Великий и ужасный, умный и доверчивый, прагматичный и сентиментальный, - все это о Михаиле Сергеевиче Горбачеве, давшем нам впервые вольно дышать, говорить и петь. О первом и последнем президенте СССР.

Как-то утром мы, привыкшие встречать рассвет на кухнях, проснулись и увидели, что "кухней" стала вся страна, вышла на площади и от радости превратила свои города в сплошные "Гайд-парки".

Одни вспоминают о Горбачеве с брезгливым пренебрежением, другие - с равнодушием, прибавляя к нему местоимение "этот", вот уж такой-сякой! Третьи - с ненавистью.

Его попрекают Вильнюсом, Ригой и Баку, не говоря уже о Карабахе, Фергане и прочих несчастьях.

Я бы тоже мог.

В Вильнюсе спецназовцы избили кинооператора Сашу Демченко - недавно он ушел от нас навсегда.

В Риге на моих глазах погибли два оператора из группы Юриса Подниекса.

В Фергане едва не убили меня самого.

Но это не Горбачев. Это машина, которая душила и его, а потом лишила власти.

Лишила власти, но не лишила чести.

Мы с ним много раз встречались. И в 96-м, по ходу президентской компании, и раньше, и позже.

На фоне шизофрении дикого капитализма я воспринимал его, как близкого по духу человека. Он тоже улыбался и махал рукой, у него какая-то феноменальная память на лица и имена людей.

Он благоволил к журналистам его призыва. К тем, для кого потом публицистика закончилась, поскольку профессионалы стали никому не нужны. Не только пишущие, а никакие вообще.

Как-то я встретил Горбачева на приеме в одной газете, с шефом которой он и по сей день дружит тепло.

Михаил Сергеевич стоял со стаканом, я подошел к нему, он сказал:

- Тоскливо здесь. Как-то не по-русски.

- А как бывает по-русски? - спросил я. - Выпили и закусили?

- Нет, не так. Выпили - и спели!

- Так давайте споем?

Невдалеке народ прилип к фуршетному столу, нагребая в тарелки что ни попади и не обращая на нас внимания.

- А что? - с неожиданной готовностью сказал Горбачев. - Почему бы и нет?

- Может, вашу любимую?

Я знал, что из любимых у него - "Летят перелетные птицы".

Экс-президент откашлялся.

- Начинай, - сказал он, - а я подхвачу.

- Я не все слова твердо знаю, только первый куплет.

Горбачев посмотрел на меня иронично.

-То есть, до каких слов я могу на тебя рассчитывать?

- Ну, там, где начинается про Африку.

- Сам ты Африка, - сказал Горбачев. – Не бойся, поехали!

И мы грянули в два голоса Матфея Блантера на слова Моше Исаковского

Мы запели:

"Немало я стран перевидел,

Шагая с винтовкой в руке,

Но не было горше печали,

Чем жить от тебя вдалеке".

Пел он чисто, замечательно, приятным высоким баритоном.

Я не думал, что пою с Нобелевским лауреатом, тем, кто изменил мой мир и мир вообще, кто навсегда останется в мировой истории.

В этот момент мы просто пели про то, во что одинаково верили.

Спасибо, что Вы были и есть! С юбилеем, Михаил Сергеевич, и низкий Вам поклон!

Источник: Facebook