Виктория Энгель – исполнительный директор общественной организации "Лицом к лицу: содействие диалогу религий и культур". Она рассказала мне о том, как ее прабабушка, бабушка и мама чудом спаслись во время нацистской оккупации: "Мой прадед Хаим Гриншпун. Моя прабабушка Хана Гриншпун. Моя бабушка Рахель в девичестве Гриншпун, потом Бирман, далее Ваксман. Моя мама Надежда в девичестве Бирман, потом Тетельбина. Кстати, имя ей дали в надежде на скорую победу, иначе она была бы с каким-то еврейским именем, – начинает наш разговор Виктория. – Бабушкина семья проживала в Унгенах. До 1918 г. Унгены входили в состав Российской империи, в январе 1918-го Бессарабия была оккупирована Румынией. Но 28 июня 1940 г., за год до начала войны, на территорию Бессарабии были введены войска Красной армии. После чего была образована Молдавская ССР, в состав которой вошли и Унгены".
Бабушка Виктории происходила из обеспеченной семьи, у них был свой магазин, а у родителей ее мужа имелся небольшой заводик. Конечно, в 1940 г. всё это было национализировано. Это оказалось большим ударом для всей семьи, но постепенно жизнь начала налаживаться. Так прошел год. И вот рано утром 22 июня 1941 г. в Унгенах прозвучали выстрелы. Но в то время жителей приграничного городка подобным было не удивить, так как в тех краях постоянно проводились военные учения. Однако в этот раз всё было по-другому, и утром семья, как и весь город, проснулась буквально на фронтовой территории. Дедушку Виктории, Иону Бирмана, сразу мобилизовали. Считается, что он пропал без вести. Виктория объясняет, что до сих пор ни в каких поисковых системах ее дедушка не числится: "Унгены стали частью СССР лишь в 1940-м. Думаю, дедушку, как и многих мобилизованных с „новых“ советских территорий, бросили в самое фронтовое пекло. А когда погибали воевавшие в 1941-м, их, вероятнее всего, некому было идентифицировать. Поэтому, думаю, никаких концов уже не найти".
На момент начала войны бабушка Виктории была на девятом месяце беременности. На семейном совете было принято решение бежать. Поскольку бабушка была в положении, им выделили подводу. Конечно, все вещи, которые с любовью готовили к рождению ребенка, пришлось оставить, как и многие другие дорогие сердцу вещи. Выбора не было: семья была большая, а места на подводе было не много. Уже вечером 22 июня семья покинула Унгены. Туда вскоре вошли румынские войска, а Красная армия освободила Молдавию только летом 1944 г. К счастью, семья Гриншпун-Бирман вовремя успела покинуть эти края.
Виктория рассказывает: "По дороге моя бабушка родила мою маму. Это случилось 9 июля 1941 г. В роддоме, по закону, роженицу должны были держать не меньше суток после появления ребенка. Но поскольку немцы и румыны были на подходе, бабушка вынуждена была покинуть роддом уже через два часа после родов. А справку о рождении мамы ей дали задним числом (от 8 июля). Всё то время, что бабушка провела в роддоме, ее родные ждали на улице неподалеку. Но бабушка не знала, где они конкретно, и очень боялась их не найти и остаться одной на улице с ребенком. К сожалению, в войну это было не редкостью. Она попросила акушерок оставить с ними ребенка буквально на 10–15 минут, чтобы найти своих и потом вернуться за дочкой. Но ей отказали: „Нет, ты сейчас бросишь ребенка и исчезнешь!“ А поскольку у бабушки была ярко выраженная еврейская внешность, то мне кажется, что в роддоме просто побоялись оставить еврейского ребенка. И бабушка через два часа после родов отправилась искать своих с ребенком на руках, ведь мобильных телефонов, как сегодня, тогда не было. Слава Б-гу, родных она увидела сразу – семья расположилась табором под стенами того самого роддома".
И дальше семья Гриншпун-Бирман своим ходом отправилась на восток. Еды катастрофически не хватало, все ценности, которые у них с собой были, выменивались на продукты. Если все остальные еще как-то могли терпеть голод, то кормящая мать не могла: у нее пропало бы молоко, а больше кормить ребенка было нечем. Один раз, когда еды не было совсем, прабабушка украла булку, чтобы накормить бабушку. С водой тоже были проблемы, пеленки часто приходилось стирать в лужах. А при бомбежках все ложились на землю, прикрывая своими телами малышку.
Так к январю 1942 г. семья добралась до Орджоникидзевского (ныне Ставропольского) края, позже – в августе 1942-го – тоже захваченного немцами. Точнее, до села Арзгир, где мама Виктории Энгель была официально зарегистрирована как новорожденная. Пришло ощущение, что наконец-то появилась возможность хотя бы немного расслабиться. Конечно, было трудно, голодно, шла война, но была хотя бы крыша над головой.
