"Мы живы, и это уже победа, но я не могу объяснить детям, зачем возвращаться в Нир Оз"

Еще пару лет назад про маленький кибуц Нир Оз на границе с Сектором Газа мало кто слышал. Но из-за кровавой атаки палестинских боевиков 7 октября 2023 года имя поселка прославилось на весь мир...

Трагические цифры

В 2023 году в Нир Озе проживал 421 человек. Этот поселок был среди наиболее пострадавших в атаке "черной субботы". Более четверти его жителей были убиты боевиками, либо взяты в заложники.

Если точнее - 117 человек (примерно 28%): 41 погибший и 76 заложников. 11 из числа погибших - таиландские сельскохозяйственные работники, еще пять из них были взяты боевиками в заложники, но позже отпущены.

Большинство похищенных жителей кибуца были освобождены по сделкам в 2023 и 2025 годах.

Среди известных семей заложников из Нир Оза - Бибас, Труфановы, Кедем-Симан Тов. Самый молодой заложник - девятимесячный Кфир Бибас - из Нир Оза. 1 февраля 2025 года боевики освободили его отца Ярдена в обмен на осужденных террористов.

Многие израильтяне до последнего надеялись, что жена Ярдена Шири и двое их общих детишек - Кфир и Ариэль - живы, и террористы их освободят. Мама с "рыжиками" стала символом агрессии и садизма ХАМАСа.

Позже ХАМАС по сделке передал Израилю тела Шири и "рыжиков". Террористы утверждали, что якобы те погибли под израильскими бомбами, но судмедэкспертиза показала, что их жестоко убили вскоре после похищения.

Таким образом, упрек, обращенный к премьер-министру Нетаниягу: "Ты мог спасти их!!!" - в данном случае не по адресу. Не мог.

Также среди погибших в кибуце - 80-летняя Кармела Гат и ее 12-летняя внучка Ноя (у которой был диагностирован аутизм), Джуди Вайнштейн-Мозес и Гади Мозес, Ронен Энгель и другие.

По состоянию на июнь 2025 года, боевики в Газе все еще удерживают девятерых жителей кибуца Нир Оз. Четверо считаются живыми: Эйтан Хорн, Давид Куньо, Ариэль Куньо и Матан Цангаукер. Еще пятеро признаны погибшими: Тамир Адар, Элиягу Маргалит, Ронен Энгель, Арье Залманович, Амирам Купер.

События 7 октября оказались настолько травматичными для жителей поселка, что сегодня, два года спустя, многие из них до сих пор не вернулись. Большая часть общины Нир Оза проживает на окраине Кирьят-Гата, в Кармей-Гате.

В результате, многие дома сохранились в поселке практически в том же виде, что были 7 октября 2023 года.

Почтовые ящики жителей кибуца Нир Оз. Черные метки - погибшие, красные - похищенные, синие - похищенные и вернувшиеся домой:

Жительница Нир-Оза Ольга Мецгер - из числе тех, кто пережил атаку ХАМАС. И одна из немногих, кто периодически возвращается в свой кибуцный дом. Иногда она выступает в качестве гида, рассказывая посетителям, многие из которых иностранные граждане, о трагедии, перевернувшей жизнь тихого местечка.

Боевики увели в Газу родителей ее мужа, Тамар и Йорама Мецгер. Тамар вернулась через несколько месяцев — в ноябре 2023 года, по первой сделке. Тогда Йорам был еще жив, но в итоге он не выдержал жестоких условий плена и умер. Его тело вывезли из Газы в августе 2024 года и похоронили в Израиле. Ниже приводится рассказ Ольги.

Черный день кибуца Нир Оз

Примерно в 7:15 утра в кибуце был первый вызов — его получила группа бойцов самообороны поселка. Это местная группа добровольцев с оружием. Если начинается нападение, они должны держаться до приезда армии, минут двадцать. Но в тот день это не сработало.

Армия приехала поздно — только через шесть часов, потому что бой шел повсюду (в приграничных районах). В кибуце было около 120 боевиков ХАМАСа и примерно 300 обычных жителей Газы, которые зашли вместе с ними. Кто-то участвовал в атаках, кто-то просто грабил дома.

Мы начали получать сообщения в кибуцной группе: "Террористы в кибуце", "Они одеты как солдаты", "Некоторые даже в красных ботинках, как у наших солдат".

Потом — крики:

"Они зашли к нам в дом!"
"Подожгли дом!"
"Помогите, мы задыхаемся!"
"Они убили моего отца!"

