Все, чем я жил и что умел:

Учил, любил, шутил и пел,

Своих друзей не предавал,

С фашизмом честно воевал.

Так пусть меня через года

Припомнят внуки! Иногда…

(Ефим Манькин)

Ровно за неделю до 9 мая я оказалась в северном городе Акко. Акко – это не только экзотическая атмосфера старого рынка, древние замки с увлекательной историей, не только набережная и маленькие кораблики, шустро бегающие по волнам… Все это обычно интересно туристам.

Акко – это жители города, и для меня теперь в первую очередь – Ефим Манькин. Тихая улочка, невысокие коробки домов, внутренний двор, абсолютный минимализм. Громкая арабская музыка из какого-то окошка. Узкий подъезд, лестница на третий этаж. А там… Яркая улыбка и крепкое рукопожатие хозяина квартиры. Он рад гостям, приглашает к столу, потом обещает нам концерт. И ты сразу попадаешь в плен его обаяния, самый чудесный плен.

Он шутит, смеется, рассказывает истории, а затем берет гитару и поет. Поет песни Окуджавы, Высоцкого, Визбора и свои песни. Поет на память десятки песен, не забыв ни слова, ни строчки. Они "за жизнь", в которой столько всего было. За его долгую, яркую и непростую жизнь… Ефиму Петровичу Манькину прошлым летом исполнилось 97 лет.

Маленький городок Добруш, Белорусское Полесье. Тихая природа, быстрая речка Ипуть, дружная еврейская семья Манькиных: Пинхас, которого в белорусском быту звали Петром, и Люба, и их первенец. Позже в семье появятся две дочери, с младшей сестрой разница у Ефима – 17 лет. Однажды мама попросила Фиму погулять с ребенком. А тут проходит отдаленный знакомый и спрашивает: "Твоя?" Побежал парень домой, отдал маме сестру и зарекся с ней гулять по улицам. Да и гулять особенно было некогда. Выпускной класс.

Ах, каким ярким было лето 1941 года! Наконец завершилась учеба в школе, можно планировать будущее. А Фиме легко планировать, он окончил школу с золотой медалью. Правда, тогда медали не получали, но отличный аттестат открывал перед ним многие двери. Школьные друзья, девушки, которые уже поглядывают на статного паренька… Ну а как не поглядывать – и в учебе отличник, и в танцах лучший партнер. Однажды в школе было принято комсомольское решение: старшеклассникам учиться танцевать. Сказано – сделано. Появился в школе патефон, и начались уроки танцев. И вот что интересно: успевал Фима в этой науке не хуже, чем по общеобразовательным предметам. Так красиво у него получалось, что другие парни за его танцевальными движениями следили и даже шаги мелом обводили, чтобы пытаться правильно повторить.

Выпускной вечер был назначен на 21 июня. Они танцевали, всю ночь провели вместе, и вся жизнь, казалось, впереди. Осталось найти свою дорогу… А под утро в небе раздались странные звуки, напоминавшие далекий гром. Вернувшись домой, счастливые выпускники узнали, что за гром гремел вдали…

Вот они на одной из довоенных фотографий, весна 1941-го, Ефим Манькин в нижнем ряду, в центре девичника.

Забегая вперед, хочу сказать, что из 32 выпускников добрушской средней школы выпуска 1941 года через четыре года в живых осталось восемь. Ах, война, что ты, подлая, сделала…

Многие были призваны на фронт, кто-то ушел в партизаны, кто-то не выдержал тягот тех лет. Одна из одноклассниц Ефима стала радисткой, была заброшена во вражеский тыл, и немцы ее обнаружили. Война не только подлая, как поется в песне Булата Шалвовича, она и экзамен на порядочность и на подлость. Два друга, два лучших друга из класса Фимы. Один из них стал партизаном, а второй полицаем. Когда шел расстрел евреев, были такие, что наблюдали в бинокль и видели его, принимавшего участие в расстреле. Так что руки его в еврейской крови.

На той фотографии стоит будущий партизан Леня Брук в верхнем ряду, крайний справа. Он погибнет во время выполнения боевого задания. А внизу, крайний справа, сидит Шура Сеногноев, он станет полицаем. Увы, он как раз выжил, пытался прикрыть свое прошлое, но его опознали, отсидел в тюрьме. В городке грозили его убить, и он покинул город, но прожил жизнь, которой не было у его друга, погибшего совсем молодым.

