x