"Ничейная земля"

Уже многие из участников нашей экскурсии по холмам Иудеи и Самарии рассказали о своих впечатлениях. Я тоже попробую.

Итак, мы садимся в боевой бронированный автобус, на стеклах которого остались вмятины и царапины от предыдущих поездок, и выезжаем из Иерусалима по дороге номер 60, ведущей от Хеврона до Шхема. Ее еще называют «дорогой праотцов». Сквозь поцоканные окна перед нами открывается суровый каменистый пейзаж с низкими кустарниками, похожими издалека на гигантские моховые шары, и редкими деревьями, упрямо пробивающимися сквозь жесткую сухую почву.

Мы въезжаем в зону С. На ивритском сленге есть такое выражение: C – сабаба, B – беседер, A – ай-ай-ай. В переводе на юридический это означает, что по итогам соглашения в Осло, зона C (около 60% спорных территорий) находится под контролем Израиля, зона A - под контролем Палестинской автономии, а по поводу зоны B еще не решили.

Борьба за эту землю идет уже больше трех тысяч лет, примерно с 11 века до нашей эры. Здесь же случилась и первая в истории еврейского народа Гражданская война, после которой появились два государства: Иудея и Израиль. Местные жители рассказывают, что иногда находят в этих местах обломки домашней утвари, датируемые эпохой Первого храма. Не знаю, возможно ли это, но здесь буквально каждый камень – это ожившая история из ТАНАХа. Не удивительно, что спустя две тысячи лет изгнания евреи вернулись на эту землю, чтобы заново ее завоевать.

В последние два года на территории Иудеи и Самарии стали активно создаваться еврейские «фермы». Мы заезжаем на одну из них. В четырех километрах отсюда находятся арабские поселки. Вдали, в дымке, видна граница с Иорданией – самая протяженная и незащищенная.

Ферма выглядит так: маленький передвижной караван ставится на холме (отсюда хорошо просматривается местность на много километров вокруг), рядом стоит генератор для производства электроэнергии, по земле тянется водопроводная труба, на крыше – израильский флаг. Рядом с домиком – загон для скота, где живут куры, гуси, коровы и огромные собаки, охраняющие их. Ежегодно хозяева фермы получают от государства разрешение на нахождение здесь.

Каждая ферма владеет примерно тридцатью тысячами дунамов (3000 гектаров) земли, на которой пасет скот и выращивает виноград буквально на камнях (для получения разрешения от государства поселенцы должны доказать, что эта земля "не пригодна для возделывания"). Но дело не столько в сельском хозяйстве. Это способ контролировать территорию и показать населению окрестных арабских деревень: мы здесь, мы никуда отсюда не уйдем, и вам придется с этим смириться.

Сейчас на ферме живут четверо взрослых и несколько детей. Каждую ночь один из жителей (включая женщин) патрулирует территорию с оружием в руках.

По сути, это не ферма, а настоящий форпост. События седьмого октября наглядно показали, что заборы и присутствие армии не в состоянии предотвратить нападения. Поэтому поселенцы решили, что единственный действенный способ предупредить атаки – это физически находиться на местности.

Эти люди вооружены, мотивированы, хорошо подготовлены и очень опасны (это я сейчас без шуток). В это трудно поверить, но несколько человек буквально своими телами обороняют границу страны от миллионов враждебно настроенных мусульман. По их словам, с момента появления ферм количество терактов сократилось в разы. А если, не дай Бог, происходит нападение, они оказываются на месте происшествия задолго до военных и спасательных служб. Они глаза и уши израильской армии.

Первое поселение в Сионе появилось в 1882 году. Оно так и называлось Ришон Ле-Цион. Сейчас здесь проживают более двухсот пятидесяти тысяч человек, в том числе и наша семья. И Петах-Тиква, и наш любимый Тель-Авив тоже начинались, как поселения. И весь современный Израиль когда-то назывался «ишувом», то есть одним большим поселением. Только тогда, сто лет назад, поселенцев называли «халуцим» (первопроходцами), ими восхищались, про них писали песни, слагали легенды и сочиняли романы.

Сегодня их демонизируют, на борьбу с ними тратятся огромные деньги, а само слово «поселенец» в некоторых кругах звучит, как ругательство.

Вместе с появлением поселенческого движения возникли отряды «борцов за мир», которые сознательно и организованно ищут способы обвинить поселенцев в насилии. Иногда это удается. Каждая удавшаяся провокация – заявка на грант. «Мирный активизм» — это бизнес, ничего личного.

Это не значит, что среди поселенцев нет хулиганов и экстремистов, склонных к насилию. Они есть, и лидеры поселенческого движения их осуждают. С экстремистами нужно бороться, но делать это, как мне кажется, нужно изнутри.

Сегодня эта земля не имеет юридического статуса, и ситуация неопределенности длится уже не первое десятилетие. Когда государство самоустраняется, люди берут закон в свои руки и устанавливают свои правила на местности. Эта территория будет принадлежать тому, кто сможет ее завоевать и защитить. Законы меняются, а эта земля вечная.

Наша экскурсия подходит к концу. Слышен крик муэдзина, созывающего мусульман на молитву. Тьма стремительно накрывает ничейную землю. И только редкие огоньки свидетельствуют о том, что здесь живут люди. Которые верят в то, что они делают, готовы бороться за свой дом и никуда не собираются уходить.

Блог автора в Facebook