Неподалеку от Иерусалима, среди гор и холмов, уютно расположился живописный поселок Моца-Илит. В этих старых каменных домах, заросших плющом, местные старожилы поселились еще до создания государства. Здесь к каждому дому прилегает внушительных размеров сад, возле калиток высажены кусты роз и стоят клумбы с петуньями. Весной здесь цветет розовым цветом миндаль, а сейчас, в разгар лета, поспели плоды на сливовых деревьях.

В этом маленьком раю живет писательница, журналистка, публицистка и радиоведущая Рут Баки-Колодны. Недавно она выпустила книгу "Красные корни", посвященную евреям из Восточной Европы, которые оказали существенное идеологическое влияние на нашу страну. Я с интересом прочитала ее. А еще мне было интересно узнать, что думает она, родившаяся еще в палестинском ишуве и прожившая всю жизнь на этой земле, о том, что происходит сегодня и почему евреи начали воевать друг с другом. Вот такой разговор у нас сложился.

- Мы – уникальное поколение, которое родилось между Катастрофой и Возрождением, - рассказывает мне Рут.

Мы сидим на балконе в ее доме. Нашему взору открывается великолепный вид на окрестные поселки, а дальше, сквозь деревья, можно разглядеть даже столицу. Эти места отвоеваны в Войне за независимость. Поселок Бейт-Меир когда-то был арабской деревней Бет-Махсир, а Шореш раньше назывался по-арабски Сарис.

Здесь Рут живет уже больше пятидесяти лет. В саду она выращивает цветы, в пластиковых кадках – кусты помидоров, а в горшке у входа в дом вдруг пробился колючий стебель дыни, на котором уже проклюнулись желтые цветочки. "Не выдирать же его, - говорит она мне. - Я же выросла на природе, поэтому для меня каждое растение имеет ценность".

Родители Рут приехали в Палестину из Волыни в конце тридцатых. Когда ей было всего два года, папа скоропостижно скончался от воспаления коры головного мозга. В те времена антибиотики еще не изобрели. Мама осталась одна с двумя крохотными девочками (младшей сестре Рахели тогда едва исполнилось два месяца). А еще через три месяца вся семья матери, оставшаяся на Волыни, была уничтожена.

- Мама потом рассказывала, что она посылала родителям письма, а они приходили обратно с пометкой "адрес не обнаружен". Тогда еще никто не знал, что на самом деле происходит с евреями Европы.

Мама Рут закончила университет в Каннах по специальности инженер-химик. Но, оставшись молодой вдовой, чтобы прокормить детей, решила работать учительницей в школе. Она стала одним из первых педагогов в Палестине, ее лицензия числится под номером 22. Молодой женщине было трудно одной управляться с детьми, и она переехала в киббуц Хульда, где было легче жить. Рут вспоминает детские годы в киббуце как лучшее время в своей жизни.

- Это было замечательно, - рассказывает она. – Мы до сих пор поддерживаем отношения с нашими киббуцными друзьями, хотя прошло больше семидесяти лет. В нашем киббуце, например, жил нынешний мэр Тель-Авива Рон Хульдаи, его отец взял фамилию по названию киббуца. У нас было очень хорошее детство. Мы жили в настоящей коммуне, у нас все было общее. И отношения между людьми были совсем другими. Я помню, как году в сорок шестом в нашем киббуце начали появляться дети, выжившие в Катастрофе. И каждая семья "усыновляла" этих сирот. Это было время взаимовыручки и доверия. Киббуц – это единственная утопия, которая сумела продержаться много десятилетий, и длилась она до прихода "Ликуда" к власти.

Рут с сестрой жили в детском здании, отдельно от мамы. Целые дни они вместе с другими детьми проводили на природе, гуляли босиком, охотились на змей и скорпионов, стаскивали гнезда с деревьев, играли в детские игры и ни о чем не думали. На территории киббуца построили специально для детей "живой уголок", где жили курицы, гуси, козы и бараны.

- Посмотрите на мои руки, - говорит она мне. – Они привыкли к работе на земле. Утром, до вашего прихода, я уже успела поработать в саду. Я не могу жить без земли, без растений, без запахов цветов. Это тот воздух, которым я живу, та сила, которая меня питает.



