О спектакле "Крум" из первых уст

Летом этого года в театре "Гешер" состоялась премьера музыкального спектакля "Крум". Пьеса Ханоха Левина ожила на сцене как музыкальный спектакль – "почти опера" – в музыкальном прочтении композитора Ави Беньямина и в постановке режиссера Алексея Золотовицкого. В этом интервью создатели спектакля рассказали о работе над постановкой.

Ави Беньямин, композитор, пианист, один из основателей театра "Гешер"

– Жанр спектакля определен как "почти опера". Почему не "мюзикл", не "музыкальный спектакль", а "почти опера"?

– Что значит "почти опера"? Если отбросить кучу всяких объяснений Сюжет сюжетом, но опера – это вокал, академический вокал и тот факт, что все, что вы слышите, поется. То есть два параметра – все поется и поется академическими голосами. Это традиция, которая сложилась в течение двухсот-трехсот лет.

В театре "Гешер" этого нет. Но есть другое – "Крум" поется от начала до конца. Здесь сам сюжет поется, вся история. Это не песни как эмоциональные реакции на сюжет, а сам сюжет. Это то, что делает это произведение оперой, которая поется актерами, музыкальными людьми. Но это не академический вокал, поэтому "почти опера". Распределение ролей шло не только по музыкальным, но и по актерским данным.

– Пьеса "Крум" Ханоха Левина ставилась не раз. Кому и как пришла идея положить эту пьесу на музыку?

– Эта идея принадлежит Лене Крейндлиной. Я уже рассказывал об этом. Она мне как-то позвонила и сказала: я тут прочитала опять "Крум" и обратила внимание на какую-то музыку, ритмику в этой пьесе. Это уже не первое наше обращение к пьесам Ханоха Левина, я уже писал музыку к "Якишу и Пупче", там живой оркестр, я даже играл в нем.

Я буквально наизусть знаю монологи из "Якиш и Пупче". Лена сказала, что есть что-то такое и в тексте "Крум". Я стал смотреть, и, в общем, влюбился в этот текст, в нем действительно есть своя какая-то музыка, свой ритм, который надо было как-то так реализовать. Это тем более было интересно, потому что "Крум" написан не поэтическим слогом, это не рифмованный текст, это проза. То есть либретто не было. Либретто написал я сам.

Все, что связано с эмоциональным содержанием текста, нужно изъять, чтобы дать возможность музыке это сказать. Музыка ведь удлиняет текст, надо об этом помнить. Вот такая была проведена работа.

– Актеры "Гешера" демонстрируют в "Крум" хорошие вокальные возможности. Как был построен кастинг: вы изначально знали, кто будет играть главные роли? Или актерский каст шел с учетом уже написанных партий?

– Ничего не писалось под конкретного актера. Это была совершенно отдельная работа. "Крум" писался в течение семи месяцев. И это была такая "математика сердца", я бы сказал, не привязанная конкретно ни к кому, ни к актерам "Гешера", ни к Фредди Меркьюри. А потом настал период аудишн. Проводились аудишн среди практически всех актеров "Гешера" и приглашенных актеров. Надо было произвести фильтрацию и по музыкальным возможностям, и по актерским. В "Гешере" сейчас огромное количество музыкально развитых актеров и актрис.

– Зрители (и я в их числе) обычно не представляют себе, как проходят репетиции музыкальных спектаклей: композитор, наряду с режиссером, присутствует на всех репетициях?

– Это происходит по-разному. Если это музыка для драматического спектакля, то это одна история. Если это опера, то роль композитора принципиально иная. Роль композитора она не "после режиссера", который автор трактовки произведения, она "до режиссера", потому что он автор самого произведения.

Поэтому Алексей Золотовицкий, совершенно замечательный режиссер, он очень правильно искал всякие контрапункты, ему было очень важно отталкиваться от моих решений, от музыки, от музыкальной драматургии, которая, в свою очередь, следует драматургии пьесы.

– Как вам работалось с представителем известной театральной династии Алексеем Золотовицким?

– Мы с ним общались только по делу, никаких "ахов" и "охов". Для меня это очень важный показатель, потому что я разговаривал с человеком на одном языке, у нас было взаимопонимание.

