Как русский олим, 33 года назад продиравшийся к шестиконечным звездам через тернии чужеязычной среды, и одновременно как литературный человек, осмысливающий эти самые тернии, хочу дать несколько советов новичкам.
Под филолухами я подразумеваю людей, которые не просто владеют русским языком в силу рождения, но еще и могут подвести под это владение кое-какую теоретическую базу, хотя бы на школьном уровне. То есть понимают основы морфологии и синтаксиса, знают падежов и способны отличить наречие от причастия, а иногда даже причастие от прилагательного.
Это не обзывание, а, так сказать, констатация статуса. Я и сам такой, в тартуских академиях не обучался. Да и ведь никто не обижается на серии книг "Чего-то там для чайников". А филолух — это намного более почетно, чем лингвистический чайник.
Например, он в курсе, что "я люблю свою жену" — это винительный падеж. И ставит вопрос не просто — как сказать на иврите "я люблю свою жену", а как поставить эту самую жену в винительный падеж, да еще учитывая присутствие в иврите определенного артикля, да еще памятуя о притяжательных суффиксах. Такому человеку гораздо эффективнее объяснить именно грамматическую ситуацию, а не просто перевести ему фразу.
Я начну эту ивритскую рубрику с самых примитивных советов. Помаленьку они будут усложняться, а пока — элементарные "олимовские" заусенцы и загогулины, которые сопровождают репатриантов на протяжении первой пары лет в Израиле.
Для начала немного философии. "Вживание" в иврит непременно (если только человек не сознательный пурист, практикующий строгое "разделение") сопровождается отключением русскоязычного образа мысли. Люди постепенно начинают говорить на "русите", а не на русском языке. И я имею в виду не вкрапления гебраизмов, кои суть очевидная пошлость. Нет, все слова во фразе могут быть русскими. Но сама фраза — уже не естественная разговорная, а скомпонованная так, как сказал бы иностранец, поскольку строится она по ставшим уже более привычными ивритским шаблонам.
Впрочем, "русит" придет позже, а в первое время наши люди пытаются разговаривать, наоборот, на "хибру", то есть изъясняться на иврите по русским лекалам. Прежде всего это касается всяких "предлоговых" связок, частиц и междометий, принятых в русском языке, но практически отсутствующих в скупом на вербальные эмоции иврите.
Например, в разговорниках условный прохожий иностранец обычно спрашивает: "Который час?" В реальности, конечно же, на русском языке так никто разговаривает. Как скажет на улице обычный человек? Примерно так: "Извините пожалуйста, а сколько сейчас времени?" Или "Не подскажете, который сейчас час?"
Если до ивритского аналога "не подскажете" свежему олиму — как пешком до Луны, то предлог "а" кажется ему органичным и универсальным "вопросительным" звуком. В начале девяностых по улицам Израиля бродило множество людей, будоражащих прохожих вопросами "а ма ашаа" и "а эйфо по мисрад клита".
Я скажу больше: мой четырехлетний сын, совершеннейший абориген, настолько проникся обязательным вопросительным "а" на русском, что, спрашивая на иврите, можно ли ему то-то и то-то, начинал фразу вопросом "а мутар…" вместо "мутар ли". Пришлось спецом отучать.
Совершенствуя познания в иврите и начиная чувствовать неуместность русского "а", люди пытаются подыскать ивритский аналог, поскольку просто не представляют себе вопросительного предложения без него. Они смотрят в словарь и видят, что противительный союз "а" в иврите обозначается как "ве".
Тогда они пытаются начинать вопросы с "ве". "Ве эйфо по мисрад клита?" Это, ясное дело, тоже бред, поскольку это "а" в русских вопросительных предложениях совершенно не имеет того противительного значения, которым нагружено "ве" в иврите.
Так, вопрос "ве эйфо мисрад клита?" будет скорее иметь значение "а где же министерство абсорбции", то есть отсылать собеседника к предыдущим неудачным попыткам вопрошающего найти это самое министерство, а не просто стремление выяснить, где таковое находится.
Все эти такие родные мелкие связочки совершенно неистребимы в "русском русском", и без них человек вообще не мыслит разговора, пытаясь вставлять их и в ивритские фразы. "Чем занимаешься? "Ну, там, вчера сходил в кино" — "ну шам этмоль алахти ле-кольноа". Для израильтянина такая фраза, разумеется, звучит дико. Для нового репатрианта — вполне естественный способ и на иврите выразиться, и соблюсти родные разговорные каноны.
В иврите тоже есть междометие "ну", но оно отнюдь не служит "задумчиво-неопределенной прелюдией" к большинству фраз, как у многих русскоязычных людей, и имеет скорее "возмущенно-понукательный" оттенок — типа "ну ма ата осе", "ну что ты делаешь", "ну бо квар", "ну подойди уже".