А в семье Манькиных решения принимались стремительно. Эвакуация. Да иначе и быть не могло. Глава семьи Петр Манькин работал начальником отдела снабжения самого крупного предприятия города, бумажного комбината. Производство нужное и важное, его эвакуировали организованно вместе с сотрудниками и их семьями.

Немцы зашли в Добруш в день рождения Ефима, 22 августа 1941-го, но семья была уже по пути на восток.

В деревне под Добрушем остался Моисей, младший брат мамы Ефима, он был женат на белорусской женщине, советов своего зятя по поводу эвакуации не послушал, жена Маша не хотела оставлять хозяйство. Когда городок был оккупирован, Моисей ушел в партизаны. Маша с тремя детьми осталась дома. Да только однажды не выдержал Моисей, вернулся домой на ночь, побыть с семьей, и кто-то его предал. Немцы увели Моисея, и больше ничего о нем не известно. А детей Маша, можно сказать, выкупила. Были у нее монетки золотые, от свекрови доставшиеся, ими выкупила она детей у полицая, который пришел за ними вести на расстрел "полужидков", как он сказал. Всю войну дети скитались, прятались, так остались в живых.

А семья Ефима прибыла в Марийскую автономную область и поселилась в городке Волжске. Там также действовал бумажный комбинат, и два предприятия объединили. Петр Манькин вновь возглавил отдел снабжения, он был человеком на своем месте.

А Фима решил продолжить учебу. До войны у него была мечта поступить в Московский химико-технологический институт. С детства открыв науку химию, он полюбил ее. Что только ни делал мальчишкой, какие эксперименты, случались и взрывы во время них. В общем, покорила его химия… И поехал Фима в Казань, подал документы на химфак, приняли его даже без экзаменов, как отличника. Прозанимался он месяц, было интересно, но очень голодно, рассказывает Ефим Петрович. Четыреста граммов хлеба не спасали паренька. Через некоторое время Фима вернулся домой на короткое время, а в доме был праздник. Отец выменял патефон, который получилось с собой привезти, на мешок мерзлой картошки, сколько радости было. Фима подумал, как быть дальше, и решил пока пойти поработать на бумажный комбинат. Рабочие получали 700 граммов хлеба и еще тарелку рассольника на обед. Он поступил в ремонтно-инструментальный цех учеником токаря и преуспел в этой специальности. Интересно, что его учил профессии токарь, мечтавший овладеть азами математики, в которой Фима был силен. И получилось так, что учили они друг друга. А я подумала, что это был первый ученик будущего педагога Ефима Петровича Манькина, который тогда еще не знал, что станет учителем.

Вскоре он стал работать самостоятельно и готовиться к армии. Его призвали в марте 1942 года. Военкомат открыл курсы ротных минометчиков. Ротный миномет – это "гроб с музыкой", так называет его Манькин. Но в армии профессию не выбирают. Ефим окончил эти курсы и получил направление в гвардейские минометные части, в войска РГК – резерв главного командования. В этих частях, как оказалось, занимались развитием нового оружия, реактивных систем. Там нужны были умные образованные люди. И в частях было немало еврейских ребят, да и командир бригады и командир одной из батарей были евреями. Позже это оружие получило всем известное название "Катюша".

Манькин был направлен на Ленинградский фронт. Шестая Гвардейская минометная бригада располагалась у Володарского моста…

Голод? Да, он хорошо помнит чувство голода, даже притом, что военнослужащие получали паек больше, чем гражданские. Помнит, как бойцы радовались крысе, которая случайно попала в котел с супом, и суп стал сытнее. Помнит друзей, с которыми шел фронтовыми дорогами день за днем, и многих терял. Как много лет после войны искал лучшего фронтового друга Славку, с которым спал бок о бок, музыканта, балагура, а потом они оказались в разных бригадах и шли разными дорогами к победе. Он нашел его через много лет, но уже после смерти друга. Получил Слава тяжелое ранение в легкие на подступах к Берлину и спустя годы умер от рака легких.

А тогда они были молоды и сильны, и, главное, было великое желание победить. Венгрия, Австрия, Чехия. День Победы встретил Ефим Манькин в чешском городе Брно. Для его бригады День Победы наступил только 11 мая. Немцы ни за что не хотели сдаваться, шли бои, солдаты, друзья Ефима, погибали и после 9 мая…

А чего хотелось больше всего – дожить до конца войны, получить образование, начать мирную жизнь. Дождался! Закончилась война для рядового Ефима Манькина. Правда, служить пришлось ему до 1947 года, бороться против боевиков УПА на Западной Украине.

