С Сергеем Осташко, знаменитым одесским кавээнщиком, мы не виделись и не слышались почти тридцать лет. Так вышло: одного судьба закинула в Израиль, второго после начала войны приземлила за океаном.
Но эти годы ничуть не изменили Осташко: ироничного, мудрого, всегда готового вспомнить историческое или анекдотическое. Говорить с таким умельцем острого слова – одно удовольствие. И перчинка тут, и горчинка. И – как же без этого – слезинка.
— Мы разговариваем в канун полугодия войны. Время — оно как, лечит?
— Может, и лечит, но эта боль не лечится. Тут было несколько этапов. Сначала никто не верил, что такое возможно. Когда это произошло – опешили. Потом – озлобились.
— Эта озлобленность — как в стихотворении Эренбурга "Убей немца"?
— Похоже, да.
— Юмор, сатира времен войны отличаются от мирного времени? Одесса, помнится, вывешивала билборды "Вова, не нервируй маму" и все в таком духе… Это кто-то придумывает, кто-то спецом?
— Нет, это классическое народное творчество. Ты помнишь же, как украинские блогеры постоянно обыгрывали "Мы на Украине еще даже не начинали"? И не только блогеры. У себя в "Фейсбуке" я поставил стихотворение бойца Алексея Розумова, написанное на передовой. Там в нескольких строфах он цитирует эту фразу. А заканчивается стих неожиданным переворотом этой же фразы:
Решайте сами, быть или не быть.
Слышь, оккупант, тебе нормально спится?
А ну скажи, падлюка: "Паляниця".
Чего мычишь? Не можешь повторить?
— Как ты, профессиональный автор КВН, оцениваешь качество такого юмора?
— Качественный. Кое-что я записываю в свой кондуит — после войны, может быть, опубликую отдельно в ленте "фейсбучной". Я веду ее с двадцать четвертого февраля, хотя я не "сетевой человек".
— Одесситов сильно возмутила реакция на войну Машкова, исполнителя роли Давида Гоцмана в сериале "Ликвидация"…
— Да нет, не могу сказать, что сильно возмутила, так как актер этот — такое ничтожество. Ничего другого от него и нельзя было ожидать.
— Но Гоцмана он сыграл здоровски, согласись.
— Я не люблю в принципе этот фильм.
— Почему?
— Там слишком много накладок. Слишком много неправды.
— Неправды какой, исторической?
— И исторической, и неправды в изображении той Одессы — и вообще Одессы. Ну какие партизаны в лесах под Одессой? Где Одесса, а где ближайший лес? Мама говорит: "Иди кушай глосика", а по лестнице летит карась, ну какая это Одесса? Это смешит.
— Но это же просто фильм, нет?
— И что? Я сильно был злой на "Ликвидацию". А потом расслабился, решив, что это "Место встречи изменить нельзя" для убогих.
— А как насчет одесского говора Гоцмана?
— Это одесский язык, как его понимают москвичи. Одесса никогда так не говорила. В жизни не слышал выражение "за гланды". Одесса всегда славилась не столько языком, сколько интонациями.
— Одесса уже не та. Это выражение из разряда "раньше вода была мокрее"?
— Этот вопрос мне не раз задавали. И не раз отвечаю вот так: в книге старой, которая была посвящена какому-то городскому юбилею, один из известных горожан написал: "Одесса сильно поплохела, ну что такое, что в Одессе нельзя начинать купаться в марте?" Хотя да, Одесса меняется, как меняется все на свете. Вот недавно видел в ленте "фейсбучной" такую статистику: до этой войны в Одессе жило семнадцать тысяч евреев; через четыре месяца одесский раввин Вольф заявил, что с начала войны из них из города выехало двадцать тысяч. И еще двадцать тысяч осталось.