Одно сообщение за другим… Мы всё читали, всё понимали, но не могли помочь.

Две мои соседки спрятались под кровать. Я даже не хочу думать, что с ними произошло. Было очень страшно.

Ольга Мецгер: наш дом был один из восьми, где людям удалось спастись

Конкретно для нас все началось около половины десятого утра. Сначала было слышно только арабскую речь — повсюду, со всех сторон. Наш кибуц окружили.

Около четырехсот человек (из Сектора) зашли в поселок. Некоторые были вооружены, другие — просто жители Газы, которые пришли вместе с ними.

Мы с детьми спрятались дома. Террористы зашли почти во все дома — кроме восьми, куда либо не смогли проникнуть, либо людям удалось забаррикадироваться. Наш дом был среди тех восьми.

Нет, они пытались войти в защищенную комнату, где мы сидели. Мы закрыли дверь, держали ручку, слышали, как снаружи тянут — раза три, наверное. Потом они оставили и пошли дальше.

Они перевернули весь дом — телевизор, мебель. Большой телевизор не смогли унести, сбросили на пол. Украли все, что могли — деньги, украшения, даже детские вещи.

Примерно в час дня стало чуть тише. В половине второго один из ребят написал, что он на улице — с группой полицейских. Я тогда сказала детям: "Вылезайте из-под кровати. Если уже пришла полиция — значит, к нам никто больше не полезет".

В 16:30 армия вошла в наш дом. Наша дверь в бомбоубежище была вся завалена — мебелью, мы забаррикадировались чем могли. Прямо перед дверью мы увидели тела наших соседей. Мы боялись выйти — не знали, вдруг все заминировано, вдруг там взрывчатка.

"Мама, я не хочу умирать. Но если они зайдут, пусть убьют сразу"

Когда у нас по дому начали бродить боевики, мы детям сказали не двигаться, не шуметь. Мы понимали, что людей ранили прямо сквозь двери — они стреляли, если видели, что заперто.

Я положила детей под кровать, чтобы их не было видно. Мы стояли перед дверью и просто держали ручку, и молились, чтобы не зашли. Нам, наверное, просто повезло.

Дети были рядом со мной.
Я старалась не показывать, что боюсь, но они все чувствовали.
Старшей — десять, младшему — пять.
Они понимали, что происходит.

Я шептала им:
"Тихо. Не двигайтесь. Все будет хорошо".
Хотя сама в это не верила.

Моя дочка в какой-то момент сказала:
"Мама, я не хочу умирать.
Если они зайдут — пусть убьют сразу.
Я не хочу гореть.
Я не хочу задыхаться".

Когда ребенок десяти лет говорит тебе такое — это невозможно забыть.

Я сидела и слушала.
Каждый звук казался шагами.
Каждое слово — будто кто-то идет к двери.
Я держала ручку, как будто могла этим защитить детей.

Потом стало тихо.
Но тишина была страшнее выстрелов.
Потому что ты не знаешь — жив ты еще или просто ждешь.

Мы сидели в бомбоубежище до четырех часов дня.
В это время стрельба уже утихла, но выйти все равно было страшно.
Снаружи все горело, пахло дымом и гарью.
Армия все еще не зашла в кибуц.

Иногда мне кажется, что я все еще там.
Что я снова слышу, как дети дышат под одеялом. И как кто-то снаружи тянет за ручку двери.

Портреты убитой боевиками семьи

Трагедия Тамар и Йорама

Моих свекров — Тамар и Йорама — забрали из дома. Сначала никто не понимал, где они. Мы только знали, что в тот день, с утра, у них дома тоже был обстрел.

Дверь выбили. Они спрятались, но их нашли. Их вытянули из укрытия.

Тамар забрали первой. Йорама — позже, через двадцать минут.

Вот их дом.
Они жили тут, рядом, через два дома от нас.
Когда террористы зашли, они все перевернули, подожгли дом.

Потом протащили Йорама по асфальту — она сама рассказывала, как его тянули, он был весь в крови. Его бросили на мотоцикл и повезли в Газу.
Мотоцикл переворачивался — у нас же поля песчаные.
Падали, поднимали его снова, потом пересадили в машину.

В Газе его одели в их одежду, завязали глаза и куда-то повезли.

Тамар рассказывала, что когда ее привезли, ее тоже пересадили из машины в машину.
Перед входом в туннель — продали.
Просто продали.
Одни боевики передали другим — за деньги.
И только потом уже ХАМАС увел ее под землю.