Кроме таланта Алексея, это еще и большой профессионализм. Он, знаете, выглядит, такой просто душка, а на самом деле это человек, который все очень четко видит и понимает, умеет слушать собеседника и одновременно может настаивать на своем. В общем, у меня самые приятные воспоминания о работе с ним. Он несет концепцию, умеет работать с актерами, актеры в него просто влюблены.

Алексей Золотовицкий, режиссер

– Как началось ваше сотрудничество с театром "Гешер"?

– Оно началось давно. Много лет назад мы приехали на гастроли, прониклись атмосферой и театра, и города, познакомились с Леной Крейндлиной. И потом я еще бывал в Израиле. Позже я Лене написал, предложил свои услуги. Тогда мы сделали эскиз на Jaffa Fest с актерами, так завязалась наша творческая дружба. Мы долго и кропотливо собирали материал.

Ну, а потом Лена познакомила меня с моим великим другом и современником Ави (Ави Беньямин, композитор). Пожалуйста, запишите для протокола, что я в самых высоких степенях о нем отзываюсь. Сегодня я смотрел спектакль, и у меня мурашки бежали.

Поймите меня правильно - не потому, что я такой, что я собой упиваюсь, а потому что мне нравится то, что он написал. Мне так нравится подчиняться этой музыке. Все-таки "Крум" это опера, то есть почти опера. Все пропитано любовью в этом проекте, несмотря на сложные времена, которые мы переживаем.

– Почти опера "Крум" - ваш первый опыт постановки в жанре музыкального спектакля?

– Далеко не первый опыт. Топовое мое достижение – ставил "Летучую мышь" в Большом театре, на исторической сцене. После этого мне уже ничего не страшно.

У меня есть музыкальная группа, называется она Fire Granny – Огненная бабушка. Скоро мы вместе с группой будем играть на Jaffa Fest.

– Мне очень понравилось начало спектакля, когда зрители рассаживаются в зале, а Юваль Янай, исполнитель роли Крума, сидит, притулившись на краю сцены, и дремлет, обнимая чемодан. Чья это находка?

– Все придумал я, я, и только я! (смеется). На самом деле, это то, что я больше всего люблю в театре. То, практически все мы придумывали во время репетиций, когда мы вместе думали, как можно развернуть эту историю. Примерно понятно, про что эта история, но как ее развернуть? Придумывали вместе с художником, с актерами, с композитором. Поэтому теперь уже трудно сказать, кто и что конкретно придумывал.

– Труппа "Гешера" особенная. Как вам работалось с израильскими актерами? Как технически была построена работа: вам помогал переводчик или вы общались на английском?

– Конечно, был переводчик. Но мы общались и без переводчика, по-английски и по-русски. И даже на иврите я стал понимать отдельные слова и фразы. У нас получилась такая чудесная международная команда. Давно я так не прокачивал свой английский. Когда Юваль Янай стал говорить на репетиции, что он не понимает, что он тут делает. И я на чистом английском (смеется), в лучших традициях Питера Брука начал говорить, убеждать. Получилось, был контакт!

– Первые спектакли "Крум" прошли в зале "Дуль" из-за ремонта основного здания "Гешера". А сейчас пошли премьерные спектакли в самом здании театра. Не было ощущения, что разные сцены – и что-то немного меняется в самом спектакле?

– Конечно, что-то немного меняется. Я – новый человек в стране, но я знаю, что район, в котором находится зал "Дуль", он очень "Ханох Левин-ский", если понимаете, что я имею ввиду. Как будто зал окружен персонажами пьес Ханоха Левина, и это было, конечно, какое-то погружение в эти предлагаемые обстоятельства.

Поэтому в зале "Дуль", хоть он и далеко, и там немного не такое световое оборудование, как в Гешере, но сама атмосфера вокруг, мне кажется, была нам только на руку.

Кстати, мне этот район очень понравился. Мой папа вырос в Узбекистане, он очень любит рынки, и как-то он мне привил это. Я не умею торговаться, но люблю очень по рынку побродить. И там вот прекрасный рынок, я по нему с удовольствием прохаживался.

Интервью подготовила Олеся Королева.