— Знаменитая байка восьмидесятых годов о начальнике одесском Ночевкине, первом секретаре областного комитета Коммунистической партии СССР с восемьдесят третьего по восемьдесят восьмой годы, который якобы сказал на совещании: "Ну что, год был хорошим, "Черноморец" в высшую лигу вывели, в КВН победили, теперь осталось урожай нормально собрать, и вообще все хорошо будет" — это байка или как?
— Я такое слышал, но было ли, анекдот ли, не знаю. Я лучше другой анекдот расскажу. Про Синицу.
— Которая лучше, чем утка?
— Нет, про первого секретаря одесского обкома компартии. Был такой секретарь в Одессе, который очень любил тещины блины. Сам он жил на Приморском бульваре, а теща — на Комсомольском бульваре, через Военную балку. И чтобы ему было удобнее ходить к теще на блины, он построил через эту балку мост.
— Да ладно…
— Так гласит одесская легенда. По крайней мере, мост точно построили при нем, и одесситы тут же назвали его Тещин мост.
— Знаю точно: попасть в авторскую группу "Джентльменов" было сложнее, чем в отряд космонавтов. При этом человек, чья шутка хоть раз звучала в текстах "Джентльменов", официально считался автором. Но вы босс боссов этой мафии, вы глава авторской группы. А как она работала? Как шутили сообща? Технологию приоткройте?
— Давай уточню. Я действительно был руководителем авторской группы, но не в первом сезоне возрожденного КВН, а в нашем втором, девяностого года. В первом сезоне авторскую группу возглавлял Гарик Голубенко. Вообще у Одессы была одна из самых больших авторских групп, 15-16 человек. Больше было только у новосибирцев.
— Раз мы заговорили о двух сезонах: Одесса же, "джентльменская", раскололась на две группы…
— Действительно, после первого сезона тогдашний художественный руководитель Валерий Хаит сколотил небольшую концертную бригаду из двух лучших актеров — Яши Левинзона и Олега Филимонова, нескольких младших авторов и начал гастролировать. Захотелось зарабатывать деньги. А для этого большая команда не нужна. Обычная история. И Гельман (художественный руководитель "Джентльменов ОГУ" 1990 года) с Хаитом потом долго не разговаривали.
— Примирение сторон произошло?
— На презентации книги Валерия Хаита "Весь "Фонтан" в одном томе" Хаит подарил экземпляр с дарственной надписью Яну Гельману. Мы восприняли это как некое примирение.
— Раскол "Джентльменов" сказался на отношениях актеров и авторов?
— Особо нет. Было вначале чуток недопонимание. Вот это время лечит, мы все поддерживаем хорошие отношения, а с кое с кем просто крепко дружим.
— Надо думать, страну исколесили вы знатно…
— Да, довелось. И мы смешили, и нас смешили.
— ?
— Поехали мы как-то на гастроли по российской глубинке. Выступали в каком-то сельском клубе. Перед выступлением все разошлись кто куда. Я тоже пошел осматривать местные достопримечательности. Вижу — афиша: "Одесские джентльмены". И фотографии, и ни одной знакомой физиономии. То есть как Ласковый май": под нас косили несколько бригад!
— Так про технологию. Как создавались шутки?
— Все просто. Авторы писали, я отбирал лучшее и шел с этим к художественному руководителю. Авторы разбивались на группы, каждая занималась отдельным номером: кто-то писал разминку, кто-то приветствие, кто-то домашнее задание. Устраивали и мозговой штурм, когда собирались все авторы и думали над конкретной темой.
— Помню знаменитую ехидную фразу новосибирцев: "А говорят, что есть команды, которые пишут другим командам за деньги. Ну что вы, как вы могли такое подумать, это они просто так, по-джентльменски!" Одессу обвиняли в том, что она стала инициатором написания текстов другим командам за деньги?
— Это началось не с нас, такое практиковалось еще в шестидесятые годы. Одесситы писали для бакинцев, например. У меня была фраза: "Платить деньги за КВН нельзя, получать за КВН — можно". КВН — вообще штука такая, тонкая, ранимая, слово тут — патрон. Помню первенство Одессы семьдесят четвертого года.