Одним из самых важных впечатлений детства было провозглашение государства Израиль 14-го мая 1948 года. Детей разбудили, и весь киббуц, да и весь ишув, ставший теперь полноценным государством, вышел праздновать это великое событие. Люди танцевали, пели, обнимали друг друга. "Представьте себе, - говорит Рут, - ведь веками евреи мечтали о своем государстве, и вот наступил момент, когда их мечты сбылись. Это было грандиозное событие!" Ликование длилось целую ночь, а на следующий день началась первая в истории государства война.

- В то время арабы заблокировали все пути в Иерусалим. Их задачей было полностью перерезать пути снабжения, взять город в блокаду и уморить жителей голодом. Киббуц Хульда стал важнейшим стратегическим местом, потому что находился на единственном свободном участке дороги, соединявшей Тель-Авив с Иерусалимом. Из нашего киббуца выходили колонны грузовиков с продовольствием, которые потом обстреливали арабы. И солдаты жили в нашем киббуце, и спали прямо в палатках рядом с нашей детской комнатой. Я помню, как они играли с нами, показывали нам оружие, даже делились конфетами. У нас ведь сладостей почти не было. А потом они начали исчезать. Мы смутно догадывались, почему они исчезали, но взрослых боялись спрашивать. Только спустя годы, уже будучи взрослой, я поняла, что эти люди были настоящими героями, и в какое героическое время нам довелось расти.

Когда стало ясно, что по обычному шоссе до Иерусалима добраться невозможно, начали искать обходные пути. В итоге военные обнаружили другой путь в Иерусалим. Он был скалистым и труднодоступным, но там хотя бы не стреляли.  Это путь получил название "Бирма". Город был спасен. Сегодня по этой дороге проходят экскурсии, а останки машин, уничтоженных в первые дни возникновения государства, до сих стоят по обе стороны современного шоссе.

Рут вспоминает, как в киббуце их учили не только коммунистическим идеалам, но и атеизму. Категорически запрещалось использовать в разговорной речи любой язык кроме иврита. Если кто-то заговаривал на идиш, над ним смеялись и издевались. А если бы кому-то пришло в голову отрастить бороду или надеть кипу, пусть даже на праздник или на шабат, его бы тут же подвергли остракизму.

Однажды она нашла у мамы в ящичке стола единственную фотографию своего деда – маминого отца, который выглядел примерно так же, как и все евреи в начале двадцатого века. Рут в гневе разорвала это постыдное наследие прошлого. Мама чудом успела собрать разбросанные клочки фотографии, чтобы потом склеить их вновь.

- Да, мы были фанатичными коммунистами, - рассказывает Рут. – В столовой у нас висел портрет Сталина, мы пели "Сталин – наш отец, Россия – наша мать".



Спустя несколько лет семья переехала в Хайфу, потому что мама была убеждена, что ее дети должны получить высшее образование. А в киббуце даже оценок не ставили, не говоря уже об аттестате зрелости. Это считалось "буржуазным пережитком".

- Я хорошо училась и однажды, классе в десятом, нам предложили написать короткий рассказ и отправить его на конкурс. В это время в Израиль начали приезжать репатрианты из стран Северной Африки. Многие из них были необразованными, они не знали элементарных вещей. И было не очень понятно, как их принимать. Поэтому я написала рассказ, который назвала "Мост". Идея была в том, что мы, дети, должны стать связующим звеном, мостом, который поможет этим людям обустроиться в Израиле. Этот рассказ получил первый приз на конкурсе, двадцать пять лир. Огромные деньги по тем временам. Я, конечно, в первую очередь накупила маме подарков.

Когда учеба в университете подходила к концу, Рут случайно услышала о том, что управление радиовещания открывает курсы по набору новых кадров. Она подала заявку, прошла конкурс и попала на радио, где и проработала более сорока лет. Она делала серии репортажей про репатриантов из разных стран, про матерей-героинь, про женщин в искусстве. Она интервьюировала сотни людей и составляла их портреты. "Человеческая судьба – это самое интересное, что только может быть". И здесь я с ней совершенно согласна. За свои передачи она получила множество государственных призов и долгое время возглавляла курс подготовки радио- и телеведущих.