После войны собрались остатки класса в доме Лиды, одной из одноклассниц. Вспоминали всех, кто уже не с ними.

Итак, мирная жизнь. После демобилизации поехал Фима в Волжск, где находилась его семья. Может, и остались бы они в далекой Мордовии, но Фиму тянуло домой, в Белоруссию, и он поднял всю семью в дорогу. Нет, не ждал их родной дом в маленьком Добруше, практически вся улица сгорела во время войны.

Получили квартиру, отец вернулся на свою работу. Но тут "дело врачей-отравителей". Беспартийный еврей на высокой должности никак не вписывался в нужный концепт. Отец сам предложил директору комбината его уволить, вернее, понизить в должности. Он практически продолжал руководить, но не на административном посту. А когда наступили более спокойные времена, его вызвал начальник и сказал: "Петр Моисеевич, ты теперь опять наш начальник отдела снабжения". Так и жили…

В 1947 году Фима поступил в Гомельский пединститут. Стал студентом физико-математического факультета. А однажды во время летних каникул приехал Фима домой в Добруш. И пошел на танцы. А на танцплощадке увидел красивую еврейскую девушку Иру. Студентку Минского медицинского института, которую послали в добрушскую больницу на практику. Любовь, можно сказать, была с первого взгляда. У Иры оставалось двенадцать дней практики. И в Минск они вернулись вдвоем. Пошли в Куйбышевский загс. Не было ни марша Мендельсона, ни свидетелей, ни свадебного наряда. Но разве счастье в этом? Непросто все было, конечно, на первых порах. Фима продолжил учиться в Гомеле, Ира в Минске, встречались редко, но любви расстояние оказалось не помехой.

В 1950 году Ира завершила учебу и получила распределение в село Демьянки, заведовать маленькой местной больницей. Фима еще учился в Гомеле. Как раз в тот день, когда был его студенческий выпускной вечер, 30 июня 1951 года, пришло сообщение, что он стал отцом. У молодой семьи появился сын, который был назван Василием.

Дочь Тамара младше брата на четыре года.

Когда родилась дочь, семья жила в старинном районном городке Новогрудки. Выпускник пединститута Ефим Манькин получил распределение и проработал в новогрудской школе семь лет. А затем еще раз собрались в дорогу родители с детьми и переехали в украинский город Ровно. Там Ефим Манькин прожил почти тридцать лет, до самой репатриации в августе 1990 года.

– Так и преподавали все годы физику и математику? – спрашиваю я Ефима Петровича.

Нет, – лукаво смеется он, – не все годы. Когда мне исполнилось шестьдесят лет, была такая политика: людей пенсионного возраста отправлять на пенсию. Вот и мне предложили идти на заслуженный отдых…

А мне вспомнился советский фильм "Старики-разбойники" с великолепным звездным дуэтом – Юрием Никулиным и Евгением Евстигнеевым.

Так вот, Ефим, как и герои фильма, не спешил на пенсию, чувствовал, что полон сил и желания работать. Но Манькин не пошел грабить музеи и инкассаторские автомобили. Отнюдь. В 60 лет он отправился осваивать новую специальность – машиниста водяных и парогрейных котлов – и за полгода, окончив курсы, став работать в котельной, доказав, что он мастер на все руки и что возраст ничему не помеха…

В принципе, Ефим Манькин доказывает это и сегодня. Каждый день, каждый час своей удивительной яркой жизни. Доказывает себе, что молодость души – не только удел молодых!

***

Рассказывать о Ефиме Манькине и просто, и сложно. Просто, потому что есть так много всего интересного в его судьбе. Сложно, потому что трудно все выразить в коротком рассказе о нем. И еще хочется непременно добавить и его рассказы о себе.

Вот, например, как познакомился Фима с Ирой. К золотой свадьбе, которая состоялась 9 августа 1999 года, Ефим Петрович написал свои воспоминания об этом. И они настолько живые и яркие, что достойны читательского внимания.