— Секунду, так ведь КВН тогда уже закрыли…
— Закрыли на телевидении, а в Одессе продолжали играть. А в семьдесят четвертом году закрыли и у нас. И я даже знаю, за какую шутку.
— Не томи…
— Шутка такая. Выходят на сцену четыре великовозрастных балбеса в красных пионерских галстуках, с барабанами. И идет текст: "А сейчас хор ударников исполнит партию стукачей!" Было это в полуфинале. Тогдашнее городское начальство любило КВН, потому приняло соломоново решение: финал сыграть, потом всю лавочку закрыть, "партия стукачей", понимаешь… Следующее первенство города провели только тринадцать лет спустя.
— Ну я тоже пострадал. В девяносто шестом году мою шутку из приветствия сборной Израиля, как мне рассказали коллеги по команде (сам в Москву не летал, только-только репатриировался), лично выкинул Масляков. Год был девяносто шестой, выборы президента, все жутко боялись победы коммунистов. А шутка была такая: "Необычайно рано в этом году в России начались полевые работы: все бросились откапывать партийный билет".
— Ну раз пошла такая пьянка. Рассказываю шутку, из-за которой первый президент Украины Леонид Кравчук закрыл первый украинский телевизионный сезон КВН. Тогдашний спикер Верховной рады Гринев был одним из претендентов на пост главы государства. Он вызывал симпатию у украинцев, и его имиджмейкеры решили, что если их кандидат организует первый украинский телевизионный КВН, это будет самое то. Меня пригласили этот сезон организовывать, и я придумал такую шутку:
ПЕРВЫЙ (весело). А я на выборах голосовал за Гринева.
ВТОРОЙ (мрачно). А я — за Кравчука.
ПЕРВЫЙ. Ну и что?
ВТОРОЙ. А то, что встретишь Макарыча — не трогай его, он мой!
Шутку я подарил одной из команд, на первой игре она пошла в эфир, все довольны, все смеются. Сыграли уже четвертьфиналы. А потом кто-то рассказал шутку Кравчуку. И полуфиналов уже не было.
— Слышал, что в восемьдесят седьмом году Одесса боролась за прямой эфир КВН, а в девяностом приложила руку к запрету прямых эфиров.
— Было дело. И оба раза на полуфиналах с Воронежем. В восемьдесят седьмом эту нашу игру очень сильно порезали, и мы заявили, что выйдем играть финал, только если он будет в прямом эфире. Руководство команды во главе с проректором даже летало в Москву на переговоры, нам пообещали, что мы будем участвовать в монтаже передачи, и, конечно, обманули. А в девяностом руководство ЦТ независимо от нас решило, что две полуфинальные игры будут идти в прямом эфире. Первая игра прошла нормально, а на второй, Одесса — Воронеж, вышла накладка. На разминке мы задали вопрос: "Что будет, если объединятся Северная и Южная Корея?" Противник что-то ответил, а мы случайно озвучили свой запасной ответ, который говорить было никак нельзя: "Тогда в Пхеньяне появится фонтан "Самсунг" разрывает пасть Ким Ир Сену".
— Зал?
— Лег.
— Масляков?
— Схватился за голову.
— Жюри?
— Заявило, что одесситов подвел вкус.
— Ким Ир Сен?
— Тут самое интересное. На центральную Россию шутка пошла в прямом эфире, то есть полностью, а из трансляции на Дальний Восток фамилию тогдашнего президента КНДР вырезали. Осталось просто "Самсунг", разрывающий пасть льву". Но оказалось, что в посольстве Северной Кореи посмотрели КВН и тут же послали ноту протеста. После этого прямых эфиров в КВН не было никогда.
— Знаменитый кавээновский капитан Михаил Агранат признавался, что душа у него не лежит к общению с российскими партнерами из команды "Дрим тим", в которую объединились кавээнщики Донецка и Свердловска.