- Это было ужасно скучно, - делится со мной Рут. – Мне было невыносимо заниматься административной и бюрократической работой. Мне нужно творить, мне нужно видеть новых людей. Поэтому я продолжала писать.

Рут рассказывает, что ей особенно интересны биографии людей, которые боролись за сионистские идеалы. Истории о них в ее пересказе много лет публикуются в газете "Гаарец". Среди этих людей, и в этом нет ничего удивительного, многие были выходцами из Восточной Европы и почти все – убежденными коммунистами.

- Они реализовали здесь все лучшее, что не смогли сделать в России. Равноправие, демократия, жизнь в коммуне и равенство полов – все то, чем мы так гордимся в Израиле и так боимся потерять, было привезено сюда ими, еврейскими коммунистами.

Всю свою взрослую жизнь Рут Баки-Колодны посвятила изучению истории сионизма и его основоположников-коммунистов. Она пыталась воссоздать их образ жизни и способ мышления – чтобы лучше понять себя и найти свои корни. Поэтому ее новая книга так и называется – "Красные корни". И посвящена она самым интересным, ярким, противоречивым личностям, от Мани Шохат до Исаака Бабеля.



- Я написала эту книгу, чтобы рассказать о мире, которого больше не существует. О тех ценностях, которые привезли эти люди из России и на которых мы выросли. И эти ценности до сих пор живы. Посмотрите на протесты. Ведь они происходят не случайно. На демонстрации выходят разные люди: старые, молодые, образованные и не очень, религиозные и светские. Все они борются за демократические ценности.

Рут проводит много времени в своем кабинете, почти полностью занятом книгами, журналами, вырезками из газет, фотоальбомами. Она с гордостью рассказывает, как ездила в Минск и Москву, посещала Украину и Польшу. Там, в Восточной Европе, считает она, нужно искать израильские "красные корни".

- Примерно до семидесятых годов прошлого века большая часть литературы, переведенной на иврит, была русской, - объясняет Рут. – Поэтому мы росли на этих именах: Толстой, Достоевский, Чехов, Гоголь. Я очень внимательно читала эти книги. Но, кроме того, я изучала и исторические и архивные материалы, фотоальбомы, письма, карты и огромное количество документов. Поэтому в моих книгах очень много фактов и мало вымысла. Только ближе к сорока годам я начала интересоваться историей сионизма. До этого я была типичной коренной израильтянкой, я считала, что "галут" — это что-то постыдное, от чего нужно отказаться. И только став взрослой, я начала понимать, что корни, — это, возможно, самое важное, что есть в человеке. Это то, что формирует его.

Исследуя "русские корни", Рут обнаружила, какое огромное влияние выходцы из Российской Империи оказали на израильское государство и общество, как они создали его таким, каким оно существует уже три четверти века. Но, и это, возможно, самое важное – она увидела, что не только "отцы-основатели", не только известные идеологи сионизма, но и обычные люди строили эту страну своими руками, своим умом, своей верой, своими идеалами. Без каждого из них этой страны бы не было, уверена она.

– Никогда еще мы не были так слабы и разрозненны, как сейчас. Мы воевали с внешним врагом, а теперь у нас идет война внутри страны. Никогда еще страна не находилась на краю гибели, как это происходит сейчас. И это очень страшно и опасно. Я не помню, чтобы когда-нибудь за семьдесят лет существования государства, было ощущение, что мы не выстоим. Мы были сплоченным народом, помогали друг другу и разделяли единые ценности. Но сейчас все не так. Если вы помните, Второй храм был разрушен в результате гражданской войны. Может быть, мы сейчас опять стоим на пороге такой войны. Не знаю, мне очень трудно об этом говорить… Но мы будем отстаивать бороться за наши убеждения во что бы то ни стало. Мы не позволим уничтожить нашу страну.

У Рут четверо детей. Они выросли на ценностях, которые передали им родители. И они очень боятся, что действия нынешнего правительства уничтожат государство, которое было построено с таким трудом и оплачено еврейскими жизнями.

- Пережили фараона, переживем и это, - заключает Рут. – По крайней мере, я на это очень надеюсь. Эта страна – чудо. Я верю, что ее бы не было без русских корней. Они построили ее такой, какая она сегодня. И мы не должны, мы не имеем права ее потерять. Мы должны бороться за наши идеалы.