"Свадьба по-студенчески" (публикуется с сокращениями)

Двадцатого июля 1949 года в маленький белорусский городок Добруш после успешной сдачи весенней сессии приехал студент физико-математического факультета Гомельского пединститута Фима Манькин. Приехал он к родителям на каникулы. Надо честно признаться, что  пройдя фронтовиком всю Великую Отечественную, Фима не был ни паинькой, ни маменькиным сынком. Первое, что сделал Фима в Добруше, – пошел на танцплощадку, где собиралась студенческая молодежь. А на танцах он сразу обратил внимание на стройную девушку с миловидным еврейским личиком. Подойдя поближе (он тогда был близоруким) и рассмотрев тонкую талию, стройные ножки и высокую грудь незнакомки, Фима, как говорят охотники, сделал стойку и пригласил ее на вальс. Так они познакомились.

Незнакомка оказалась студенткой Минского мединститута Ирой Сочивко, приехавшей в город на практику. Начальство добрушской районной больницы эксплуатировало Иру безбожно, она вела прием, дежурила по ночам и еще бегала по вызовам по всему городу и даже за городом. Причем, днем и ночью. Фима, знавший город, как свои пять пальцев, бегал с Ирой на вызовы, дежурил с ней ночью и расставался только чтобы поспать и перекусить. В Ирины ночные дежурства он по-фронтовому кемарил где попало, то на какой-то деревянной кушетке, то в зубоврачебном кресле.

Однажды, во время вызова за город, добираясь до поселка Михайловский, Ира подвернула ногу, и Фима нес ее на руках через речушку по двум переброшенным рельсам. Это был почти цирковой номер, который не повторить…

Когда Ире пришло время возвращаться в Минск, они уехали вместе. Средства у Фимы были нешуточные. Он хранил сорок рублей летней стипендии, мечтая купить аккордеон, но мечта эта была принесена в жертву Гименею. В Минске не без хлопот они подали заявление в ЗАГС и ровно через двадцать дней после первой встречи, 9 августа 1949 года Фима и Ира стали мужем и женой.

После транспортных расходов и посещения галерки в Минской опере на "Севильском цирюльнике" денег от несостоявшегося аккордеончика осталось на бутылку шампанского и торт. Ирина мама пригласила соседку Мирьям Моисеевну и так сыграли свадьбу. Фима всегда был большим сластеной, и Ира удивила его. Она умудрилась на электроплите испечь торт "Наполеон"…

С тех пор прошло 50 лет. Фима из жгучего брюнета превратился в блондина. Ребра у него не только не просматриваются, но и не прощупываются. Ира тоже несколько поправилась, не печет больше "Наполеон". Но зато она подарила Фиме двух деток, сына и дочь. А те, в свою очередь, согласно закону геометрической прогрессии, четырех внуков. Что же касается правнуков, все еще впереди…

Остается добавить, что вся эта история не выдуманная. О чем свидетельствуют Ира и Фима в день своей золотой свадьбы 9 августа 1999 года".

***

Жизнь не только преподносила Ефиму Манькину приятные сюрпризы, но и больно била. Ефим и Ирина потеряли старшего сына, когда тому было всего 30 лет.

Следователь сургутской милиции Василий Манькин, который честно вел дела и не давал скидку никаким уголовным элементам, пропал без вести. И только спустя полгода его тело с многочисленными ножевыми ранениями было найдено в тайге. Остались внучка и внук.

А в 2005 году Ефим Петрович потерял жену.

Ирины не стало, и надо было учиться жить без нее. Что помогало ему устоять в те тяжелые дни? Конечно, дочь. Тамара, она врач-отоларинголог, работает в Хайфе.

И… его характер, характер необыкновенно сильного человека – оптимиста, которого нельзя сломать.

Он и сегодня необыкновенный оптимист, человек, который делится теплом своей души. И я была рада увидеть рядом с ним худенькую светловолосую женщину с красивым именем София. После смерти Ирины София стала во многом для Ефима его второй половиной, другом, хрупким, но надежным плечом. Я видела ее заботливый взгляд, который она бросала на Ефима, волнуясь, не устал ли он. А еще объединила этих двух пожилых людей музыка. Они уже немало лет выступают дуэтом, и в день нашего знакомства тоже исполнили песни вдвоем.

Этот "Серебряный романс" Ефим посвятил Софии Симоновой.

О Манькине-музыканте стоит рассказать отдельно. Думаю, что не ошибусь, если скажу: Ефим Петрович Манькин – старейший бард Израиля, а возможно, и не только Израиля. Он пишет стихи и музыку, поет свои песни легко и эмоционально.

Песня "Два портрета" – это визитная карточка Ефима Петровича.