— Мы с Мишей разговаривали по телефону еще до двадцать четвертого февраля. Думаю, что после того, как он застрял в оккупированном Бердянске, его позиция максимально ужесточилась. Но сейчас ему, слава Богу, удалось вырваться на Западную Украину, и я теперь не вздрагиваю каждый раз, когда читаю о взрывах в Бердянске.
— Война. Украина, Россия. Ты с этим сталкивался, имею в виду отношения между партнерами по "Джентльменам"?
— В нашей команде такого слава Богу, нет. А вот нескольких друзей в России я уже потерял. Например, один мой приятель, когда я поместил у себя в ленте вышеупомянутый стих, прокомментировал его так: "Шыкарный стих, Сережа. Как раз по твоей хамелеонной шкурке. Прощай уже навсегда". И до того, как он меня навсегда забанил, я успел ответить: "Почему навсегда? Мы обязательно увидимся, когда я приеду в Москву на танке". А вообще, когда возникают некие непринципиальные расхождения, я предпочитаю отделываться формулировкой создателя знаменитой команды ДПИ Игорь Борца: "Мы с тобой не на этом подружились, не на этом и поссоримся".
— Хороший политик сродни хорошему капитану КВН? Должен за минимальное время найти нужный ответ, чтобы понравиться публике?
— Сложный вопрос. Помнишь дебаты Зеленского и Порошенко на стадионе?
— Конечно, я еще отдал должное мужеству пятого президента Украины: выйти на публичные дебаты с человеком, сроднившимся с телекамерой, — это не подвиг, но что-то героическое в этом есть, как говорил бургомистр в "Мюнхгаузене".
— Вот если бы Порошенко был кавээнщиком, он мог закончить тогда карьеру Зеленского одним предложением.
— Каким?
— Зеленский читал свои вопросы к пятому президенту с бумажки. Пунктов десять, а то и больше. Так вот, будь Порошенко кавээнской закваски, он мог бы сказать, как это обычно говорят на разминке: "Повторите, пожалуйста, ваши вопросы, только без бумажки". Думаю, это закончилось бы фиаско Зеленского.
— Масляков — было у меня такое ощущение — одесситов не привечал?
— Верно. И не мог любить, потому что одесситы всегда задавали тон в КВН. Он испытал, думаю, огромную радость, когда в начале двадцать первого века в сезон заявилась молодая одесская команда. Облажались по-крупному, за две игры не выиграли ни одного конкурса. Мы предлагали им помощь, но они решили, что сами с усами.
— А что же с Масляковым, отчего радость была?
— Ну как, посрамил наконец-то Одессу. Если честно, Одессу все и всегда не любили. Победителей и сильнейших не любят. В шестьдесят седьмом году начальство в Москве, на Центральном телевидении, дало установку: победителем сезона может быть кто угодно, кроме Одессы.
— Потому что Одесса или потому что в одесском КВН тон задавали евреи, хотя если евреи не задают тон в КВН — это все что угодно, но только не КВН?
— Нет, потому что это был год пятидесятилетия советской власти, и раз так, то должна была победить Москва.
— Установку выполнили?
— Наполовину: финал — Первый Московский медицинский институт против Одессы — закончился вничью. В шестьдесят девятом году я учился в московском Физтехе и смотрел все встречи КВН вживую, в зале. Полуфинал Одесса — МИСИ впервые в истории КВН записывался на видеомагнитофон и выдавался в эфир через пару часов после окончания. И за эти два часа я успел доехать до общежития и организовать там тотализатор на счет игры.
— Выиграл?
— Естественно! Заранее зная результат, я выиграл вполне приличную сумму. Правда, потом признался в афере, и собранные деньги мы торжественно пропили всей общагой в открывшемся неподалеку пивбаре.
— А в финале в тот год, если не ошибаюсь, играли Баку и Одесса? "Эль-класико" КВН?