Однако вскоре стало понятно, что германские войска приближаются и оккупация юга России не за горами. Семья Гриншпун-Бирман снова решила бежать, чтобы спастись. "Я отследила этот вопрос по справке из Центра розыска Красного Креста. За две недели до прихода немцев семья покинула Арзгир и опять самостоятельно отправилась в путь на восток", – говорит Виктория.
Долгое время она думала, что ее бабушка и мама бежали из Унген, но потом централизованно эвакуировались из Арзгира. Бабушка не очень любила вспоминать это время, а мама была слишком мала, чтобы что-то запомнить. И уже после смерти своей бабушки Виктория узнала, что никакой централизованной эвакуации из Арзгира не было и ее близкие проделали этот путь самостоятельно. Это была одна из нескольких еврейских семей, которым удалось спастись. Большая часть евреев, в основном эвакуированных, остались в Арзгире и уже через пару недель были уничтожены...
8 сентября 2016 г. в селе Арзгир Ставропольского края, где осенью 1942 г. было казнено 675 евреев и 20 русских и молдаван, был открыт мемориал в рамках проекта Российского еврейского конгресса и Центра "Холокост" "Вернуть достоинство". Выступая на той памятной церемонии, Илья Альтман, сопредседатель НПЦ "Холокост", профессор РГГУ, отметил важность этого проекта как эстафеты памяти поколений, поблагодарил власти Арзгира, местных краеведов, ветеранов войны, школьников за бережное сохранение памяти о жертвах Холокоста. На той церемонии выступили внук Праведников народов мира и сын спасенного ими еврейского мальчика, а также глава Арзгирского района Алексей Палагута. Школьники Арзгира слушали свидетельство единственного ныне живущего очевидца Ивана Павловича Чипко, которому в 1942 г. было восемь лет, и он хорошо запомнил, как зверствовали полицаи, как сгоняли евреев на место казни, как еще долго шевелилась земля на месте трагедии. Прозвучала поминальная молитва, и в воздух взлетели белые шары. В открытии мемориала приняли участие члены Ставропольской еврейской организации "Геула", еврейских и христианских организаций Кисловодска, Пятигорска, Владикавказа, Ставрополя.
Но вернемся к нашим героям. Покинув Орджоникидзевский край, семья двинулась в сторону каспийского побережья. Когда они садились на корабль, чтобы переплыть Каспий, им не хватило места на палубе, так как с маленьким ребенком трудно было пробиться через толпу желающих, дабы плыть в более комфортных условиях. И семья оказалась в трюме, но, как потом выяснилось, именно это спасло жизнь маме Виктории. Корабль попал в жуткий шторм, и ни одному ребенку, находившемуся на палубе судна, не удалось уцелеть, всех смыло в море. Остались в живых только те дети, которые находились в трюме. По словам моей собеседницы, ее родственники всё-таки добрались до Средней Азии и оставались в Ташкенте до конца войны.
После войны бабушка Виктории, так и не дождавшись любимого мужа с войны, приняла предложение руки и сердца другого мужчины, еврея, который давно ее знал и любил. Узнав, что после войны Рахель осталась одна с маленьким ребенком, он разыскал ее и женился на ней. Всю оставшуюся жизнь он заботился о любимой жене и ее дочери, которую принял, как родную. Спустя несколько лет у пары родилась еще одна дочь. Так как во время войны Унгены были сильно разрушены, молодая семья обосновалась в Черновцах, где и выросла мама Виктории.
Папа Виктории, Михаил Энгель, во время Великой Отечественной войны также находился в эвакуации в Ташкенте вместе с младшим братом отца, мамой и бабушкой. Мальчику в эвакуации тоже пришлось испытать голод и холод. В их семье работала только одна мама, которая была врачом. И вся семья питалась почти только одним ее пайком. Остальные же считались "иждивенцами".
"Организация Claims Conference подтвердила моей маме право на выплаты через год после ее первичного к ним обращения. Поскольку все этапы эвакуации семья преодолевала самостоятельно, маме долго пришлось доказывать то, что она пережила в самом начале своей жизни. А папа был эвакуирован централизованно, все списки эвакуированных сохранились в Центре розыска Красного Креста, поэтому ему сразу подтвердили статус жертвы нацизма", – рассказывает Виктория.
Чудо и то, что, когда Виктории было 13 лет, то есть спустя почти 40 лет после описываемых событий, ее мама нашла в Молдавии родственников своего погибшего отца.
История семьи, летопись спасения близких, сохранение исторической памяти в наши дни имеют для моей собеседницы огромное значение. Виктория гордится своей бабушкой и считает ее настоящей героиней. Ведь если бы не ее решительность, выносливость, сила духа, неисчерпаемая сила воли, желание жить и защитить своего ребенка во что бы то ни стало, на свет не появились бы ни сама Виктория, ни ее дочь. Подобные повествования, как и многие другие истории чудесного спасения евреев в период Великой Отечественной войны, Холокоста, блокады Ленинграда, войдут в мою новую книгу "Дети войны. Избранные истории из первых уст – II", которая сейчас готовится к выходу.
Источник: ЕВРЕЙСКАЯ ПАНОРАМА
комментарии