В Ровно Ефим участвовал в работе клуба авторской песни. А в Израиле, уже немолодым человеком он пришел  в хайфский КСП "Ковчег", которым много лет руководит Евгений Гангаев, сумевший объединить отличных авторов-исполнителей песен, и не только жителей Хайфы. И Ефим Манькин полюбил этот клуб как родной дом. Увы, из Акко ему добираться туда непросто, а в эпоху коронавируса стало совсем невозможно. Но он мечтает, что еще попадет туда и вновь споет вместе с друзьями.

А пока привет от хайфского КСП ему был доставлен бардом Олегом Фабия, многолетним участником  деятельности "Ковчега". Олег привез концертные афиши прошлых выступлений, очень обрадовав ими Ефима Петровича. А когда Олег экспромтом подобрал музыку к стихам Манькина и исполнил на гитаре, нужно было видеть, как зажглись глаза Ефима, сколько радости было в них…

Хотелось, чтобы время не бежало, но, увы, у времени свой расклад, да и чувствовалось, что Ефим Петрович после нескольких часов нашего интенсивного общения и пения песен устал. Мы пообещали встретиться вновь.

Но трудно было расстаться, и на прощание мы еще немного пообщались.

- А что вам нравится в нашей стране? - спросила я Ефима Петровича.

- То, что это моя страна, - коротко сказал он. И, подумав, добавил:

- Я и в той стране не молчал, если оскорбляли меня. За слово "жид" бил, и приходилось это делать. Однажды врезал перронному контролеру, который сказал мне: "Куда прешь, жидовская морда". Врезал ему на глазах у пассажиров и даже у милиционера, который стоял на перроне. Но люди слышали, что он меня оскорбил. Нет, я никогда не молчал. Кроме того, я очень рад, что получилось попутешествовать, увидеть мир. Разве я мог об этом мечтать до репатриации?

- Ефим Петрович, а как ваша судьба оказалась связана с гитарой?

-  Я рос в семье, почитающей музыку. Мама была очень музыкальным человеком, в доме всегда звучал патефон, отец приобретал пластинки, любил песни на идиш, мама предпочитала классическую музыку. Если по радио-тарелке исполнялись ее любимые оперные арии, она бросала все на кухне и замирала рядом с радио. Я помню это… У меня же была подружка детства Алька Марченко. Ее мама часто музицировала на пианино. И она вдруг заметила, что музыка меня гипнотизирует. Мы бегаем по квартире, играем, и вдруг звучит Шопен, я замер…

В школе я играл на балалайке, когда мы эвакуировались, балалайка осталась в Белоруссии. Гитара стала родной во время эвакуации, почти восемьдесят лет назад. Один из друзей увлек меня игрой на ней. Я перевел на гитару балалаечные аккорды. А когда попал в армию, на фронт, если было затишье, играл для бойцов. Мы – не пехота, были при транспорте, и гитара была при мне. Если случалось с гитарой что-то, мне раздобывали другую. Важно было бойцам в минуты затишья послушать музыку. В общем, был я таким "Василием Теркиным" в своей бригаде. Пел песни не только на русском, на украинском и белорусском тоже. Тогда, во время войны, я начал писать свои песни. Да только многие из них крамольно звучали. Ребята-солдаты, когда я им пел, выставляли дежурные посты, чтобы успеть сообщить, если приближались офицеры. Но меня никто не предал. Нас было четверо в нашей 37-й бригаде, игравших на музыкальных инструментах. Я, Марат Стеклов, Костя Слепушкин и Борис Вологжанин. Всегда помню их… И после войны гитара со мной всегда. В ровенской школе я не только  преподавал математику и физику, но и руководил струнным оркестром.

Эту песню Ефим Манькин исполнял в честь своего 97-летия, для нас он исполнил ее вновь. Запись сделана 2 мая 2021 года

***

Они среди нас, люди с орденскими планками… Самые молодые из них – очень-очень пожилые. Но хочется, чтобы они были среди нас подольше.

- А какая у вас мечта, Ефим Петрович? - в конце нашей беседы спросила я.

И он, чуть засмущавшись, негромко сказал: "Дожить до ста лет".

Хочется от всей души пожелать исполнения мечты этому замечательному человеку! А  когда мечта исполнится,  продолжать мечтать дальше… Там уже не за горами будет восьмидесятилетие со Дня победы. Отметить его!

Ефим Петрович, пусть ваши мечты сбудутся!

(Фотографии Лины Городецкой и Олега Фабия)