— Не ошибаешься. И там была другая "жмурка". Одесситы всю игру были впереди, и вдруг капитанском конкурсе Валерий Хаит проигрывает Юлию Гусману целый балл, и Баку выходит вперед. Ничего страшного, подумал я, впереди еще литературный конкурс, так называемый БРИЗ, коронка одесситов, которую они не проигрывали. Но тут выходит Масляков и объявляет, что в связи с перерасходом эфирного времени последний конкурс отменяется, а значит, победила команда Баку. И тут же прекращается трансляция и гаснут огоньки на всех телекамерах. Что тут началось! У ложи жюри столпились все тогдашние знаменитые капитаны — Слава Харечко, Фима Аглицкий, Андрей Меньшиков — и кричали, что это позор, что так нельзя и еще что-то совсем нецензурное. Наша команда тоже рвалась к жюри, но Хаит ее успокоил, выстроил на сцене лицом к ложе, и одесситы спели фрагмент из финальной песни приветствия: "До свидания, разные по званию судьи государства КВН, много уделявшие внимания, ничего не требуя взамен. Не забыть нам это здание и гостиницы Москвы... До свидания, до свидания... Мы уходим, увы!"
— Так что, неужели бакинцы подкупили жюри?
— Не знаю, хотя я видел чемоданчик, с которым выходил из ложи Ярослав Голованов, который всегда не любил Одессу. А когда он входил в ложу, у него в руках ничего не было. Следующая сцена уже на улице. Автобус с бакинцами отъезжает от Телетеатра. Я, размахивая плакатом с надписью "Одесса", кричу "Салют победителям!", и в окно высовывается злое лицо Гусмана. Много лет спустя, когда я работал на команду из Баку, я напомнил Юлику этот эпизод, и он воскликнул: "Так это был ты?!"
— Масляков и Гусман дружат еще с тех времен?
— Да, наверно. С Масляковым была чудная история в финале первого сезона возрожденного КВН. Еще накануне игры мы вполне обоснованно предполагали, что на нас будут давить. В последнюю ночь в номере у Хаита состоялось тайное совещание, в котором участвовали несколько человек, в частности Фима Аглицкий. Он хорошо знал Васильича еще с шестидесятых, они дружили семьями. У Фимы спросили: "Масляков же завтра будет сильно давить. Что можно этому противопоставить?" Фима сказал: "Ничего, поскольку у вас нет никаких рычагов". Потом подумал и добавил: "Вы знаете, он очень боится физического воздействия". И тут его взгляд упал на Сережу Рядченко, который поехал на нашу игру в первый раз и которого Масляков раньше не видел. Вид у Сережи был именно тот: здоровенный, широкоплечий, суровой внешности мужик. В юности он занимался боксом, а после института, окончив факультет романо-германской филологии, прошел Афган. И ему, интеллигентнейшему человеку, сказали: "Ты завтра должен с Масляковым разобраться". В ответ он спросил: "Так я его должен бить, что ли?" "Ну, бить не бить, а поговорить с ним тебе придется". И вот финал. Масляков объявляет выход Одессы, но так, хитро: "А сейчас на сцену выйдет команда Одессы, я желаю им успеха, хотя не очень в него верю". И тут Сережа Рядченко — пришло его время — зашел за кулисы в черной обтягивающей футболке, бритый, чистый Сталлоне. И говорит ведущему: "Александр Васильевич, ну нельзя же бесконечно выеживаться!" Масляков сильно побледнел. И до конца игры больше не позволял себе хитрых фраз про Одессу.
— После первых двух сезонов ходила молва-легенда, что какая-то команда заказала тексты Михаилу Задорнову. Но когда тот принес написанное, ему вежливо отказали: мол, совсем не смешно. Ходила молва-легенда, что тем "Джентльменам", сезона восемьдесят шестого года, писал Жванецкий.