Она говорила: 
"Мы шли по туннелю очень долго.
Не знаю, сколько там было адреналина, но я просто шла, чтобы не упасть".
Там, в туннеле, она встретила своего мужа.
Они провели вместе три дня.
Потом его забрали, и она осталась одна.

Она вернулась в ноябре.
Вся седая.
Худющая.
С глазами — как будто смотрят сквозь.
Когда я ее обняла, она не плакала.
Просто стояла.
Потом сказала:
"Я не знаю, как жить теперь, когда его нет".

Йорама нашли только через несколько месяцев.
Его тело вывезли из Газы в августе, похоронили в Израиле.
Тамар пришла на похороны.
Стояла с фотографией.

Соседи Ольги: "Одни чудом спаслись, другим не повезло"

Мы подходим к одному из домов, сильно пострадавшему от пожара. "Это первый дом, который был захвачен тем утром", - рассказывает Ольга.

"Это дом семьи Коэн.
Трое детей — всем до двенадцати.
Мама, папа, собака.
И соседка — с четырехмесячной девочкой на руках.
Муж соседки входил в местную группу самообороны.
Он вышел из дома в 6:30 утра, когда сообщили, что террористы рядом с клиникой — это примерно в трехстах метрах отсюда. Через полчаса он уже был убит. Его тело потом забрали в Газу. А жена, дочка и соседи остались дома — боялись выйти.

Семья держалась долго.
Они пытались выбраться, но дом был подожжен.

Террористы стреляли через дверь, отец был ранен.

Когда поняли, что им не выбраться, они полезли через окно — прямо с детьми. Добежали до маленького бомбоубежища в ста пятидесяти метрах. Там и спрятались.

Когда я вышла из своего укрытия — все соседи были у меня. Отец прострелен в ногу, женщина — с младенцем на руках. Малышка была совсем голая — просто потому что в убежище было жарко, детей раздели, чтобы им не стало плохо. Она сидела у матери на коленях, обмотанная одеялом".

Дырки от пуль в двери убежища:

"Вот эта дверь — через нее стреляли.
Сюда попало двадцать семь пуль.
Папа стоял у двери, защищая детей.
Пуля прошла через его руку и попала в плечо.
Дым шел прямо через щели, они задыхались.

Когда дом загорелся, они выбежали.
Только чудом остались живы.

В некоторых домах никого не нашли — остались только обугленные останки, которые невозможно было опознать. Вот это место — один из таких домов".

"Вот здесь — дом соседей.
Посмотрите, как близко.
Все эти взрывы, все это происходило буквально в нескольких метрах.
Мы все слышали

Это не просто дом.
Это семья, наши соседи, люди, с которыми мы жили рядом каждый день.

Я не могу спокойно смотреть на это место.
Каждый раз, когда приезжаю, сердце сжимается.
Я не могу сюда привезти своего ребенка — хотя он просит, хочет посмотреть, где мы жили.
Но я не могу".

Мы живы. И это уже победа

Мы живем сейчас в квартире, в Кирьят-Гате.
Там тихо.
Но я не могу привыкнуть к тишине.
Мне кажется, если слишком спокойно — значит, что-то должно случиться.

Иногда я просыпаюсь ночью, и первое, что делаю — ищу детей глазами.
Проверяю, что они рядом.
Что никто не зашел.

Мы выжили. Мы живы. Но это не та жизнь, что была.

Кибуц пока пустой.
Не все жители решили, вернутся ли.
Архитекторы предлагают сделать мемориал — оставить один из домов, как он был,
и рядом построить новые.
Но люди не знают.
Кто-то говорит — "надо жить дальше".
А кто-то — "я больше не смогу сюда войти".

Я не знаю, можно ли вообще вернуться.
С одной стороны — это наш дом, наша земля.
С другой — я вижу эти стены и чувствую запах дыма.
Я не могу объяснить детям, почему мы должны туда вернуться.
Как будто время там остановилось.

Кибуц когда-то был живой.
Люди строили, сажали виноград, делали вино.
Там, в подвале, где раньше стояли бочки, теперь черные стены.
В тот день сгорело четыреста литров вина.
То, что было для радости, стало пеплом.

Но все равно…
Хочется верить, что мы сможем снова там смеяться.
Что дети будут бегать по этим дорожкам и не бояться.
Что это место не останется только болью.

Я не знаю, возможно ли это.
Но если мы не попробуем — тогда точно победили они.

Мы живы.
И это — уже победа.

Фото: Роман Янушевский