Будет не хватать частиц типа "же", "либо", "нибудь" и т. д. Например, узнав слово "опять" — "шув", человек будет стремиться вставить в разговор родное выражение "опять же", и ему будет очень не хватать этого "же". На иврите это решается предлогом "ве" — "ве-шув" — в начале предложения и просто словом "шув" в середине, но новый репатриант этого не знает. А когда узнает, это сочетание ("и снова") покажется ему не равным по семантической нагрузке родному "опять же", подчеркивающему те смысловые оттенки, которые отсутствуют в безэмоциональном "и снова". Меж тем там эти оттенки как раз присутствуют, но чтобы это понять, надо будет намного сильнее погрузиться в язык.
Ему не хватает частицы "же", чтобы подчеркнуть тревогу, ожидание, недоумение: "ну где же ты", "ну зачем же". На иврите все это выражается другими разговорными средствами — "аз эйфо ата", "аваль лама" и т. п. Но наш герой, опять же ("шув"), этого пока не знает. Ему просто будет не хватать частицы "же", он будет говорить "ну эйфо…" и запинаться — ведь не говорить же на иврите, в самом деле, "ну эйфо же ата". И в конечном итоге он скажет просто "ну эйфо ата", оставшись неудовлетворенным фразой, поскольку не выразил надлежащую эмоцию, и его собеседник не до конца прочувствовал подразумевавшийся упрек.
Еще одна типичная психолингвистическая ошибка нового репатрианта – воспринимать "г" и "h" как одну "разнопроизносимую" букву. Кстати, фрикативят не только украинцы (а украинские евреи обычно как раз не фрикативят), но и жители центральных областей России (хотя евреев среди них маловато).
Поэтому многие "правильные" русскоязычные олимы принципиально (психологическая такая черта) норовят избегать фрикативного "г", хотя на иврите это совершенно отдельный звук и отдельная буква hей, никак не связанная с "гимелом".
Опять же, в начале 90-х по улицам бродили широкие массы репатриантов из Москвы и Ленинграда в светлых шортах из брючной ткани а-ля Андрей Миронов и надетых на носки сандалиях, вопрошающая окружающих "ма га-шаа" и "а эйфо банк "Гапоалим". Потом, разумеется, это проходит.
По рассказам моего друга Бори В. (который сам родом из Киева), у них в ульпане в Хайфе, наоборот, был мужик, который говорил "ани хошеу шо" и "hам ани роце". Я таких кадров в своем реховотском ульпане не видел, но вполне верю.
Отсюда вывод: "гимел" и "hей" — это, в отличие от славянской произвольщины, строго разные буквы, и каждая должна быть на своем месте. Тем, кто не умеет "фрикативить", придется учиться, а тем, кто не выговаривает твердое "г", тоже пора приобретать новые фонетические навыки.
Еще одно естественное для ивритоговорящих людей свойство, не присущее русскоязычным репатриантам, — "оканье" в тех позициях, где прописано "о", то бишь соответствующий "вав". Это тоже вопрос частично психологический: "оканье" на безударных слогах считается в правильном русском языке не комильфо. Многие не могут пересилить этот принцип и начать четко выговаривать безударное "о".
"Ма ата раце" — человек, конечно, поймет эту фразу по общему рисунку, но это будет примерно как если на русском сказать "чего ти хочищь".
А в других случаях, если пренебречь безударной гласной "о", вас просто не поймут или поймут превратно. Например, если на вопрос "чем занимаешься" ответить "ани каре" вместо "ани коре", то собеседник, скорее всего, просто не поймет, что вы заняты чтением, и решит, что человек от незнания иврита сморозил что-то на русском. Если сказать "ани каре сефер", то, конечно, догадаются, но, опять же, не мгновенно.
Все это — азбучные истины для тех, кто освоился в языковой среде и более-менее калякает на иврите, но отнюдь не для тех, кто только начинает повседневное общение. Если знать и учитывать их заранее, они сэкономят много разговорных коллизий.
Итак: не надо пытаться употреблять русскоязычные связки, частицы и междометия, сколь бы интегральными и универсальными они ни казались в разговорной фразе. И не надо пытаться искать прямые аналоги этих "смысловых усилителей".
Пока не усвоили ивритских лекал — откажитесь от инстинктивного русского разговорного кроя, стройте фразы без присказок и оттенков, ничего страшного, не до жиру. Строгие вопросы, строгие повествовательные предложения. Не калькировать на иврит "простите, а как пройти к банку "Дисконт", а просто спросить "слиха, эйфо банк "Дисконт".
Четко проговаривать безударную "о", это удается не сразу, но постепенно правильно звучащие образы слов укореняются в голове. Главное потом — не переборщить и не начать "окать" на русском.
Столь же четко понимать, что "г" и "h" — это разные звуки, обозначаемые разными буквами, и они не взаимозаменяемы.
В следующий раз, господа филолухи, мы поговорим об ивритских предлогах и об их соответствии русским аналогам.
комментарии