— Не знаю насчет Задорнова, но Жванецкий нам точно не писал. Он говорил: "Я знаю, как написать смешной текст, но не понимаю, как написать отдельную шутку".
— Почему Украина в КВН в советские времена всегда задавала тон?
— В девяностом году мы сыграли чисто украинский финал: Одесса, Днепр, Донецк. Мы его неофициально называли "первый украинский финал". А почему Украина? Не могу точно сформулировать. Возможно, дело в традициях. В Одессе редко когда шутят специально, мы просто так разговариваем, по ситуации. Помню, девятнадцатое августа, девяносто первый год, путч в Москве. Посмотрели мы "Лебединое озеро", пресс-конференцию Янаева с трясущимися руками. А потом вышли в город. Дерибасовская. Колбасный магазин. Выкинули пельмени, тут же выстроилась очередь. И вдруг дама в начале очереди начала скандалить: "Почему везде пельмени за два сорок, а у вас по рубль восьмидесяти?" Продавщица опешила, очередь опешила, а мужик сзади в очереди: "А шо вы хотите, это вам не Горбачеве!"
— Если нас с тобой будут читать молодые люди, не поймут динозавров: пельмени за рубль сорок, очередь, выкинули колбасу.
— Мы, живя в Одессе, многих шуток просто не замечаем. Помню, как-то меня месяц не было в городе, уходил в плавание на яхте. Вернулся — сразу слух улучшился. Диалог в троллейбусе, передаю дословно: "Не подскажете: мне надо в "Детский мир", где мне лучше сойти? — "В среду". — "Почему в среду?" — "Там завоз товара в среду".
— Сергей, почему в КВНе всегда много евреев?
— Это необязательно. У новосибирцев их практически не было. Да и в нашей команде не так много.
— Это в "Джентльменах"-то? Как пел Днепр, "первая шутка в песне".
— Почему шутка? В первом сезоне: капитан Слава Пелишенко — русский, я и Шева (Игорь Шевченко) — щирые украинцы, Толик Контуш, Юра Сычев, Вадик Царев… Еще с десяток фамилий могу назвать. А евреев… Яша Левинзон, Валера Хаит, директор команды Эдуард Аркадьевич Чечельницкий. Да еще, чуть не забыл, спорный еврей Алик Филимонов.
— Спорный по фамилии?
— По внешнему виду. Внешний вид в Одессе — это такое запутанное дело. В восьмидесятые годы в Одессе трудились два раввина. Шая Гиссер и Шломо Бакшт. У каждого своя синагога. Звонит мне знакомая девочка из литмузея и говорит: "Осташко, тут Шломо решил выпускать еврейскую газету. Ты редактировать сможешь?" Отвечаю: "Я могу редактировать все что угодно. Но, насколько я знаю, Шломо, всегда настороженно относился к некоренной национальности". Пауза, потом истерический девичий вскрик: "Осташко, ты что, не еврей?!" Потом она меня минут пять убеждала, что я все-таки еврей. Но я убедил ее логикой: "Если бы я был евреем, я бы еще сидел здесь?" И буквально через две недели… Бегу по Дерибасовской, спешу. Сбоку подскакивает какой-то рыженький паренек, вручает бумажку, я вижу, что это приглашение на еврейский Новый год, говорю ему: "Шана това и метука" — и спешу себе дальше. Рыжик встал как вкопанный, затем догоняет меня: "Простите, маленький вопрос. Вы еврей?" "Нет", — говорю. И он контрольным, так, что меня чуть не разорвало от хохота: "Почему?" И по поводу Израиля у меня была смешная история. Зашел я как-то по делам в израильский культурный центр. Культ-атташе увидел меня и говорит: "Ты подожди, я сейчас семью на ПМЖ оформляю". Сижу, жду, и вдруг из кабинета доносится: "Кстати, могу и тебя оформить". Я: "Так я же не еврей…" Он: "Ой, кого это волнует".
комментарии